Скитальцы - Кнут Гамсун

Эдеварт дал ему денег.

Они разговорились; старый шкипер был огорчён: в нынешнем году у него всё складывалось не слишком удачно, в первый месяц на Лофотенах, когда казалось, что рыбы будет немного, он, боясь остаться с пустыми руками, покупал её по слишком высокой цене. Ему бы подождать недель шесть, а уж тогда покупать. Теперь же, узнав, сколько за сушеную рыбу даёт Рённеберг в Олесунне или Николай Кнудцен в Кристиансунне, он стал подумывать, чтобы продать её на юге.

Старый уфутенец был надёжный и порядочный человек, и Эдеварт проникся к нему сочувствием: У вас есть рыба и есть судно, чего вам бояться?

Не знаю, задумчиво ответил уфутенец. Мой сын торговал вразнос, и это мне дорого обошлось; даже не понимаю, почему у него так плохо идёт дело, может, ему не хватает усердия, мне уже не раз приходилось платить за него.

Как его зовут? — поинтересовался Эдеварт.

Нильс. Сейчас-то он бросил торговлю и работает у меня в усадьбе. Там тоже нужны рабочие руки.

Эдеварт понял, что речь идёт о его прежнем напарнике Нильсе, и быстро сообразил, откуда были те деньги, которые эта чертовка Маттеа прислала ему с дерзким письмом. Он постарался ободрить шкипера: у торговли вразнос есть свои трудности, куда надёжнее иметь своё судно и торговать рыбой, надо только идти на юг и получить там за рыбу наличными — больше или меньше, но обязательно наличными.

Шкипер смотрел в пол. Он не собирается становиться богаче, объяснил он. Тем более ему принадлежит не весь груз, а около двух третей. Как Эдеварт смотрит на то, чтобы зимой вместе закупить рыбу?

Эдеварт отрицательно покачал головой, но предложение старого шкипера польстило ему. Закупка рыбы и оснащение рыбаков всегда были частью нурланнской торговли, без этого он был бы всё равно что торговец вразнос. Эдеварт поколебался, но ответил: У меня нет для этого средств.

Я слышал, у вас недалеко от Тронхейма есть усадьба и земля? — спросил шкипер.

Верно, есть.

Стало быть, вы человек состоятельный. Это я так, между прочим.

Эдеварт сразу сообразил, к чему клонит шкипер: Об этом нечего и думать. На это я не пойду.

Нет-нет, это я только так, к слову сказал. А что до моего займа у вас, так я верну вам деньги первому из всех моих кредиторов...

Может, Эдеварт и упустил выгодную сделку, но он больше не сомневался. Снова заложить Доппен, тем более сейчас, когда он каждую минуту мог сорваться с места и уехать туда, чтобы привести усадьбу в порядок, — да он был бы круглый дурак, пойди он на такое! Доппен в зелёном заливе, шумящий водопад, там, на скалистом уступе за домом, он однажды рискнул жизнью лишь потому, что она стояла внизу и смотрела на него.

Но часы и дни складывались в недели и месяцы, время было тихое и безрадостное, мужчины ушли на Лофотены, о покупателях не было и речи, только еда да сон, селение словно вымерло, одни старики, женщины и дети. Прошлой зимой Эдеварт мог подсунуть Рагне то марку кофе, то головку сахара, теперь же он не желал этого делать, нет-нет, только не это безумство. Общаться ему было не с кем, для богатых людей прихода он был слишком беден, а для бедных слишком богат. Письма из Америки больше не приходили, ожидание сердило и томило его, от Августа тоже ничего не было слышно; Эдеварту казалось, что его все покинули, он был так одинок, что, умри он сейчас, никто и не заметил бы этого. Он побывал на Лофотенах лишь затем, чтобы хоть на неделю вырваться из дома, но это не принесло ему облегчения, рыба шла плохо, артель Каролуса во время последнего шторма потеряла одного человека, старого Мартинуса. Да-да, говорили люди, он своё уже отработал, всю жизнь был шкотовым, и вот Господь не дал ему вернуться домой в Поллен, как всем остальным!

Да, конечно, но Эдеварт поручился за него.

Домой он возвратился с горечью в душе; зима шла на убыль, и Эдеварта больше ничто не заботило. В этом мире не было ни справедливости, ни порядка.

Каролус и ещё несколько рыбаков приехали домой на Пасху — Йоаким, Теодор и Ездра — конечно, Ездра, которому хотелось взглянуть на свой Новый Двор и повидать невесту. Рыба теперь шла хорошо, и промысел ожил, уфутенец взял большой груз и собирался, как и в прошлые годы, прийти со своей шхуной в Поллен; жаль, Мартинус умер, теперь он мог бы полностью расплатиться за свою корову.

После Пасхи Каролус и его люди ладили вернуться на промысел, они приезжали ненадолго, им захотелось побывать в церкви ещё и на второй день Пасхи, чтобы уж всё было по правилам. Именно в тот день они вернулись из церкви с письмом для Эдеварта. Жёлтый конверт, словно из пергамента, негнущийся и тяжёлый, с фотографией. Так как же, есть или нет в этом мире порядок и справедливость?

Эдеварт тут же уехал из дома, хотя спешить было некуда. Он узнавал берега, мимо которых когда-то проходила его шхуна, и спал только урывками. Им, как в юности, владело нетерпение. Уже поднявшись на борт, он узнал, что пароход теперь делает остановку на удобной каменной пристани Кноффа; это получилось само собой, после того как деревянную пристань на месте прежней остановки унесло в море во время шторма. Директор из Тронхейма хотел было, чтобы суда опять обслуживались с лодок, но капитаны воспротивились этому, да и местная управа вмешалась; к тому же юный Ромео Кнофф сам поехал к директору, поговорил с ним разумно и почтительно и произвёл на него наилучшее впечатление. У парня не было отцовского высокомерия, он ни разу не позволил себе улыбнуться словам директора, но делал вид, что они производят на него сильное впечатление и он почти с ними согласен. Славный малый, у него просто дар улаживать спорные вопросы, светлая голова, настоящий купец. На борту парохода говорили: Это он добился, что пароход теперь останавливается у них, только он, ему давно следовало этим заняться.

Эдеварт порадовался победе юного Ромео.

Вечером пароход причалил к пристани Кноффа, на борту и на берегу горели фонари; приказчик Магнус поднялся на борт с картами и бумагами, на нём лежали обязанности экспедитора. Не так уж много пассажиров, приехавших с севера, собирались сойти тут на берег, зато большой груз отправлялся отсюда на юг — масло, шкуры, шерсть, пустые бочки и говяжьи туши, — посёлок и его окрестности пробудились к новой жизни.

Ещё стоя на пароходе Эдеварт узнал некоторых старых знакомых, среди них был один Грузчик, на которого он несколько раз взглянул с недоверием, неужели... неужели этот грузчик Август?.. Август!

Невероятно! Август тоже был поражён и не сразу улыбнулся, блеснув золотыми зубами: Ты здесь? Не может быть!

И ты тоже?

Да.

Подошёл приказчик Магнус, он кивнул Эдеварту, потом важно, громким голосом начал отдавать распоряжения. Когда пароход отвалил от пристани, он понёс в дом мешок с почтой.

Вот обезьяна! — засмеялся Август.

Я вижу, ты его не жалуешь? А сам ты что здесь делаешь?

Что я тут делаю? — переспросил Август. Не так давно приехал сюда с пароходом, сошёл на берег да так тут и застрял. Я ведь помнил всё, что ты рассказывал мне об этом месте, уже с парохода было видно, что посёлок тут большой, вот я и сошёл на берег, хотя билет у меня был до Тронхейма. И чёрт с ним! Я здесь уже больше года. А ты зачем сюда пожаловал? Небось решил взглянуть на свою усадьбу, о которой столько рассказывал? Здесь тебя все знают, и я слышал о тебе только хорошее.

Почему ты не писал? — спросил Эдеварт.

Писать? Ну нет! Но в прошлом году я переслал тебе письмо из Америки; скажи мне спасибо, иначе оно валялось бы здесь до сих пор, потому что Магнус дурак. Что в нём было, в том письме?

В письме-то? Да так, ничего важного.

Я сразу понял, что оно от женщины, сказал Август. Там, верно, лучше, чем здесь, я тоже подумываю съездить туда. А о чём мне было писать? Это место не по мне, и я не намерен задерживаться здесь ни одного лишнего дня, вот только доработаю положенный срок. Я даже собирался телеграфировать тебе об этом. Так ты приехал, чтобы взглянуть на свою усадьбу? Должно быть, там к весне надо кое-что сделать? Нет, зачем мне здесь оставаться? Ромео — хороший парень, да и все его домашние тоже, старый папаша Кнофф и мадам. А вот Магнус дерьмо. Видел бы ты, как он боится мышей! Пойдём в усадьбу?

А ты можешь сейчас отсюда уйти?

Да, они теперь и сами управятся, беспечно ответил Август. Это уже не моё дело.

Похоже, Августу уже надоело работать грузчиком на пристани, его душа опять жаждала перемен. За меня не тревожься! — обычно говорил он. Нет, он нигде не задерживался, он всегда знал, что ему делать. Он не был изобретательным и не отличался учёностью, но брался практически за любую работу, а так как по натуре он не был ленив, то всё делал быстро и хорошо. Вольная птица, перелетная птица, он в любом месте всегда мог всё начать заново.

По дороге в усадьбу Август продолжал рассказывать: Не думай, я тебя тут не подвел. Сперва я потолковал с Ромео и рассказал ему о себе: что объездил весь свет, что водил шхуну и знаю русский и многое другое. Ромео неплохо отнёсся ко мне и пообещал, что я смогу у них остаться, но попросил сперва зайти в контору к его отцу и поздороваться с ним. Так я и сделал, но уже на другое утро. Я умылся три раза, надел часы и золотое кольцо и отправился к нему. Старому папаше я понравился, он был любезен и сказал: Добрый день, капитан! Я сразу понял, что Ромео рассказал ему обо мне, и захотел, чтобы всё было по-честному. Ну это громко сказано, возразил я и объяснил, что был всего лишь матросом и ещё торговал вразнос, что знаю много языков и объехал весь свет, а также занимался сельским хозяйством в Трённелаге и многим другим, но капитаном, сказал я, капитаном я никогда не был. Но ты же водил шхуны, возразил он. Только один раз, объяснил я. Это не имеет значения, сказал он. Хочешь поработать у нас? У нас большое дело, и как раз сейчас мне нужен такой человек, как ты; я поставлю тебя старшим, будешь руководить всем на пристани и в пакгаузах и помогать в лавке, когда там бывает много народу. Так что оставайся у нас, сказал он. И я остался. Но, понимаешь, этот вонючий пес Магнус позавидовал, что меня поставили на такую высокую должность, что я старший над ним и над всеми другими, и с того дня эта обезьяна только и делает, что насмехается надо мной. Приказчик, который до смерти боится мышей! Придёт время, я ещё поквитаюсь с ним! Знаешь, по-моему, это он украл у меня часы.