Том 3. Публицистические произведения - Федор Тютчев

(1864)

Этот факт отметил более трех столетий назад величайший итальянский историк нового времени. — Имеется в виду Никколо Макиавелли, подчеркивавший в XII главе «Рассуждений о первой декаде Тита Ливия»: «Если бы князья христианской республики сохраняли религию в соответствии с предписаниями, установленными ее основателем, то христианские государства и республики были бы гораздо целостнее и намного счастливее, чем они оказались в наше время ‹…› Так вот, мы, итальянцы, обязаны Церкви и священникам прежде всего тем, что остались без религии и погрязли во зле. Но мы обязаны им еще и гораздо большим, и сие — вторая причина нашей погибели. Церковь держала и держит нашу страну раздробленной ‹…› Укоренившись в Италии и присвоив себе светскую власть, римская Церковь не оказалась ни столь сильной, ни столь доблестной, чтобы суметь установить собственную тиранию надо всей Италией и сделаться ее государем ‹…› Таким образом, не будучи в силах овладеть всей Италией и не позволяя, чтобы ею овладел кто-нибудь другой, Церковь была виновницей того, что Италия не смогла оказаться под властью одного владыки, но находилась под игом множества господ и государей. Это породило столь великую ее раздробленность и такую слабость, что она делалась добычей не только могущественных варваров, но всякого, кто только ни желал на нее напасть» (Макиавелли Н. Избр. соч. М., 1982. С. 409–410).

…ультрамонтанское влияние подавило, погасило все самое чистое, истинно христианское в галликанской Церкви? — Галликанство (от лат. назв. Франции — Галлия) — возникшее в XIII в. течение среди французских католиков, направленное на достижение самостоятельности и независимости национальной церкви от Римского престола. На созванном в 1682 г. Людовиком XIV национальном Соборе была принята Декларация галликанского духовенства, ограничивающая власть папы. Когда революционные события первой половины XIX в. заставляли правящие круги Франции искать поддержки у Римского престола и ультрамонтан, ослаблявшееся ранее влияние галликанства сошло на нет.

Не Рим ли разрушил Пор-Рояль и, лишив Христианство наиболее доблестных защитников, так сказать, руками иезуитов обезоружил его перед нападками философии восемнадцатого века. — Пор-Рояль — монастырь, основанный в 1204 г. в предместье Парижа, а в 1625 г. обосновавшийся еще и в самой столице Франции. С Пор-Роялем тесно связаны имена крупных философов, писателей, ученых (Б. Паскаль, Ж. Расин, А. Арно, П. Николь и др.). Оба монастыря боролись с папством и иезуитами за чистоту христианства и стали оплотом янсенизма, сформировавшегося в 30-е гг. XVII в. религиозного течения в католицизме (по имени голландского теолога Янсения) и выступавшего как полемическая реакция на влияние возрожденческого гуманизма, на рискованные компромиссы и чрезмерное обмирщение церковной жизни, как попытка сохранить и упрочить авторитет подлинного христианства. Политико-государственные притязания пап, слишком мирские устремления в некоторых монашеских орденах, распространенное у иезуитов применение юридического взгляда на отношения человека к Богу, приспосабливание к вопросам совести приемов, выработанных гражданским судопроизводством, делали из Церкви «слишком человеческий» институт. Янсенисты, напротив, подчеркивали изначальную слабость испорченного первородным грехом свободной воли человека, хрупкость его земных устремлений, первостепенную роль благодати и предопределения, необходимость строгих религиозных правил и нравственного самосовершенствования. Деятельность янсенистов и Пор-Рояля нашла принципиальных противников в лице иезуитов, осуждалась римским папой и преследовалась королевской властью. В 1709 г. монастырь был уничтожен. Такое отношение «поврежденного», говоря словами Тютчева, христианства к подлинному и ослабление последнего давало в XVIII в. представителям просветительской философии (Вольтер, Кондорсе, Дидро, Гольбах, Гельвеций и др.) аргументы в их атеистической и материалистической пропаганде. Аналогично Тютчеву оценивал значение Пор-Рояля И. В. Киреевский, писавший о его насельниках (в ст. «Сочинения Паскаля, изданные Кузенем», «О необходимости и возможности новых начал для философии») как о выразителях христианского любомудрия, преодолевающих односторонность римской схоластики и философского рационализма. «Но происки иезуитов разрушили Пор-Рояль с его уединенными мыслителями; с ними погибло и рождавшееся живительное направление их мыслей ‹…› Таким образом, самобытная философия Франции замерла в самом зародыше, и образованность французская, требовавшая какого-нибудь умственного дыхания, должна была подчиниться хохоту Вольтера и законам чужой философии, которая явилась тем враждебнее для религиозных убеждений Франции, что не имела с ними ничего общего» (Киреевский. С. 301).

…наших несчастий в семнадцатом столетии… — Имеется в виду поддержка самозванцев и вторжение Польши (в правление короля Сигизмунда) в Россию, сопровождавшееся активизацией тайной деятельности Рима: «Римский двор внимательно следил за отношениями Лжедимитрия к Польше, потому что от них всего более зависело дело католицизма, введение которого в свое государство обещал самозванец папе…» (Соловьев С. М. Соч.: В 18 кн. М., 1989. Кн. IV. Т. 7–8. С. 427–428).

Он опустошил народные силы в Богемии и развратил нравственный дух в Польше… — Богемия (Чехия) приняла крещение, как и Русь, от Византии, но затем началось «наступление» Рима. Деятельность славянских просветителей, равноапостольных Кирилла и Мефодия, оставила заметный след в историческом и культурном развитии Чехии. Около 880 г. Мефодий крестил чешского короля Борживого. Но уже в 885 г. греко-славянское богослужение было запрещено вел. кн. Моравии Святополком, а ведущие позиции стала занимать католическая Церковь. Предреформационное гуситское движение в XV–XVI вв. (о его оценках Тютчевым см. далее ст. «Римский вопрос*») явилось реакцией на «искажения» христианства в католицизме. Папство было вынуждено сделать ряд уступок гуситам, но затем восстановило господствующее положение, после того как в первой трети XVII в. Чехия попала под власть Габсбургов. Что же касается развращения нравственного духа Польши, то Тютчев подразумевает здесь революционный настрой католических священников в ней.

…хранилище веры, исключительное право владения которым он норовился присвоить себе даже ценою схизмы. — Со второй половины IX и в особенности в первой половине X в. папство вступило в упорную борьбу за проникновение в славянские страны. «Притязания на Болгарию, Сербию, Моравию и Богемию, открытое наступление на восточную церковь и славянскую литургию, введенные в этих странах со времен Мефодия и Константина (864–870 гг.), приводили к острым столкновениям, имевшим характер отнюдь не только религиозный ‹…› Несмотря на энергичное противодействие, которое оказывали германо-католическим захватчикам народные массы в этих странах, в течение нескольких десятилетий германским прелатам удалось во многих местах вытеснить восточный христианский культ (славянскую литургию, обрядность), заменив его латинским богослужением. Тем не менее некоторые элементы славянской литургии сохранялись в Моравии и в Богемии в течение длительного времени, в Кроатии же они встречались и в XIX в.» (Рамм Б. Я. Папство и Русь в X–XV веках. М., 1959. С. 17–19). См. также: Dvornik F. Rome, Kiev et Byzance au IX siècle. P., 1924.

…мы имеем в своих союзниках против Рима его историю… — См. выше, а также коммент. к ст. «Римский вопрос». С. 375–382*.

…охватившая ныне Европу религиозная реакция… — Подразумевается активная роль католицизма в социально-культурной жизни Франции 1830–1840 гг., когда проповеди популярных священников привлекали большое общественное внимание. «Аббат Дюпанлу и проповедник Равиньян, — писал П. В. Анненков, — составляют первые звенья той религиозной реакции, которая обнаружилась в последнее время в Париже. Надо вам сказать, что обстоятельства приготовили и очистили ей дорогу, так что появление ее никого не удивило. Всякий, кто пожил в Париже месяцев шесть или семь, как я, скажет вам о необычайном равнодушии общества ко всему, что делается перед глазами его, о потере им последней веры в свои собственные идеи, в дело рук своих, о изнеможении и апатии его ‹…› И вдруг раздается голос старого католицизма, который никак не может отстать от Западной Европы, им вскормленной, и является к детищу тотчас, как задумалось оно после тревоги широкого пира. Если принять в соображение, что теперь идет дело не о семинарии, не о десятине какой-нибудь, а о введении католицизма в нравы и о принятии им под покров вопросов века, то нынешняя религиозная реакция может иметь важные последствия для Франции» (Анненков П. В. Парижские письма. М., 1983. С. 61–62). О «грозных волнах ультрамонтанских» см. в записи А. И. Тургенева от 10 марта 1845 г. (Тургенев А. И. Хроника русского. Дневники (1825–1826). Л., 1964. С. 264).