Новый Мир ( № 1 2012) - Новый Мир Новый Мир

И последний, а вернее, первый в нашей бригаде — Петя. Признанный всеми бригадир, хотя никаких бригадиров в штатном расписании не было. Был Петя широк в плечах, низок ростом, косолап и молчалив. Черного слова от него я не слыхивал даже в качестве смазки языка. Говорил он только по делу, и его слушались. Когда я представился своим будущим коллегам, именно Петя спросил:

— Прежде работал?

— Нет, — ответил я, понимая, что под словом “работа” понимается труд грузчика, и никакой другой.

— Вози тару, — сказал Петя и, повернувшись к Сане Хромому Глазу, приказал: — Покажешь как.

От Пети я услышал три правила грузчицкой работы. Они просты и несомненны. Первое: ничего не бери пальцами. Второе: ничего не поднимай руками. Третье: не касайся железом кости.

Объяснения просты. Если во время работы давать большую нагрузку на пальцы, то через неделю они начнут нестерпимо болеть, а через год будут навеки искалечены артрозом. Пакеты, ящики, всякую мелочовку, которую, казалось бы, так легко хватать пальцами, следует брать, зажимая ладонями. То же самое и с руками. Всякий груз, особенно на высоту, следует поднимать становой силой. В противном случае приступ миозита не заставит себя ждать. Попробуйте руками выжать на высоту два метра деревянный ящик с двадцатью бутылками подсолнечного масла.

Для молодых и юных напоминаю, что в ту пору масляные бутылки были стеклянными, а это совсем иной вес, нежели терефталевые, в какие расфасовывают масло сегодня. Все вместе весит чуть больше двадцати килограммов. Вес не особо большой, но ведь масло по одному ящику не привозят: норма на машину — двести пятьдесят штук. И когда в тридцатый раз вырываешь ящик на вытянутые руки, чтобы поставить его на самый верх стопки из шести таких же ящиков, оказывается, что руки имеет смысл пожалеть. Ящик поднимается толчком, что так красиво демонстрируют штангисты. А руки тут как бы и ни при чем.

И наконец, третье правило. Оно касается разгрузки мяса. Мороженая говядина приходит в магазин в полутушах, весом 120 — 180 килограммов каждая. Полутуши выволакиваются из фургона прямо на затоптанную и заплеванную эстакаду, затем их несут взвешивать и лишь после этого убирают в холодильник. Каждую полутушу несут два человека. Инструментом в этом деле является остро заточенный стальной крюк длиной около полуметра. Крюк вгоняется в мясную мякоть, другой рукой полутуша придерживается за голяшку. Вся тяжесть ложится на крюк и вытянутую руку. Но если крюк каким-то образом зацепил кость, его нужно выдернуть и воткнуть заново. С кости крюк может соскользнуть или сама кость переломится, и тогда стальное жало воткнется прямиком в живот.

Во всякой профессии есть свои хитрости, без которых самая простая работа оборачивается мучительным, а то и опасным делом.

Примерно через месяц в бригаде произошла первая ротация. Мой наставник, бригадир Петя, не вышел на смену. Не было его и через день. И только в следующий раз он появился. Шагал неестественно прямо, в руке белел сложенный листок с заявлением: “Прошу уволить меня по собственному желанию потому что я ушел в запой и работать не могу”.

Начальство Петю ценило, так что ему даже предложили оформить на время запоя отпуск, но Петя сказал, что пить будет долго, оставил заявление на эстакаде и, косолапо ступая, ушел из универсама и моей жизни. На том и закончился месяц ученичества.

Круговорот масла в природе

Грузчик я еще неопытный и потому стараюсь побольше смотреть и поменьше разговаривать. Вот, скажем, пришла машина со сливочным маслом. Брикеты по двадцать килограммов каждый. Ставлю брикеты на тележку по три пятерика и еще два брикета сверху — всего семнадцать штук. Странное, неровное число, но придумал это не я, и мне остается копировать товарищей. В холодильнике масло складывается семериками. Штабель брикетов вздымается под потолок.

Привожу очередную тележку, собираюсь разгружать, но Витек, забравшийся на верхотуру, говорит:

— Сюда давай!

Подаю брикеты ему и вижу, что задний брикет поставлен косо, так что в штабеле образуется каверна. Вместо семи в этом ряду уложено шесть блоков. Но снаружи ничего не видно, а через минуту, когда последний из привезенных мною брикетов уплывает под потолок, уже ни с какой точки недостачи не увидать.

Возвращаемся в фургон, начинаем нагружать тележки. Витек почему-то принимается помогать мне и наваливает на мою тележку не три, а четыре пятерика да еще пару брикетов сверху. Везти тяжело, неудобно, но зато перегруженная тележка перекрывает обзор, так что ни эстакаднице Нилке, ни Сергей Санычу — заву гастрономическим отделом, которые следят за нашей работой, ничего не видно.

При выезде из фургона на эстакаду положен железный лист. Преодолевая его, невольно приостанавливаюсь и вижу, как Витек спешно проталкивает один брикет в щель между фургоном и стеной. Чьи-то услужливые руки принимают брикет. Секундной заминки никто не заметил, работа продолжается.

Через десять минут машина разгружена. Масло перевезено в холодильник глубокой заморозки, где может храниться неограниченно долго. В те дни, когда не приходит фасованное масло, десяток брикетов отправляется на фасовку, где его режут гитарной струной, заворачивают в бумагу, взвешивают, чернильным карандашом пишут цену и отправляют в торговый зал. Все остальное время холодильник находится под замком.

Перед тем как навесить на дверь замки: амбарный и контрольку с вложенной под скважину подписанной бумажкой, — Сергей Саныч пересчитывает блоки. Все в порядке: штабель семериков на двадцать блоков в высоту и на отдельном поддоне еще десять брикетов. Итого: сто пятьдесят штук, ровно три тонны сливочного масла по три рубля шестьдесят копеек за килограмм. И никто, кроме грузчиков, не знает, что на самом деле не хватает двадцати килограммов масла. Один брикет остался во дворе.

Честно говоря, мне неловко: брикет масла — это семьдесят два рубля, половина моего месячного заработка. Конечно, универсам покроет недостачу, но все же… Смотрю, кого из грузчиков нет на месте. Один Саня, второй, Витек… нет новенького, который пришел на место Пети. Как его зовут? Андрей или Леха — не помню. Блеклая личность, а вот поди ж ты…

— Слышь, Вить, куда вам двадцать кило масла? Это же ужраться можно.

— В “Сосновский” отнесем. Тамошний директор купит за четвертной.

— А он вас Федорову не сдаст? Ведь ясно же, откуда вы пришли.

— Ты чо? Он же понимает, что тогда ему никто больше ничего не принесет.

Действительно, через полчаса новенький появляется с деньгами. Отсутствия его никто не заметил, одна Нилка вякнула что-то, но кто ее станет слушать? Работа не останавливалась, значит, все в порядке.

Прошло не так много времени, и во дворе объявился парень, одетый по-грузчицки в куртку и передник.

— Шефа позови, Сергей Саныча…

Сергей Саныч явился на зов.

Гость вытащил из мешка двадцатикилограммовый блок масла. Сергей Саныч проверил целостность картонной упаковки, поглядел на штамп с датой. Масло было свежим, очевидно, масляная машина пришла в “Сосновский” универсам только сегодня, и местные работяги тоже сумели разжиться маслицем.

Получив свои двадцать пять рубликов, соседский грузчик убежал. Понятно, работа ждать не станет, а ушедшего могут хватиться.

Масло Сергей Саныч унес в отдел.

Все это входило в правила игры, и круговорот масла между универсамами был всего лишь одним из ярких примеров повсеместного воровства. Просто к самым значительным махинациям грузчики допущены не были.

А за масло кто их осудит? Я не осуждаю.

Работа на честность

В середине дня приходит машина с бормотухой. Двести пятьдесят ящиков с портвейном “Три семерки”. Работа тяжелая и соблазнительная. В таких случаях в помощь эстакаднице Нилке прибегают дамы из винного, идет тщательный пересчет бутылок, а грузчики норовят неприметно тюкнуть у какой-нибудь бутылки горлышко; тогда напиток пополам с битым стеклом, оставшийся в донышке, идет в их пользу.

Ситуация, как говорится, фрустрирующая.

Но на этот раз приехал знакомый шофер, который знает нас всех, и мы знаем его.

— Ребята, на честность? — спрашивает шеф.

— На честность! — радостно подхватывает бригада.

Машина ставится к эстакаде, а Нилка с шофером уходят пить чай. Из винного тоже никто не появляется. Открытая машина с бормотухой на полчаса остается в полном нашем распоряжении. Все знают: идет работа на честность. Теперь, если окажется недостача или бой, они пойдут за наш счет. Но ни того ни другого не будет, грузчики свое дело знают.