Забег на невидимые дистанции. Том 2 - Марьяна Куприянова

ее котенком, как переехал в Мидлбери, – пояснил Сет, сложив руки так, чтобы кошка устроилась в них, как в корзинке. – Забрал с улицы. С того вечера она все время рядом и слушается только меня.

Я в нем не ошиблась, – подумала Нина, наблюдая, с какой лаской Ридли обращается с кошкой и каким доверием отвечает питомец. Пусть Ларс говорит что угодно, но я не ошиблась в нем. Не может быть плохим человек, который любит животных и помогает детям.

– Мы с отцом всегда хотели собаку, но мама против, – неожиданно призналась Нина. – У нее аллергия на шерсть. И вообще она зверей не очень любит. Тем более в доме.

Сет поудобнее устроился в кресле, одной рукой придерживая кошку, а другую положив на подлокотник. Вряд ли он хоть на секунду задумался о том, удобно ли Нине висеть на ограждении на уровне второго этажа. Он принял это как данность. Неудобно? Нечего было лезть. И вообще-то в этом есть смысл.

– А что она любит?

– М?

– Что любит твоя мама? Ты говоришь, животных она не очень любит.

– А, ты об этом. Сложный вопрос.

– Вообще или для тебя?

– Наверное, для меня, – призналась Нина. – А твоя?

– Вязать. И все шоколадное.

– Моя печет торты и пирожные на заказ. Они бы поладили.

– Серьезно?

– У нас вместо кухни скоро кондитерская будет, повсюду ее миксеры, блендеры и формы. – Нина даже освободила руку, чтобы взмахнуть собранными вместе пальцами, но вместо этого опасно покачнулась. Сет по инерции дернулся в ее сторону, хотя все равно не успел бы, реши она падать по-настоящему.

– Крепче держись, – пробурчал он хмуро и снова посерьезнел, будто его подловили на чем-то личном, но уже спустя минуту расслабился, поглаживая мягкую шерсть Бродяги. Нина тоже этого хотела, но не решилась попросить, ведь для этого пришлось бы залезть внутрь.

Она смотрела на Сета и никак не могла понять, что движет эмоциями этого парня. Порой они казались необъяснимыми. Мотивация его действий, контекст произносимых слов, мимика и текущее настроение зачастую оставались в слепой зоне. Как будто смотришь на выглядывающего из болота аллигатора, но вода такая мутная, что ты никогда не узнаешь, насколько велика рептилия там, внизу, пока она не покажется полностью. Но аллигаторы, как правило, умные, хладнокровные и терпеливые – они держат снаружи только часть головы, да и то потому, что на ней глаза.

Любят наблюдать.

Сет Ридли был из тех ребят, которые словно приходят в старшую школу с мозгами и привычками тридцатилетнего. Наблюдая чужое веселье, халатность и инфантильность, на фоне которых ему приходилось существовать, он ощущал себя безвозвратно взрослым для всей этой беспечной чепухи. Поэтому положительные эмоции на его лице вызывали диссонанс.

Вот у него, оказывается, есть кошка, а Нине удивительно. Он читает книгу, и это снова удивительно. Запомнил, что они с Отто обсуждали, ну надо же. Сколько еще сюрпризов ожидать? И как много он на самом деле о ней знает? Ведь, если подумать, Нина не знает о нем ничего, кроме того, что ей сегодня вывалил Клиффорд. А ведь они почти год учатся в одном классе.

Сейчас, глядя на него в домашней обстановке, становилось ясно, как много напускного в той версии Сета Ридли, которая ходит в школу. Но назвать его лицемером или притворщиком не получалось даже мысленно. Скрытным, осторожным и недоверчивым – без сомнений.

Некоторое время они молчали, словно каждый вечер проводят так, как сейчас. Нина предчувствовала: Сет вот-вот решится ей что-то сказать. И не ошиблась.

– Теперь он достает тебя. Я видел, не отрицай.

Нина молча скривилась, ведь тема касалась ее слабостей и нерешенных проблем. Сразу ясно, о ком он. Проклятый Веласкес, пропади он пропадом.

– Мне не нравится, что он переключился на тебя. Я не этого хотел.

– Сет, мы с тобой признаны лучшими по физической подготовке в школе. Я долго шла к этой цели, и она не пустой звук. Не стоит за меня волноваться, я могу постоять за…

– Не все решает сила.

– Это говорит человек, который разнес стул о чью-то спину?

– Не ты была его целью. И не должна страдать из-за меня. Я же вижу, как он тебя изматывает.

– Сет. Ты ни в коем случае не должен встревать. Я тебя предупреждаю. Будет только хуже. Он ничего мне не сделает. Самое плохое, что может случиться, случится с ним – я изобью его во вспышке гнева, но у меня не будет проблем, у меня есть справка, психолог и программа. Он останется в дураках. Точнее, в госпитале.

– Я не могу быть в стороне и просто смотреть. Это меня угнетает.

«Если он тебя хоть пальцем тронет, я сам от него живого места не оставлю».

Сета задевало, что Рамон обижает Нину, а он не может ничего с этим сделать, не вызвав подозрений. Наверное, он ревновал ее даже к Веласкесу, потому что, конфликтуя, она проводила с ним больше времени, чем Сету хотелось бы. Черт возьми, да Нина разговаривает с этой обезьяной гораздо чаще, чем с ним! И новый повод беситься – запрет вмешиваться в конфронтацию, запрет, который Ридли не может нарушить, чтобы не испортить с Ниной хрупкого перемирия. Слишком хорошо помнил, чем это чревато – девчонка воспринимает такую помощь как намек на собственную слабость.

– Я все решу, вот увидишь, – подмигнула Нина, смутив его, и поспешила перевести тему. – Кстати, поздравляю, ты обошел меня в пинбол.

– На это почти год ушел, так что поздравлять особо не с чем.

– Теперь мне потребуется столько же, чтобы перепрыгнуть твой рекорд.

Это была самая милая их беседа за все время знакомства, и Сет боялся проснуться у себя на кровати с планшетом на груди. Слишком хорошо все шло.

– Почему мы в школе так не общаемся? – осмелился он.

– Может, потому что там много лишних людей, перед которыми ты строишь из себя грозного самца и не можешь выйти из образа?

– И как, получается?

– Даже слишком.

– Слушай. В тот раз… я вел себя как идиот. Извини.

– Идиот, который просит прощения, не такой уж идиот. Забыли.

– Зачем ты тогда меня увела? Я ведь мог покалечить тебя.

Нина помолчала, раздумывая над ответом.

– Я просто наблюдала за вами и резко решила, что должна это сделать, пока все не стало совсем плохо. Мне кажется, никто бы не рискнул остановить тебя.

– Спонтанные решения всегда самые удачные.

– И знаешь, почему?

– Хм?

– Потому что сама жизнь движется в сплошном водовороте энтропии, разрушая любые планы, не допуская никакой точности. Говорю тебе как человек,