Нерушимый 8 (СИ) - Денис Ратманов

увидев, как бабка кинулась на снимающего ее Левашова, который с криками: «Помогите! Убивают» — принялся бегать по двору.

— Вот клоун, блин, — проворчал Круминьш.

Бабка не успокоилась и выбежала вслед за Левашовым на улицу, так что мы вынуждены были ретироваться.

— Шо ж вы такие недружелюбные? — крикнул ей вослед Гусак. — Мы таки к вам всей свой душой!

Удалялись мы с хохотом под площадную брать ламантины. Девушки пообещали прийти на нашу игру, а рыженькая Надя так увлеклась Микробом, что-то ей рассказывающим, что решила прогулять пары и проводить нас, то есть его, аж до гостиницы, где нас ждал обед.

Сэм поглядывал недовольно и сопел — его девушка предпочла ему учебу!

Мы уже вошли в гостиницу, а парочка все ворковала, они еле отлипли друг от друга. Микроб остался довольным, и это хорошо. Значит, он окончательно забыл Леру и может снова смотреть на женщин.

Димидко встал, окинул нас строгим взором и громко произнес:

— Чтобы до игры — ни мысли о бабах, поняли меня?

— Да понятное дело, Сан Саныч, — сказал Микроб, все так же улыбаясь.

— Потому что пора, парни, выигрывать!

Димидко уселся и чуть подвинулся, пропуская официанта, принесшего первое.

Что приготовил нам завтрашний день? Получится ли выиграть у посильной команды? Вообще нам здорово повезло, что все соперники, с которым нам довелось играть в начале круга, посильные. Такое впечатление, что футбольный бог на нашей стороне.

Но как долго продлится фарт? И фарт ли это или мастерство? Все расставит по местам завтрашний день.

Глава 24

Черноморец

Стадион «Черноморец» находился в самом центре Одессы, посреди парка и так близко к морю, что казалось, ветер доносил запах водорослей, гудки кораблей и крики чаек. Ну и сам по себе он был циклопическим сооружением, не меньше и не беднее, чем у «Спартака». Ну а как иначе, когда население Одессы в этой реальности увеличилось до двух с половиной миллионов, и город застраивался бешеными темпами. Но при этом центр не пострадал, ни одного убогого новостроя я там не заметил: исторический облик был сохранен.

Именно сюда переезжали греть косточки пенсионеры из Москвы, которым не хотелось в глушь, но тянуло к морю. Ну а шутки ли — самый большой город на берегу Черного моря! И команда сильная, посильнее «Нефтчи», которых мы не смогли одолеть. А значит, игра нас ждет трудная, и не стоит обольщаться кажущимся гостеприимством.

Разминка на поле была сплошным удовольствием — только представишь, что рядом море, так сразу и силы появляются, и прорезается второе дыхание. А на солнце смотришь, к закату клонящееся, на небо это синее, и тянет зацвести.

Был бы выходной, погрело бы солнышко наши макушки во время матча, а так — среда, и игра традиционно в шесть вечера.

В раздевалке все было сенсорным: двери разъезжались сами, кран включался, стоило поднести к нему руку, мыло изливалось на ладонь, унитаз тоже понимал, когда и сколько вылить воды. Спасибо хоть задница автоматически не подтиралась. Я быстро приспособился к умным девайсам, а Самат шипел в соседней кабинке, не соображая, как смыть. Причем шипел все громче и громче, и я написал ему: «Открой дверцу, там автоматика».

Сэм открыл, донесся свист опорожняющегося бачка, потом обернулся, распахнул и захлопнул дверь, ничего не понял и насупился.

Напротив одной лавки было огромное ростовое зеркало, и я сел к нему спиной. Вообще, любые отражающие поверхности неприятных ощущений не вызывали, меня корежило именно на зеркала, причем чем толще рама, тем больше корежило. Но достаточно было залепить зеркало фольгой, которая выполняла ту же функцию, или зеркальным полиэстеролом, как страх уходил. Так я поступил со своей машиной.

А когда попадались такие зеркала, как здесь, я замечал их издали и просто отводил взгляд. О фобии моей знала разве что Дарина, парням я не говорил.

Подождав, пока мы рассядемся на лавках, Димидко осмотрел нас, задержав взгляд на каждом, будто бы в душу заглядывая и читая мысли, кивнул.

— Вижу, что вы настроены серьезно, а не как в прошлый раз.

Я тоже окинул взглядом команду: все собраны, немного взвинчены. Понятное дело — мандраж.

Сан Саныч сразу зарядил:

— Играем в технику. Впереди — Видманюк и Цыба. Центр — Левашов, оборона — как обычно. Саня, ты как?

Я пожал плечами.

— Как всегда: готов к труду и обороне!

— Вот и хорошо.

За грудиной зарождалось солнце, разбрасывало лучи по рукам и ногам. Нет! Еще рано, если сразу включить талант, могу к концу второго тайма сдохнуть, попытаюсь обойтись собственными силами, а способности подключу в середине игры, как Микроб всегда делает.

— Кто выйдет во втором тайме, игра покажет. — Сан Саныч посмотрел на Сэма, который не ерзал и не вертелся, а был предельно собран. — Раз все готовы — в поле!

Мы поднялись одновременно, словно невидимый манипулятор дернул за нити. Видманюк протянул кулак, все сделали так же, соприкоснулись ими — получилась этакая ромашка — и направились играть. Не потрусили, не поплелись — мы шагали уверенно, всем своим видом показывая, что «титаны» — готовы!

На трибунах колыхалась человеческая масса; выла и рукоплескала, когда объявляли состав наших соперников, свистела на нас, но чувствовалось, что без злой ярости и желания убивать, как было в Киеве. Ни одного свободного места не наблюдалось, и это понятно: город-миллионник выбрался к морю на променад, а заодно решил поболеть за своих.

В общем, чувствовалось, что приехали мы на серьезную официалку. И нас хотели поиметь. А вот хрен вам, хоть вы люди и хорошие!

Мы с соперниками пожали друг другу руку, перешучиваясь и улыбаясь. Ощущалась какая-то легкость, и крылья расправлялись за спиной.

Я встал на ворота, превратился в органы чувств. Прозвучал свисток, и наши рванули вперед. Сосредоточившись, я вставал на цыпочки, перемещался вправо-влево, чтобы следить, как оно там вообще. А оно там было не очень, что становилось понятно и по радостному ору трибун.

Выдержав первый навал, черноморцы спокойно взяли мяч и прижали наших к воротам. Что интересно — одесситы как бы чувствовали друг друга. Порой казалось, что они все поголовно телепаты. Это, конечно, не так, просто отлично сыгранная команда, у них даже пасы пяточкой проходили! Вот — хоба! И прошло!

С другой стороны — пока ничего сверхсложного. Чувствовал я себя спокойно и уверенно, выходя на дальние удары и на перепасы. Вот и снова мне скинули… И еще. И опять. Получается, я уже как полевой игрок, что ли? Или как это понимать?

В общем, выходило так, что в вязкой игре в центре поля наши все больше и больше проигрывали, и все чаще и чаще отправляли мяч назад, мне. Левашов, чувствуя