Призрачная вспышка - Ричард Ли Байерс

появившуюся в этом мире. Она подбросила его в воздух, и предмет, сопровождаемый удивленными вздохами собравшихся, начал парить вокруг неё.

- Жемчужина короны Чессенты. - Сказала она.

- Тогда это принадлежит мне. - Сказал Чазар.

Шала пожала плечами.

- Признаюсь, я была удивлена, что вы никогда не просили меня отдать её вам. В конце концов, вы же Бог. Я подумал, что если это правда, то вы должны знать об этом, даже если оно появилось после вашего исчезновения. Я думала, что вы хотите, чтобы она осталась принадлежать моей семье.

- Ты ошибаешься. – Ответил дракон.

Джесри наблюдала борьбу на лице Чазара – борьбу, между яростью и нерешительностью.

Она поняла, почему Шала утверждала, что убила шипастого дьявола. Женщина решила, что то, что Чазар в любом случае арестует ее - это лишь вопрос времени - поэтому она была готова подвергнуть себя опасности, чтобы защитить единственного человека при дворе, который иногда мог убедить дракона вести себя разумно и гуманно и который тайно пытался предотвратить грядущую войну.

Джесри не могла опровергнуть эту мрачную логику, но ей не хотелось позволять другим рисковать собой ради нее. Хасосу это сошло с рук, но он не говорил вызывающе или неуважительно. А Шала, мягко говоря, вела себя именно так.

Джесри не знала, как вмешаться, но она хотела попробовать. Волшебница вздохнула и выпрямилась. Судя по всему, краем глаза заметив перемену в ее позе, Шала бросила на нее быстрый, но свирепый взгляд, говорившей красноречивее любых слов.

 - Что ж, я заслужила того, чтобы оставить жемчужину у себя, - сказала Шала. - Вы согнали меня с престола. Вы заставили меня сломать меч Ишуала Каранок. Драгоценный камень может быть моей платой за все это.

- Отдай его мне сейчас же. - Пробормотал Чазар.

- Если вы настаиваете. - Сказала Шала, и черная сфера полетела прямо в голову Чазару.

Халонья закричала. Чазар отскочил в сторону, и драгоценный камень промахнулся. Когда он начал поворачиваться, чтобы, вероятно, атаковать снова, дракон спрыгнул с пьедестала и атаковал Шалу.

Отступая, она сунула руку в рукав и выхватила метательный нож, спрятанный там. Тень пробежала по стали - верный признак магии смерти, которую Джесри почувствовала во внезапном приступе головной боли. Шала подняла плоский кинжал в форме ножа для писем.

Чазар извергнул огонь. Это была ничтожная вспышка по сравнению с мощными взрывами, которые он извергал в форме дракона, но она попала Шале в лицо, и та пошатнулась. Кинжал выпал из ее руки. Драгоценный камень замедлился, отклонился от Чазара и снова поплыл в направлении женщины.

Живой Бог приблизился к Шале и кулаком ударил по ее квадратному покрытому волдырями лицу. Ее колени подогнулись, а он схватил ее за предплечья пальцами, покрывшимися красной чешуей. Его когти пронзили ее одежду и плоть под ней. Он открыл рот, полный клыков, и наклонил голову, чтобы разорвать ее шею.

- Вы точно хотите этого? - Вмешалась Джесри.

Чазар оглянулся.

- Что? - Рявкнул он.

- Я просто подумала, что вы собираетесь сделать что-то быстро и необдуманно, так?

Дракон перевел дух.

- Ты права.

 Он швырнул Шалу на пол, схватил черный камень из воздуха и смотрел на него, пока тот не перестал пытаться вырваться из его хватки. Затем он сердито посмотрел на ближайших стражников.

- Вы! Похоже, вы спали, когда эта сука пыталась меня убить! Теперь-то вы проснулись и готовы отвести ей в темницу?

Пока солдаты тащили Шалу, Джесри не могла судить – правильно поступила она, или нет. Возможно, все, что ей удалось сделать - это приговорить своего спасителя к долгой мучительной смерти от пыток, потому что Чазар, несомненно, принял меры к тому, чтобы никто не больше не сбежал из его темницы. И все же она не могла стоять сложа руки и смотреть, как убивают её союзника.

На данный момент, решила волшебница, все, что она может сделать, это убедиться, что акт самопожертвования Шалы не прошел напрасно. А это наверняка было сознательное самопожертвование. Шала ни за что бы не поверила в то,  что камень и нож, какими бы могущественными они ни были, смогут убить Красного Дракона.

Чазар начал ходить по комнате, вглядываясь в одно лицо за другим. Без сомнения, он искал признаки нелояльности. Опасаясь возможных последствий съеживания, люди встречали его взгляд как можно прямее.

Джесри нахмурилась.

- Ваше Величество. - Позвала она.

Чазар повернулся к ней. Его зубы снова стали похожи на человеческие. На его пальцах виднелась лишь намек на чешую, а ногти были чуть длиннее обычного размера. Джесри предположила, что это уже что-то.

- Да? - Спросил он тоном, более мягким, чем за весь сегодняшний день.

- Разрешаете ли вы мне покинуть Лутчек? - спросила она. - Я могу уйти из города к закату. Само собой, я не унесу с собой ни одного подарка, который вы мне подарили, дабы не тратить дополнительного времени на сборы.

Чазар моргнул.

 - Что?

- Я полагаю, что действия Шалы Каранок оправдали меня. Тем не менее, я разочаровал вас, и вы мне больше не доверяете. Так что для меня было бы неправильно и эгоистично оставаться при дворе. Вам нужны надежные и верные советники, особенно накануне войны.

Некоторое время он молча смотрел на нее. Ее сердце упало, когда она решила, что инстинкты ее подвели. Ей не следовало подталкивать и заставлять его делать выбор сейчас.

Но затем он подошел к ней. Вблизи она почувствовал запах крови, покрывшей его, а также дыма и огня.

- Нет, - сказал он, - нет, нет, нет. Я не разрешаю тебе. Мои искренние извинения. Очевидно, Шала была нашим предателем все это время, а не ты, - он ухмыльнулся. - К счастью, из-за её нападения все вопросы о её лояльности мигом отпали.

- Нет! – Закричала Халонья.

Чазар вздохнул и повернулся в ее сторону.

- Моя дорогая, упрямая дочь...

- Подумай об этом! - Халонья говорила на ходу. Пока она шла, её пышное одеяние развевалось, а амулеты и цепи звенели от столкновений друг с другом. – У ведьмы в комнате был мокрый плащ. Это что-то должно значить!

- Почему? - Спросил Чазар.

 Джесри могла бы объяснить это сама, но вот Халонья. Судя по её глупому лицу, не могла сделать этого. Все, что она смогла выдавить из себя, это:

- Потому что!

Оцепеневшая от нежелания, Джесри все же