Другая история войн. От палок до бомбард - Александр Жабинский

Можно ли себе представить, что, научившись изготавливать высоколегированные стали для орудийных стволов, научившись их сверлить, металлурги затем «забыли» свое умение, а их потомки – даже не внуки, а в семнадцатой степени правнуки – вдруг «вспомнили» и опять занялись металлургией?… Но именно это следует из традиционной истории. Научились волочить проволоку, забыли (на восемьсот лет). Придумали автоматические приспособления, бросили (на полторы тысячи лет). Освоили всю Ойкумену, определили, что Земля – шар, и даже вычислили ее радиус, и забыли об этом, предпочитая вместо точных карт местности рисовать какие-то детские каракули. Научились писать книги и перестали. Особенно «забывчив» Китай. Изобрели порох, научились делать пушки, и… Правильно, намертво забыли, как их делать.

Своих пушек китайцы не имели. В 1619 году им удалось «добыть» четыре европейские пушки. В 1620 году Павел Сюй, императорский чиновник, воспитанник и друг иезуита Маттео Риччи, пригласил португальских заводчиков – производителей пушек, чтобы вооружить китайскую армию в связи с войной с маньчжурами, но общественное возмущение было так велико, что мастеров выслали. В 1639 году иезуит Франсискус Самбиасо уговаривал императора покупать западное оружие. Император вроде бы заинтересовался, но дворцовые консерваторы возражали, ввиду бесполезности для Китая западного оружия.

Если традиционная история показывает, что в какой-то момент люди перестали применять в военной практике какие-то издавна известные технологии, а через несколько столетий начали применять вновь, – не верьте такой истории.

Два слова о явлении, которое ныне называется «промышленный шпионаж». Он был известен с самого начала развития технологий. Может быть, один из первых случаев – кража секрета изготовления шелка. Привозили его, говорят, из Китая, а в Византии, как и в Европе, он был страшно дорог. Даже узнав, что получается ткань из нити шелковичного червя, нельзя было повторить процесс, не имея самого червя. Существуют разные версии, каким образом червячки попали из Китая на запад. По одной из них, китайская принцесса, выданная замуж за правителя Хотана в Восточном Туркестане, по его просьбе завернула яйца червей в бумажку и спрятала в своей шляпке, а таможенник не осмелился ее обыскать. По другой версии, коконы были спрятаны в прическе. По третьей, некий монах просверлил в своей трости полость и вывез коконы в ней. Причем до Византии он шел пешком.

Тем более крали военно-технические изобретения. Если у вероятного противника появилась техническая новинка, то зачем рисковать, когда можно украсть. Особенно активно крали секреты во время войн и политической нестабильности. Закон сохранения знаний действует не для страны, а для всего человеческого сообщества. Надо понимать, что если где-то начался развал, технология не пропадет, а перейдет в другое место, причем зачастую вместе с изобретателями и технологами. Пример: массовая эмиграция в Западную Европу греческих ученых после захвата Византии турками в 1453 году. Всё, что смогли, утащили в Европу, и это обеспечило ей в дальнейшем геополитическое преимущество. А до этого Византия, в научном отношении, была самой мощной державой мира. Затем эволюция продолжалась, хотя Турция, географическая наследница Византии, вскоре начала отставать от Европы. Так что где-то провал, а где-то взлет.

Другой пример: Россия конца ХХ века. Наши некогда секретные заводы и институты скупают иностранцы, сотни тысяч наших ученых выехали в другие страны, прежде всего в США. По сути, это кража технологий, разоряющая Россию и обогащающая других. Но эволюция в целом продолжается. Без нас.

Традиционная периодизация войн

Л. Н. Гумилев пишет в книге «В поисках вымышленного царства»:

«История – наука о событиях в их связи и последовательности. Но событий очень много, и связи их у разных народов различны. Задача любой науки состоит в том, чтобы обозреть изучаемый предмет целиком, и история не исключение. Следовательно, нужно найти удобную точку для обозрения…»

Самая интересная для нас мысль, среди прочих, высказанных Гумилевым в этой книге, о том, что возможны три вида исторического подхода: «взгляд из мышиной норы, с кургана и с высоты птичьего полета». Описания исторических событий, которыми в основном оперирует история, вполне можно уподобить взгляду из норы. Составитель записи о некоем локальном событии вряд ли знает хоть что-то о прочих, происходящих одновременно. Кругозора ему не хватает: действительно, взгляд из норы. Историк, по мысли Гумилева, находится в неизмеримо более выгодном положении, ибо знает уже о причинах и следствиях. Но, спрашивается, всегда ли историки поднимаются хотя бы на курган?…

Мы предлагаем встать выше взглядов традиционной истории, используя для изучения предмета знание закономерностей эволюции. Не обойтись нам и без некоторой критики существующих воззрений.

Посмотрим же, что говорит официозная наука об истории войн, опять воспользовавшись капитальным трудом Е. А. Разина «История военного искусства».

Научная периодизация процесса развития любого явления имеет объективную основу, – пишет этот автор и совершенно правильно замечает, что периодизация «должна отражать развитие сущности, а не внешние формы существования, которые фиксируются хронологией». А хронология, по его мнению, очень важна, поскольку показывает историческую последовательность развития явления, отмечает время рождения нового и гибели старого.

Понятно: нам предлагают разрабатывать научную периодизацию на основе имеющейся хронологии. Степень научности самой хронологии остается за скобками. А потому и мечта Разина – «раскрыть и показать сущность внутреннего процесса развития явления, содержание основных объективных ступеней этого процесса», – так и останется мечтой.

«Прежде всего надо сказать о движущих силах войны, – пишет Е. А. Разин, – или, как говорил В. И. Ленин, за внешним, кажущимся вскрыть коренные движущие силы данного общественного явления.

Все произведения В. И. Ленина, в которых он касается военных вопросов, проникнуты мыслью, что коренной движущей силой каждой войны является народ или класс, которые ведут войну. В конкретном выражении главная движущая сила – это основные факторы, решающие исход войны. Факторы должны быть качественно различны и относительно равновелики по своей роли в развитии данного общественного явления.

Факторами, определяющими исход войны, являются: во-первых, социально-экономический фактор (общественный строй и экономические возможности), во-вторых, политико-моральный фактор (политическое устройство и моральные силы народа и вооруженных масс) и, в третьих, военно-технический фактор (количество и качество войск, вооружение и боевая техника, военное искусство всего личного состава вооруженных сил)».

Разин – крупный ученый, чего спорить. Но жил он и творил во вполне определенном научном окружении, что не могло не сказаться на его стиле изложения темы. «К. Маркс, Ф. Энгельс и В. И. Ленин широко пользовались научными аналогиями в отношении форм организации производственной и военной деятельности, политики и войны, политической и военной стратегии», – пишет он и тут же показывает эти аналогии:

«Пользуясь аналогией (отнюдь не отождествлением) между общественным развитием в целом и войной, как одним из явлений классового общества, мы можем сказать, что основным законом войны является противоречие между «производительными силами» и «производственными отношениями» этого общественного явления.

К «производительным силам» войны относятся: военные кадры, оружие (и вообще вся боевая техника) и боевые навыки личного состава вооруженных сил. «Производственные отношения» войны включают три основные категории взаимосвязи: отношения (внешние) между правительством и армией (армия – орудие государственной власти), отношения (внутренние) между рядовым и начальствующим составом вооруженных сил, отношения между фронтом и тылом.

Производственные отношения» прежде всего находятся в зависимости от характера войны и прочности тыла, затем от хода войны, от побед и поражений вооруженных сил».

В целом нам тут нечего возразить. Мы и сами стоим на том, что законы эволюции всеобщи. Они одинаково действуют в развитии и производственных, и военных структур. И в том, и в другом случае создается организация, и развиваются способы действий. Для военных организаций способы действий есть формы ведения войны, учение о которых составляет собою военное искусство, включающее в себя стратегию, оперативное искусство и тактику.

Но вот с периодизацией у Разина проблема! Неверная скалигеровская хронология, бесконечно порождающая парадоксы, заставляет его прийти к выводу, что «следует различать основы развития военного искусства и основы периодизации истории военного искусства».