Научно-фантастические рассказы американских писателей - Том Годвин

Роун запротестовал.

— Не может быть в одном месте такого количества плотоядных. Я знаю, что их здесь несметное множество, и тем не менее это невозможно.

— Ведь им не нужны калории для поддержания температуры тела, — сказал Хайгенс. — Да и вообще многие животные могут долгое время обходиться без пищи. Даже медведи погружаются в зимнюю спячку.

Он начал устанавливать в темноте приемник. Роун не понимал, для чего он это делает. Передатчик был на другой стороне плато, кишевшего самыми свирепыми и опасными из всех обитателей Лорена Второго. Всякая попытка пересечь плато равнялась самоубийству.

Хайгенс настроил приемник. Послышался треск. Затем сигнал. Три точки, три тире, три точки. Три точки, три тире, три точки. Снова и снова. И так без конца. Хайгенс включил приемник.

— Почему мы не ответили на их сигналы, перед тем как уйти со станции? — спросил Роун. — Ведь их следовало подбодрить.

— У них наверняка нет приемники. Они знают, что многие месяцы не получат ответа. Едва ли они слушают все время, если живут в туннеле шахты. Они, наверно, иногда пробуют выбраться наверх, чтобы достать какую-нибудь пищу, — и только. Не думаю, что у них есть время и силы делать сложные аппараты и реле.

Роун молча слушал. Затем сказал:

— Мы должны раздобыть еду для медведей. Наджет ведь совсем недавно бросил сосать. Он голоден.

— Да, нужно попытаться, — согласился Хайгенс. — Может быть, я и ошибаюсь, но мне кажется, что сфиксов становится меньше, чем вчера или позавчера. Когда мы будем уже за пределами их обычных маршрутов, мы снова поищем чего-нибудь вроде “ночного бродяги”. Но боюсь, что они уничтожили все живое на своем пути.

Оказалось, однако, что он был не совсем прав. Ночью Хайгенса разбудило рычание медведей. В темноте слышались слабые удары. Легкий, как перышко, порыв ветра коснулся его лица. Он включил фонарь, висевший у него на поясе. Беловатая дымка, которой было окутано все вокруг, вдруг растаяла. Что-то метнулось в сторону. Затем Хайгенс увидел звезды и обрыв, на краю которого они устроили лагерь. Несколько белых существ бросились к нему. Ситка Пит зарычал во всю мощь своей огромной глотки. Потом послышался бас Фаро Нелл. Она вдруг высоко подпрыгнула и что-то схватила. Свет погас прежде, чем Хайгенс понял, что произошло. Он сказал только:

— Не стреляйте, Роун.

Они прислушивались. В темноте слышались хруст и чавканье. Затем снова стало тихо.

— Смотрите! — прошептал Хайгенс. Роун зажег свой фонарь. Какое-то странное существо цвета человеческой кожи, покачиваясь, приближалось к нему. За ним еще и еще. Четыре, пять, десять, двадцать. Огромная мохнатая лапа появилась в освещенном круге и выхватила из него летающее “привидение”. Затем вторая огромная лапа. Хайгенс поднял фонарь. Три огромных медведя, стоя на задних лапах, смотрели на странных ночных гостей, которые дрожали, зачарованные колдовским притяжением лампы. Они вращались с бешеной скоростью, и поэтому невозможно было рассмотреть их подробнее. Это были отвратительные ночные животные, напоминающие ощипанных обезьян.

Медведи не рычали. Они спокойно, с удивительным знанием дела доставали “обезьян” и отправляли их в пасть. У ног каждого уже образовались маленькие холмики из костей. Вдруг все исчезло. Хайгенс потушил фонарь. Медведи деловито жевали в темноте.

— Это — кровопийцы, — спокойно сказал Хайгенс. — Они высасывают кровь у жертвы, как вампиры, причем ухитряются не будить ее. — А когда жертва уже мертва, вся братия съедает труп. Но у медведей густая шерсть и они просыпаются от малейшего прикосновения. Кроме того, они всеядны. Они едят все, за исключением сфиксов. Я уверен, что эти ночные гости пришли позавтракать. Но обратно они уже не уйдут. Они сами оказались лакомым блюдом для медведей.

Роун вскрикнул. Он включил маленький фонарь и увидел, что вся рука у него в крови. Хайгенс вынул из кармана перевязочный пакет, смазал и забинтовал ранку. Только сейчас Роун заметил, что Наджет что-то жует. Когда зажгли яркий свет, медвежонок уже все проглотил. Это он поймал и съел вампира, который присосался к Роуну. К счастью, ранка оказалась пустяковой.

Утром они снова двинулись вдоль крутого откоса плато. Роун долго не мог успокоиться.

— Роботы не справились бы с этими вампирами, — сказал он наконец.

— Да, можно было бы сконструировать специального робота, который следил бы за ними, но есть их вам пришлось бы самому. Что касается меня, то я предпочитаю, чтобы это делали медведи, — ответил Хайгенс.

Он шел впереди. Здесь не нужно было сохранять строй, необходимый для путешествия по лесу. Медведи легко брали крутые подъемы, так как толстые подушки на лапах помогали им удерживаться на скользких скалах. Но Хайгенс и Роун с трудом волочили ноги. Дважды Хайгенс останавливался и в бинокль осматривал местность у подножия гор. Высокий пик, торчащий, как нос корабля, на краю плато, заметно приблизился. В полдень они увидели его над горизонтом, в пятнадцати милях от места их стоянки. Это был их последний привал.

— Проход свободен. Сфиксов внизу больше нет, — сказал весело Хайгенс. — И даже на склонах не видно. Теперь нам нужно воспользоваться тем, что одна стая прошла, а другая еще не появилась. Мне кажется, что мы пересекли путь их миграции. Поглядим, что там у Семпера.

Он подал знак орлу. Тот сразу же поднялся в воздух. Хайгенс стал смотреть на пластинку. Через несколько мин нут Семпер летел над краем плато. Там уже была растительность, затем земля на пластинке быстро завертелась, и они увидели пятна кустарника. Семпер поднялся еще выше. На экране появилась пустыня, лежащая в середине плато. Сфиксов нигде не было. Только один раз, когда орел резко накренился и аппарат запечатлел плато во всю длину, Хайгенс увидел сине-рыжие точки. Мелькнули какие-то темные пятна, похожие на сгрудившееся стадо. Это были не сфиксы, так как они никогда не собирались в такие стада.

— Лезем прямо наверх, — сказал Хайгенс. Он был чем-то очень доволен. — Мы здесь пересечем плато. Думаю, что по дороге к вашей колонии мы узнаем кое-что интересное.

Он сделал знак медведям, и те послушно стали карабкаться в гору.

Через несколько часов, незадолго до захода солнца, они достигли вершины, и здесь они увидели дичь. Правда, не очень много, но все же это была настоящая дичь на зеленой, покрытой травой и кустарником окраине пустыни. Хайгенс подстрелил какое-то животное, которое явно не было жителем пустыни.

К ночи стало холодно. Температура здесь была значительно ниже, чем на склонах. Воздух был очень разреженный. Роун вдруг сообразил в чем дело. В “носовой” части горы воздух был совершенно неподвижен. Там не было ни единого облачка. Тепло, исходившее от земли, попадало в пустое пространство. Ночью, по-видимому, там было дьявольски холодно. Он сказал об этом Хайгенсу.