Мечи франков - Александр Владимирович Мазин

плечо к плечу, встали в створе ворот. Действие тактически самое правильное, если не считать бегства. Вот только вряд ли им удастся удержать позицию: без щитов, вдвоем, против опомнившихся франков. А опомнились те быстро, и у них-то щиты были.

Нельзя сказать, что Сергей испугался. Он знал, что вот-вот подтянутся остальные и в том числе Дёрруд, который один стоит десятка франков.

— Посторонись! — рявкнули за спиной, и между головами Сергея и Лодура с гулом пролетело копье.

Но это был не Убийца. А за копьем, щит у плеча, клинок в замахе, промчался Стевнир, отшвырнув пару копейщиков-оруженосцев и разрубив бронь и ключицу второму благородному франку.

Неплохо вошел. Сразу минус два. Первый корчился и вопил, пришпиленный копьем к опорному столбу, как бабочка на иголке. Третий франк, тот самый виконт Ренард, тоже был не лыком шит.

— Строй! — заорал он. — Собрать строй!

И мощно долбанул мечом по подставленному щиту Севнира. Раз, еще раз… Нурман же мог только отбиваться, потому что меч его увяз в теле убитого шевалье, только щит и остался.

Уцелевшие франки, которых осталось целых семеро, показали, что их тоже кое-чему научили: выстроили стену щитов между подоспевшими варягами и разбирающим Стевниров щит родичем королей и герцогов.

— Со щитами — ко мне!

Рёрех. В отличие от Сергея, который даже лук с колчаном оставил в «спальне», княжич экипировался полноценно. Так же, как Траин и пара дренгов Стевнира. А вот Дёрруда почему-то не было. Сергей бы даже забеспокоился, но — некогда.

Дренги Стевнира не рискнули кинуться на выручку своему вождю — парой против шеренги. Но едва Рёрех скомандовал: «Клин!», они пристроились к княжичу первыми. Благо маневр привычный.

И, предваряя таранную атаку, Лодур, как истинный нурман, перехватил копье в левую руку и с яростным выдохом метнул его во франков.

Нет, его копье не вынесло щитоносца, как это сделало бы копье, например, Грейпа, но все равно вышло неплохо. Пошатнувшийся франк, перед лицом которого внезапно возникло железо копья, прошившего щит, в испуге уронил его, создав ту самую брешь, которая превращает стену щитов в дырявый забор. Варяжско-нурманский клин тут же разбил его пополам, попутно отправив на ту сторону Вечности двух франков, а главное, превратив организованную группу в неорганизованное сборище.

И этим немедленно воспользовался Сергей. Рубящий поперек туловища свалил потерявшего ориентацию франка, хлест кончиком клинка по локтевому сгибу вывел из игры еще одного. Третьему Сергей влепил левым локтем в лицо (рубить не позволила дистанция) и последним финальным ударом перечеркнул спину прессующего Стевнира Ренарда.

Ой! У виконта под красно-синей рубахой оказалась отменная бронька. И сам он оказался великолепным рубакой, что, впрочем, и так было понятно по тому, как лихо он обрабатывал Стевнира, половина щита которого уже превратилась в дрова, повисшие на коже, которой был обтянут щит хёвдинга.

Сергею тоже пришлось туго. Виконт был потрясающе быстр и силен.

«Был» — ключевое слово.

Стевнир, получивший полсекунды передышки, тут же треснул Ренарда по макушке обломками щита.

Даже будь на французе шлем, ему мало не показалось бы. Но у этого пижона на голове была только щегольская шапочка с длинным пером, так что вышло мощно.

Удивительно, но на ногах благородный шевалье устоял. Однако «завис». И очухаться не успел, поскольку «благородный фон Мюндшенк» совсем неблагородно сунул в бороду виконта заостренный кончик сабли. А поскольку борода, даже расчесанная и ухоженная, — плохая защита от синдского булата, то родич епископа, герцога и короля захрипел и забулькал точно так же, как это сделал бы босоногий серв, если бы ему продырявили трахею.

Собственно, на этом бой и закончился, поскольку закончились противники.

Нет, тишина не наступила.

Истошно выл шевалье, прибитый к столбу копьем Стевнира. Ржали, лупили копытами и рвались на волю кони, ошалевшие от шума, запаха крови, а главное, чуя дым тлеющей соломы. Сменивший факел на копье франк попросту уронил пожароопасный предмет на присыпанный соломой пол.

А еще проснулся и загалдел по ту сторону дверей разбуженный схваткой лагерь беженцев…

Но это были мелочи. Главное: среди нурманско-варяжского воинства потерь не было. Только легкие повреждения: распухшая левая кисть Стевнира, поцарапанная нога Траина, огромный кровоподтек на спине Стевнирова дренга (лошадь лягнула), неглубокий порез на предплечье самого Сергея(все-таки племянник его достал), шишка на лбу Рёреха, который щит-то взял, а вот шлем застегнуть не успел и тот благополучно свалился во время прорыва.

У Сергея опять мелькнуло: «Где Дёрруд?», но вновь мельком. Потому что задумываться надолго не стоило. На постоялом дворе ночевало под сотню французов, и как они отнесутся к тому, что некие псевдогерманцы вырезали представителей французской аристократии…

В общем, надо было в очередной раз напомнить простолюдинам разницу между воинским и иными сословиями и о том, что не следует черни лезть в разборки благородных. За такое воины больно наказывают низшие классы. Вплоть до радикальной декапитации непонятливых.

Этим важным делом занялся Стевнир, как самый представительный. С помощью Жюста, который выступал вольным переводчиком, творчески адаптируя грозный рык «германца» к менталитету французских беженцев разного уровня достатка.

Сергей тем временем провел работу с хозяином «отеля», результатом которой стало возвращение варяжского имущества, которое успело уменьшиться, пока хозяева отсутствовали, и заверение хозяина, что он очень благодарен «германцам», не позволившим пьяным шевалье украсть лошадей и поджечь конюшню.

Хозяин даже проявил небольшую инициативу: собрал с владельцев коняшек благодарственный взнос в пользу спасителей, особенно порадовав тех, чьих лошадей прошлым вечером «именем короля и графа Парижского» безвозмездно конфисковали шевалье.

Сергей был уверен, что часть взноса осела в кошеле отелевладельца, но счел это комиссионными. Тем более что они и так неплохо заработали на трофеях: деньги, оружие, лошади с седлами, недешевая одежда… Хорошо живет столичная аристократия.

Жила.

А еще Сергей прихватил депешу. Пергаментный свиток, заверенный личной печатью епископа Шартрского Гантельме. В послании вышеназванный епископ, именем Господа, призывал французских владык: графа Парижского и короля Карла — немедленно исполчиться и спешить на выручку Шартру, осажденному исчадиями ада[22].

Интуиция подсказывала: послание может пригодиться. Вдруг и впрямь удастся выманить вышеназванных персон из Парижа?

Но сначала надо выполнить поручение Хрольва и взглянуть на Шартр. И тех, кто его осадил. Вдруг там уже все кончилось и хирдманы Бьёрна вовсю хозяйничают в алтаре Шартрского собора?

А с Дёррудом все было в порядке. Он крепко спал. Французское вино оказалось покрепче привычного пива. Теперь Дёрруда мучила совесть. Только она, потому что похмелья у дана никогда не бывало.

Глава двадцать