Тайные войны спецслужб - Игорь Атаманенко

— Ну и пусть себе дежурят, нам-то что?’ — не понял ход мысли шефа Демидкин.

— Как, то есть, «нам что»?! — разозлился Зайцев. — Да стоит тому, кого мы ждем, обнаружить здесь ментов — мы его не то что не задержим, даже не увидим! Он на пушечный выстрел к тайнику не приблизится! А мы об этом и знать никогда не узнаем…

— Почему?

— Почему-почему! Я уверен, что шпион не полезет к тайнику очертя голову. Не идиот же он, в самом деле! Я, во всяком случае, таких шпионов не встречал…

Перед тем как изымать контейнер, он хотя бы разок да прочешет проезд взад-вперед, чтобы убедиться, что все спокойно… И что же? Что он увидит?

— Ментов… — потухшим голосом ответил Демидкин.

— То-то и оно, что ментов! И тогда, спрашивается, зачем мы здесь торчим?! Н-да, задали нам работу американцы! Это ж надо такое место подобрать для тайника! Ведь невооруженным глазом видно, что конопля здесь выросла не вчера… целая плантация марихуаны. Нет бы заранее сюда приехать да все проверить. Смотришь, и у нас бы проблем сейчас было меньше…

Ну, не парадокс ли? Американцы заложили тайник, а нам приходится мучиться, ломать голову, как его спасти! Что ж вы так наплевательски относитесь и к своим тайникам, и к своим агентам, а, господа империалисты?!

Ладно, пора кончать эти мудовые рыдания — надо срочно что-то придумать!

И Зайцев придумал.

В тот же день в вечерних выпусках столичных газет: «Вечерняя Москва», «Московская правда», «Московский комсомолец» в рубрике «срочно в номер» появилась заметка следующего содержания:

«На чрезвычайной утренней сессии Моссовета, состоявшейся 21 июля с. г., было принято решение дать решительный бой сорной траве, отравляющей жизнь и наносящей непоправимый ущерб здоровью жителей-тружеников нашей столицы.

Все призывы прежнего руководства Мосгорисполкома бороться с сорняками оставались благими пожеланиями. Лишь сегодня наконец москвичи услышали новое слово-приказ: «Уничтожить сорняки!».

Да, товарищи, бороться с сорной травой можно безуспешно всю жизнь, поэтому-то и принято решение уничтожить ее в течение ближайших 48 часов.

Новое мышление, новый подход к решению застарелых, доперестроечных проблем должен найти горячий отклик в сердцах всех москвичей, патриотов столицы нашей Родины.

Первыми на призыв депутатов Моссовета откликнулись подразделения милиции и пожарных расчетов Главного управления внутренних дел Москвы.

Во всех районах нашего города начата «огненная кампания» по уничтожению сорной травы.

Редакция газеты выражает искреннюю признательность всем гражданам, жителям и гостям столицы, кто готов добровольно принять участие в священном деле по освобождению от скверны улиц и площадей нашего города!».

Заметки с таким текстом призваны были легализовать действительно проводимые сотрудниками милиции с подачи КГБ СССР мероприятия по выжиганию конопли в некоторых местах столицы.

Но прежде всего — в проезде Серебрякова, где неустановленного американского шпиона дожидался тайник…

Вызванные милицией пожарные потрудились на славу: с помощью переносного огнемета они выборочно уничтожили растительность — только коноплю вокруг мачты, под которой находилась тайниковая закладка. Безобидный бурьян и кусты не тронули.

Публикации возымели действие и результаты не заставили себя ждать.

Уже на следующее утро, 22 июля, альфовцы, охранявшие тайник, получили сигнал от «наружки», что в их направлении на большой скорости движется… Залаки.

Альфовцы, да и не только они одни, гадали, едет ли американский разведчик «глубокого прикрытия» изымать «булыжник», чтобы сделать закладку в другом месте, или просто намерен удостовериться, что тайник остался нетронутым после «огневой» обработки окружающей местности…

Машины «Мосэлектросети» с альфовцами на борту немедленно провели перестроение своих боевых порядков — отъехали от места закладки тайника на изрядное расстояние, поближе к девятиэтажкам. Но так, чтобы не выпускать из поля зрения специальных оптических приборов «булыжник».

Вскоре от «наружки» поступил еще один сигнал о приближении американца к башне высоковольтной электропередачи.

Буквально через минуту прямо напротив места, где находился «булыжник», остановился запыленный «форд-таурус», из которого выпрыгнул Залаки.

Раскрыл багажник, делая вид, будто что-то ищет в нем. Проходя мимо заднего левого колеса, основательно пнул его ногой. Опять вернулся к багажнику, наклонившись в него с головой…

Если бы за его действиями наблюдал человек непосвященный, то непременно бы подумал, что с иномаркой что-то случилось и водитель хлопочет в поисках неисправности.

— Ага! — произнес Зайцев, наблюдавший в перископ за беспорядочными перемещениями американца вокруг машины. — Что и требовалось доказать! Изъятие «булыжника» пока отменяется…

…Залаки, подложив под себя пару подушек — так выше — с заднего сиденья форда рассматривал в подзорную трубу то место у основания мачты, где он двумя днями раньше оставил «булыжник».

Очевидно, результаты визуального обследования местности, а главное — обнаруженный нетронутым тайник, вполне удовлетворили разведчика.

Он смахнул рукавом пот со лба, сложил подзорную трубу, хлопнул багажником, дверцами машины и был таков.

— Поехал докладывать, что все в порядке! — удовлетворенно произнес Зайцев и вытер взмокшее лицо ладонью…

Все стало на свои места через две недели, 2 августа 1985 года, когда в районе тайника остановилась белая «Волга» и из нее вышел молодой привлекательной наружности мужчина в майке-футболке и с хозяйственной сумкой в руках. «Красавчик» заметно нервничал и оглядывался по сторонам. Несмотря на признаки внутреннего беспокойства, незнакомец уверенными шагами двинулся к месту закладки тайника.

У альфовцев, наблюдавших за передвижениями «красавчика», не осталось сомнений, что именно ему предназначен «булыжник» — уж слишком целенаправленными были все его действия. Удивление вызвало другое обстоятельство: продираясь сквозь бурьян и кусты чертополоха, оставленные нетронутыми после обработки пустыря огнеметом, незнакомец поднимал с насиженных мест тучи комаров, которые, вместо того чтобы наброситься на него, на невесть откуда взявшуюся добычу, почему-то отлетали в сторону!

Приблизившись к опоре мачты ЛЭП, мужчина, ни секунды не медля, поднял «булыжник» и положил в сумку. В тот же миг, будто с неба, на него обрушились четверо бойцов группы захвата.

Во время обыска Полещука альфовцы поняли причину нелогичного, с их точки зрения, поведения комаров: от задержанного так сильно разило перегаром, что впору было надевать противогазы! «Красавчик» был заметно пьян — ну и шпион пошел! — но тут же едва ли не с кулаками набросился на бойцов группы захвата, обвиняя их в том, что они сорвали ему свидание с девушкой, чье имя и адрес у него вылетели из головы ввиду их неожиданного нападения.

— Ну а булыжник? — поинтересовались альфовцы, — он что, должен девушке заменить букет цветов?

— Булыжник нашел случайно, — последовал ответ. — Взял для того, чтобы заткнуть, то есть преткнуть колесо своего автомобиля…

— И часто вы находите такие камни преткновения?— спросил руководитель операции по захвату шпиона, разламывая «булыжник» пополам и вытаскивая оттуда пачку денег и записку.

— Нет, первый раз…

При личном обыске у Полещука нашли два обрывка бумаги.

На одном — схема, где крестиком отмечено место тайника у опоры электропередачи. На другом — тоже схема, но уже одного из отрезков улицы Горького. Там Полещук должен был поставить сигнал об изъятии контейнера.

Обрывки бумаги превратились в улики, как только в футляре для очков, под подкладкой, был обнаружен план связи с американской резидентурой в Москве. Он-то как раз и содержал описание места тайника и постановки сигнала о его выемке, которые полностью соответствовали обнаруженным у Полещука записям на клочках бумаги…

— Долго нам пришлось вас поджидать… — в сердцах произнес Зайцев. — Где ж вас носило все это время?

— Да вот… С любимой девушкой ездил на Рижское взморье… Там, знаете ли, есть такое укромное озерцо, где, по рассказам местных жителей, лебеди на рассвете поют… Хотелось услышать лебединую песню…

Месяца через два наш «суперкрот» в Центральном разведывательном управлении США Олдрич Эймс сообщит, что больше всех о провале агента Уэя сожалеет и сокрушается Сэлли Грэйвс.

Но не потому, что должна последовать вслед за мужем на погребальный костер, как предписывал обычай сати, о котором во время бракосочетания в индуистском храме ей рассказал Полещук.