Османская империя. Великолепный султанат - Юрий Петросян

Прогрессу сельского хозяйства серьезно мешала налоговая система. Основным сельскохозяйственным налогом оставался ашар. Взимание этого натурального налога, как правило, отдавалось правительством на откуп. Произвол откупщиков, превращавших ашар, десятину, в четверть или даже треть урожая, разорял крестьян и вел к уменьшению производства продуктов сельского хозяйства. Произвол откупщиков отмечали даже турецкие официальные лица, сами склонные к самоуправству и насилию над населением. Так, бейрутский губернатор писал в те годы в одном из своих донесений в Стамбул: «Ашар этого района, так же как и других районов, продается откупщиком с торгов. В результате вместо одной десятины народ платит несколько… Население, чтобы избежать притеснений откупщиков, то есть чтобы после отдачи откупщику всех плодов насаженных ими деревьев не платить еще штрафа деньгами, срубило и уничтожило по меньшей мере 15 тыс. масличных деревьев».

Другие налоги – поземельный, налог на скот и прочие – взимались правительственными чиновниками, также чинившими беззакония. Российский консул в Эрзуруме отмечал в 1872 г., что в разных деревнях одного уезда один и тот же налог «взимается иначе, в различном размере, в иные времена года и при иных условиях». Произвол налоговых чиновников был безудержным. При взимании налога со строений хижина бедняка, не стоившая и 400 курушей, оценивалась в 7–8 тыс. курушей. Различные сорта табака облагались одинаковым налогом; даже дикая яблоня, росшая на земле, обрабатываемой крестьянином, не избегала обложения налогом в несколько курушей. Налоговый гнет усиливался процветавшим в стране ростовщичеством. В середине 70-х годов XIX в. в османских тюрьмах за налоговые недоимки томилось около 40 тыс. человек. Да и как могло быть иначе, если, по данным английского консула в Трабзоне, в тот период у крестьянина к концу года оставалось за вычетом расходов по хозяйству и на питание не более 120 курушей, а сумма налогов, которые он должен был выплатить, доходила до 240 курушей.

Были и другие серьезные причины, мешавшие прогрессу сельскохозяйственного производства, – крайняя неразвитость транспортной сети, наличие внутренних таможенных барьеров, сохранение натурального хозяйства в глубинных районах Анатолии. Длина всех железных дорог империи составляла в 70-х годах лишь 1600 километров, в Анатолии было всего две небольшие железнодорожные линии. Шоссейных дорог почти не было, а грунтовые находились, как правило, в очень плохом состоянии.

Бедственным было и состояние промышленности. Ее уровень был таков, что Османская империя покупала в Европе почти все предметы потребления, за исключением продукции сельского хозяйства. Страна не имела предприятий сталелитейной промышленности и машиностроения. В жалком состоянии были немногочисленные предприятия добывающей промышленности. Согласно официальным данным Порты, из 250 открытых месторождений различных руд разрабатывалось лишь 30. Уровень техники на горнозаводских предприятиях был столь низок, что при переработке руды терялось от 20 до 40 % металла. В полный упадок пришли и такие некогда развитые отрасли, как текстильное производство. А. Д. Мордтманн, хорошо знавший состояние турецкой экономики, писал в середине 70-х годов, что шелковая промышленность во многих районах Османской империи буквально парализована и что из страны вывозились лишь коконы и шелк-сырец. Резко упало производство изделий из шелка и шерсти в таких традиционных центрах, как Дамаск, Халеб и Бейрут. Во много раз сократилось производство шелка в Бурсе и Диярбакыре, откуда еще в начале века большое число шелковых тканей и изделий шло на экспорт.

В эпоху танзимата указами султана не раз гарантировалась безопасность жизни и имущества подданных империи. На практике же именно отсутствие подлинных гарантий жизни и собственности было и в 60-70-х годах важнейшей причиной, препятствовавшей промышленному развитию страны, развитию капиталистических отношений в экономике. Местное промышленное производство буквально подавлялось административным произволом, бесчисленными налогами и сборами, сохранявшимися внутренними таможенными пошлинами. Сама попытка организации промышленного предприятия была, как правило, связана со столь мучительной бюрократической процедурой, что охота к таким затеям у предпринимателей пропадала довольно быстро. Обычно они сразу же сталкивались с требованием губернатора провинции уплатить за концессию непомерно большую сумму. Если губернатор не получал при этом и сам крупную взятку, он вообще мог объявить просьбу о концессии невыгодной для развития края. Управу на местных чиновников можно было найти разве только что с помощью еще большей взятки должностному лицу в соответствующем ведомстве Порты. Вообще в XIX в. повсеместным явлением стали незаконные поборы и взяточничество. Продавалось и покупалось практически все – от важнейших постов в центральном и провинциальном аппарате до рядовых, но доходных должностей в судебном ведомстве и полиции, от имперских орденов до мелких привилегий торгово-ремесленным цехам. Неуверенность в завтрашнем дне усиливала произвол чиновников всех рангов – они стремились награбить побольше в наименьший срок.

В числе причин промышленной отсталости Османской империи в XIX в. были и такие факторы, как сохранение цехов с присущей им феодальной организацией производства и налоговая политика правительства. Шелкоткачество, например, облагалось десятиной с сырья, 12 %-ными внутренними пошлинами и рядом мелких сборов. Виноделы должны были также платить десятинный сбор с сырья, 10 %-ный налог за право производства, 8 %-ный сбор за право ввоза сырья из-за границы. Немудрено, что местные предприниматели предпочитали вкладывать средства не в промышленное производство, а в откупа или ростовщичество.

Существовали серьезные внешние факторы, препятствовавшие развитию экономики страны. Иностранный капитал стремился превратить Османскую империю в рынок сбыта европейских промышленных товаров и источник дешевого сельскохозяйственного сырья. Именно в результате конкуренции иностранных товаров пришли в упадок центры производства шелковых и шерстяных тканей в Бурсе, Диярбакыре, Халебе и Дамаске, в ряде других городов империи. Начав завоевание внутреннего рынка страны в начале XIX в. с прибрежных, главным образом западных, районов, иностранный капитал с середины века постепенно начал проникать и во внутренние районы империи. На основе режима капитуляций иностранные товары облагались крайне низкими ввозными пошлинами. Они были свободны от внутренних пошлин. В торговых договорах с европейскими державами, заключенных в 1861–1862 гг., были подтверждены все капитуляционные права иностранцев в Османской империи, в том числе право ввозить и вывозить любые товары, кроме тех, производство которых являлось государственной монополией (оружие, соль и табак), с импортными пошлинами всего в 8 %. В таких условиях местное промышленное производство оставалось беззащитным перед лицом иностранной конкуренции.

Проникновение иностранного капитала в экономику Османской империи ощутимо усилилось в 60-70-х годах. В тот период были заложены основы для превращения страны в полуколонию. С середины 50-х годов Порта постоянно погашала дефицит государственного бюджета с помощью внешних займов. К 1876 г. Османская империя получила 14 займов, ее внешний долг составлял 277 млн. лир (более 6 млрд. фр.). Выплата долга обеспечивалась обычно передачей иностранным банкам ряда статей государственного дохода. Так султанское правительство постепенно утрачивало контроль над финансами страны. В 70-х годах около половины бюджетных расходов Османской империи шло на погашение долга и на выплату процентов по займам. Финансовое положение страны быстро ухудшалось, огромный бюджетный дефицит имел постоянную тенденцию к росту.

К подчинению страны иностранному капиталу вело и безоглядное предоставление концессий иностранным предпринимателям и банкирам. В середине века англо-французский капитал получил несколько концессий на строительство железных дорог. Условия концессионных соглашений были крайне невыгодны для Османской империи. Порта обычно принимала на себя обязательство выплачивать концессионерам так называемые километрические гарантии – разницу между реальным и гарантированным правительством валовым доходом на километр построенной железной дороги. В результате железнодорожное строительство, столь нужное для развития экономики страны, усиливало ее финансовую зависимость от иностранного капитала. Иностранные предприниматели получили в середине XIX в. и ряд других концессий – на разработку природных ископаемых, учреждение банков. В 1856 г. англо-французским капиталом был создан Оттоманский банк. Он получил статус государственного банка Османской империи.