В твоих сильных руках - Джилл Шелвис

Он глубоко вздохнул.

— Однажды ты рассказала мне о некоторых своих недостатках.

— Обо всех!

Джекс улыбнулся и потянул ее за кудряшку.

— Хочешь узнать мои?

— Я их знаю. Ты не любишь делиться секретами. Ты думаешь, что собачьи пуки — это смешно.

— Все думают, что это смешно.

— Ты заставляешь меня говорить во время секса.

Он усмехнулся:

— Тебе же это нравится.

Мэдди зарделась.

— Не важно.

Она ничего не добавила, и Джекс удивленно приподнял бровь.

— И что, все? У меня больше недостатков, Мэдди. Целая куча. Например… До пяти лет я ел одни хлопья.

— Мне нравятся хлопья.

— Я спрыгнул в море с Лунного утеса, когда мне было десять. Думал, смогу полететь, но вместо этого сломал обе ноги.

— Ну, все мальчишки такие. Подумаешь.

— В девятнадцать я трахался в библиотеке юрфака, и меня едва не арестовали за непристойное поведение. Я провалил выпускной экзамен из-за похмелья. — Он помедлил и выложил все карты на стол. — Еще я взялся за дело, из-за которого невиновная женщина оказалась в ловушке между истцами и ответчиками. Я пытался предостеречь ее, нарушив тем самым юридическую этику. Но вместо того чтобы извлечь пользу из полученной информации, она покончила с собой.

Джекс замолчал, когда Мэдди сдавленно охнула. Он не смог истолковать этот звук, понятия не имел, что он выражал — ужас или отвращение. Но он зашел уже слишком далеко — отступать некуда.

— После этого случая я прекратил юридическую практику. Она вынула из меня душу. — Джекс помолчал. — И душа до сих пор не на месте.

И тут Мэдди посмотрела ему в глаза. Он подумал, что она бросится прочь от него через три, две, одну…

Мэдди сделала шаг, но не прочь от него, а, наоборот, к нему навстречу, положила руку ему на грудь, где-то в районе сердца, и нежно погладила.

— У тебя есть душа, — прошептала она, ее голос взволнованно дрогнул. — И огромное сердце. Даже не сомневайся. У тебя сердце супергероя, — горячо сказала она.

Он покачал головой:

— Я не супергерой, Мэдди, даже близко. Я обычный парень со своими изъянами. И их немало. Я занимаюсь ремонтом и делаю мебель, потому что мне это нравится, но ни то ни другое нельзя назвать доходным делом.

— Но у тебя такой большой красивый дом. Как же ты смог… — Она помолчала. — Твой отец, — вздохнула она.

— Нет-нет, — твердо ответил он, — не отец. Просто я умею правильно вкладывать деньги.

Мэдди поймала его взгляд.

— Это тебя беспокоит, — заметила она.

Джекс помотал головой, не в состоянии найти подходящие слова. Он попытался вернуть людям то, что, по его мнению, он взял за годы службы в фирме, но вместо этого вновь извлек пользу для себя.

— Знаешь, ты вот стоишь здесь, — мягко сказала Мэдди. — А кажется, будто ты далеко. Ты столько держишь в себе. Ты делаешь это специально?

— Да, я делаю это специально так долго, потому что не вижу, как иначе. Ты же знаешь меня, Мэдди. Знаешь, чем я занимаюсь, куда люблю ходить…

— Я знаю это о многих людях, Джекс. О Люсиль, о Лансе. Черт, я и об Андерсоне столько же знаю. — Мэдди толкнула его в грудь. — Я хочу знать о тебе больше. Я хочу… — Они оказались лицом клицу, и Мэдди, споря с Джексом, смело посмотрела ему в глаза.

Она не боялась его. Она не отводила взгляда, отстаивая свою позицию, и Джекс никогда еще не был так горд за нее.

— Ты и так знаешь больше, — тихо ответил он. — Знаешь моих друзей, знаешь о моих отвратительных отношениях с отцом. Знаешь, что я вожу видавший виды джип, чтобы моя большая ленивая собака могла ехать со мной куда угодно. Знаешь, что я оставляю свою одежду там, где скинул, и что я люблю совершать пробежки по пляжу.

Мэдди что-то тихо пробурчала, Джекс подошел ближе и провел рукой по ее шее.

— Ты знаешь, как я люблю прикасаться к тебе.

Мэдди закрыла глаза.

— И мне нравится в тебе все, что ты перечислил, — призналась она. — Особенно последнее… — С ее губ сорвался тихий вздох, и она посмотрела ему в глаза. — Но ты все еще что-то скрываешь, я чувствую. Что ты скрываешь, Джекс?

Тяжело вздохнув, он взял ее за руку.

— Если я признаюсь, я нарушу обещание. Я не могу это сделать.

— Из-за того, что случилось с тобой, когда ты был юристом?

— Со мной ничего не случилось, — поправил он хриплым от волнения голосом.

Мэдди провела рукой по груди, вновь остановившись там, где билось сердце.

— Ты пытался помочь ей, Джекс. Ты не знал, на что она решится. Не мог знать.

— Я подвел ее. — Он зажмурился и снова открыл глаза. — И сейчас я снова между молотом и наковальней.

— Не понимаю.

— Знаю, что не понимаешь. — Он посмотрел на ее лицо, такое сосредоточенное, такое напряженно-внимательное, и снова тяжело вздохнул. — Ваш залог на отель. Я знаю, у кого долговая расписка. И знаю, что если бы вы договорились с этим человеком, банк одобрил бы рефинансирование.

Мэдди нахмурилась:

— Ты не можешь знать этого наверняка.

— Я знаю наверняка. Я пытался тебе намекнуть, но…

— О Боже… — Мэдди открыла рот и отпрянула от Джекса. — Это ты. Долговая расписка у тебя!

Джекс протянул ей руку, но Мэдди отдернула свою.

— Нет. Нет, — повторила она, часто и глубоко дыша. — У тебя?

— Да.

Мэдди ошарашенно смотрела на него.

— Почему же ты мне не сказал? Мы столько раз говорили об этом…

— Я каждый раз старался направить тебя в нужную сторону…

— Ты старался направить меня! Направить?! — Она слушала его и не верила своим ушам. — Я не овца, Джекс. Я запуталось, я испытывала дикий стресс, была ошеломлена, шокирована, а ты… А у тебя все это время был ответ!

— Я старался защитить чужую тайну и тебя, Мэдди. Я хотел, чтобы ты получила рефинансирование. Со мной. Но тогда взыграла бы твоя дурацкая гордость, она задушила бы тебя, если б ты решила, что принимаешь от меня что-то, чего не заслужила. Я знал, что только если это будет твоя идея, ты продолжишь бороться.

Она покачала головой:

— Так ты утаивал от меня информацию из благородных побуждений? — Она поморщилась, провела рукой по лицу, словно снимая невидимую пелену.

— Да, только в моей голове это звучало немного лучше.

Закатив глаза, Мэдди отвернулась от Джекса, но вскоре повернулась снова.

— А траст, упомянутый в завещании Фиби, — о нем ты тоже все знаешь, да?

Ему захотелось, чтобы она просто убила его уже наконец и покончила с этим.

— Да.

— Он твой? Она оставила доверенность тебе?

— Нет.

— Тогда…

— Я не могу сказать.

— В смысле — не скажешь?

— И это тоже.