Мажор и Отличница (СИ) - Стеффи Ли

— А можно я с тобой сегодня останусь?

— Без разговоров?

— Без…

— И без полу-разговоров? — мелкая их однажды изобрела.

— Без… с тобой очень скучно … знаешь…

— Без.

— Ну и пожалуйста. Доброй ночи.

Опять из-за неё буду спать с голой попой. Сейчас все одеяло заберёт себе. И бесполезно пытаться его вернуть. А по словам ба именно голопопость является следствием дурацких снов.

*

Мелочь обреченно вздыхает над своей кашей, а я спешно заглатываю бутерброд с сыром и запиваю его чаем.

— Время ко мне несправедливо. — вдруг заявляет сестра, вынуждая меня подавиться не только завтраком, но и проникающим в ноздри воздухом.

— Такие заявления станут актуальными, когда у тебя появятся паутинки мимических морщин вокруг глаз. — говорю, вытирая рот салфеткой и убирая крошки со стола, — Сейчас у тебя чудесный возраст. Надо радоваться всему вокруг. — чувствую себя опытной дамой, уверенно произнося свои нравоучения, но в ответ получаю полный снисхождения и явного уничижения взгляд.

— Я же не дурочка, с переулочка, чтобы всему радоваться, — печать воздействия бабы Риты прямо-таки искрит и переливается.

М-да, вряд ли можно найти способ стереть с жёсткого диска Янки все выражения, которые она подхватила от нашей бабушки.

— И что печалит тебя, девица распрекрасная? — стараясь скрыть иронию в голосе, встаю и кладу в ее контейнер для еды несколько заранее подготовленных мной сэндвичей.

Хоть их и кормят в школе, но наша привереда ест далеко не все из предложенного школьного мишленовского меню.

— Как бы всякие замужние девушки не увели моего принца Ларалиэля, пока я буду расти. — она со вздохом грусти, но все же отправляет в рот ложку овсяной каши. — Бабуля Наташа, кажется, говорила, что от капусты хорошо растётся, — серьезно сообщает сестра, — Будешь делать мне салаты каждый вечер?

Даже не знаю, говорить ли ей о том, что именно «вроде как хорошо растется». Но, усмехнувшись, решаю все же сказать.

— Капуста помогает росту груди. А росту тела вроде бы способствует морковка, но ты ее совсем не любишь.

Янка поднимает на меня задумчивые глаза. Отправляет в рот ещё пару ложек. Хмурится. Видимо, решение дается ей не так легко.

— Тогда делай мне, пожалуйста, салат из морковки и капусты.

Ничего себе поворот.

— Хорошо. — стараясь сдержать смех, серьезно киваю и меня неожиданно осеняет. Странно, что я не поняла сразу же. Сон тормозил мыслительный процесс. — Ты влюбилась в одного из Диминых друзей?

— В самого красивого. — со знанием дела выдаёт мелочь.

— Ох, он будет очень польщен.

— Ты ему расскажешь? — это не вопрос-истерика, а скорее руководство к действию.

Мелочь не краснеет, не начинает скакать по кухне буйной метелкой, умоляя меня ни в коем случае этого не делать. Она, как великий маленький стратег, раздумывает, выразительно хмуря брови. И, к счастью, между своими наполеоновскими планами, не забывает есть кашу.

— С одной стороны, если он узнает, у меня появится шанс, что он подождёт пока я вырасту. Но с другой, он же будет грустить…

Времени, чтобы подумать, отчего это Ник вдруг будет грустить, узнав о новой юной поклоннице, совершенно нет. Смотрю на часы, которые висят над дверью кухни сколько себя помню, и чувствую, что нам пора выдвигаться, иначе мы обе опоздаем.

— Все, встаём. Нам уже пора идти.

Поднимаемся со своих мест, слаженно складываем посуду в раковину, убираем масло с сыром в холодильник и идем в прихожую.

— Каша была недостаточно сладкой. — узнаю об этой важной детали, когда закрываю за нами дверь квартиры. — Забыла тебе сказать.

— Сахар вреден. — не остаюсь в долгу я. — У тебя от сладкого почернеют зубы, и Нику будет страшно на тебя смотреть.

— Ну и что. Дядя Жора стоматолог, он мне зубки выбелит. А страшно было от того, как она смотрела на Ника. — хмуро говорит сестра, в то время как перед нами раскрываются двери лифта.

Мы входим внутрь, и Янка нажимает на кнопку первого этажа.

— Кто? — недоумеваю я, доставая из кармана пальто мобильник.

— А ты разве не заметила? Азалеолдия смотрела на Николая, словно ела его. Вот так, ам-ам-ам, — Янка широко раскрывает глаза и маленькими ладошками изображает хватательные движения около лица.

Передача всей страшной глубины чужого взгляда дается ей настолько хорошо, что мне трудно сдержать улыбку.

— Не смейся, Милка. — со всей своей детской серьезностью предостерегает сестра, — На твоего поцелуйного наставника она тоже страшно смотрела. Думала никто не видит, но я иногда наблюдала за ней, чтобы лучше понять ее картины. — и сурово заключает. — Продам ее шедевр сразу, как получу!

— Ты стихотворение по английскому не хочешь повторить, business-girl? — слова сестры заставляют что-то внутри меня неприятно колыхнуться, но я решаю сменить тему и не придавать этому значения.

Глава 41

На кожаном диване на третьем этаже возле деканата расположились три студента. Это я и братья Аверины. Мы смиренно ждём, когда Ветров закончит свой диалог с профессором.

Если же описывать картину ожидания детальнее, то Ник сидит, уткнувшись в свой телефон, Тоха самозабвенно уничтожает пачку чипсов, от которой мы с его братом вежливо отказались, а я, не скрываясь, любуюсь своим наставником.

Он уже больше получаса серьезно что-то доказывает седовласому мужчине в черном костюме. И тот с интересом его слушает и то и дело кивает.

Должна признать, это невероятно завораживающее зрелище, даже немного возбуждающее. Мозги твоего парня настолько хороши, что он вот так запросто склоняет профессора на свою сторону.

До нас долетают обрывки фраз, но их вполне достаточно, чтобы сделать выводы относительно темы их беседы.

Единственные несущественные мелочи, отвлекающие меня от молчаливого любования Димой, это сто девяносто девять вопросов Нику, которые крутятся на языке, но никак не осмеливаются явить себя миру.

Со старшим Авериным мы, конечно, хорошо общаемся, но понравится ли ему блиц-опрос про Лус?

Что-то подсказывает, что особых восторгов мой интерес не вызовет. Поэтому, посовещавшись сама