Истинная для Ледяного Дракона. Княгиня Южного предела. - Светлана Томская

Оба моих запястья оказываются в захвате его огромной левой ладони и прижаты высоко над головой – слишком высоко. Из-за этого моё тело выгибается дугой, прижимаясь к дракону всеми своими стратегически важными местами.

Моё настроение стремительно портится, а вот драконье с такой же скоростью улучшается.

– Ну, выбирай, как мы будем тебя наказывать за побег? – пальцами свободной руки он проходит по моей скуле, очерчивает линию губ, при этом локоть его словно невзначай касается вершинки груди, заставляя меня судорожно вздохнуть.

Разумеется, Айварс всё замечает, но продолжает допрос с пристрастием.

– Ну и? – он ждёт ответа.

– К-какой побег? – не сразу понимаю я.

– Ты должна была сидеть в этой комнате. Я сам проследил, чтобы Вальгард тебя хорошо запер. Кто тебя выпустил? – Айварс чуть отклоняется, чтобы лучше видеть моё лицо.

Молчу, придумать ничего не успела, а кота не сдам, мало ли ещё пригодится. Пусть злится. Но князь уже не злится. Всё гораздо хуже. Его рука оставляет в покое моё лицо и опускается вниз. Чувствую, как ползёт вверх по бедру подол платья.

– Не смей, я не хочу, – выдыхаю со стоном, который, похоже, убеждает его в обратном.

– Насколько не хочешь? – шепчет он прямо в губы, неспешно проходясь по ним кончиком языка. – Настолько?

Айварс закрывает мне рот поцелуем, осторожно прихватывая то верхнюю, то нижнюю губу. Я могу сопротивляться агрессии, но не нежности. Да и зачем сопротивляться? Я же истинная. Никакой невесты больше нет. Он сам сказал отцу.

Кажется, даже мои кости начинают плавиться от желания. Я отвечаю на поцелуй, провожу языком по его губе, пьянея от собственной смелости, и чувствую ответную дрожь могучего тела, а ещё лёгкое касание пальцев, которые уверенно продвигаются всё выше и выше по внутренней стороне бедра.

Моё внимание раздваивается, и я упускаю момент, когда рука Айварса подбирается к самой чувствительной точке моего тела и замирает, наткнувшись на преграду в виде слипов. Может, он и удивлён, но недолго. Мужской инстинкт подсказывает ему, как обойти препятствие в виде кусочка ткани. И я ахаю от пронзившего меня яркого ощущения.

Застываю, осознавая, что стоит мне шевельнуться, и именно моё движение спровоцирует дальнейший танец его пальцев.

На мгновение просыпается разум.

– Пусти, – выдыхаю ему в губы, чувствуя, что иду по тончайшей с волосок грани, – пожалуйста, пусти, не хочу. Нет!

И вскрикиваю, когда пальцы бесцеремонно обегают горящий огнём узелок и скользят глубже.

А потом Айварс отпускает меня, и это настолько неожиданно, что моё тело скручивается сладкой судорогой.

С довольной усмешкой он демонстрирует мне свои пальцы, поблескивающие влагой:

– Настолько нет?

– Ненавижу, – со стоном вырывается у меня, а бёдра подаются вперёд, опровергая мои слова.

Тихий смех:

– Это я уже слышал.

Айварс впивается в мои губы требовательным страстным поцелуем, и я отвечаю. Сильное тело снова прижимает меня к постели, но на этот раз мои руки свободны и… обхватывают его шею, зарываясь в жёсткие волосы на затылке. Всё. Мой. Я больше не могу противиться самой себе.

Стук в дверь вырывает из горла Айварса разъярённый рык. Он на миг застывает, прижавшись лбом к моему лбу, и я дышу его частыми выдохами. Стук повторяется, к нему добавляется приглушённый массивной дверью голос Вальгарда.

– Я его убью, – тихо говорит Айварс, покидая постель и направляясь к выходу.

Успеваю заметить, что рубашка на нём полностью расстёгнута, а штаны низко сидят на бёдрах, и непонятно на чём держатся, ах да, на внушительном выступе. И вот в таком виде его сейчас увидит Вальгард, который сразу всё поймёт. Нельзя покраснеть больше, но у меня, кажется, получается. Мне остаётся только сгореть от стыда. Разве что Айварс, как и пообещал, убьёт его раньше.

– Нужна помощь Адрианы, – быстро говорит Вальгард, видимо, предупреждая удар князя, – иначе истинная Кристера погибнет.

Слова ректора заставляют меня сорваться с постели. Быстро оглядываю себя в зеркале. Губы искусаны, платье измято. Причёска – взрыв на макаронной фабрике. В таком виде выходить на люди? Плевать. Жизнь Кати важнее, если, конечно, от меня будет польза. И я кидаюсь к дверям:

– Иду!