Суженая для генерала (СИ) - Джейкобс Хэйли

Генерал приобнял свою супругу, Мэй улыбнулась и чмокнула агукнувшего Линара в кулачок.

Пока они вместе, им не страшны никакие угрозы.

Над Туроном быстро устроили суд, но обезумевший старик уже не мог понимать, что происходит, посему его лишь заперли в собственном доме и приставили для охраны стражей. Долго ему прожить не удалось. В попытке защититься от нападения один его надзирателей был вынужден ликвидировать некогда второго по старшинству и силе человека острова.

Лето пролетело незаметно.

Жители Космина перестали относиться к приезжим с недоверием и презрением, они наконец открыли свои сердца.

Даналь был занят сбором трав и экспериментами с их свойствами – таких растений на большой земле он не встречал, обменивался опытом с местными коллегами и полностью забыл обо всех мирских заботах. О своем даре он больше не заикался, и это был его полноправный выбор, так что Мэй и остальные тоже не стали больше спрашивать.

Мэйрилин и Эйвис приходилось следить и бесконечно напоминать ему, чтобы он поел или сменил испачканную одежду на свежевыстиранную, до того молодой лекарь увлекся любимым делом.

Он перестал принимать настойку и его черные глаза приняли свой естественный, сиреневый оттенок, что стало для Мэйрилин и Эриха, обладателей таких же глаз, неожиданным сюрпризом, хотя они и знали, какому роду по материнской стороне принадлежит целитель.

Большого дела островитянам до континента и их кланов не было, поэтому Даналь мог спокойно не прятать больше глаза.

Местные девушки теперь то и дело околачивались возле их дома под надуманными предлогами. Но доктор в их сторону даже не смотрел.

Линар подрос, стал тяжелее, научился сам держать шею, и сейчас старательно, но пока что тщетно учился переворачиваться со спины на живот и обратно, чем доставлял своим родителям немало тревог – и генерал, и Мэй очень боялись, что он может упасть с кровати и покалечится.

Эйвис тоже сильно изменилась. Она повзрослела не только внутренне – стала более спокойной и менее непоседливой – но и внешне. Девушка и раньше была красивой, но сейчас расцвела. Чистый морской воздух, солнце, обилие фруктов и овощей творили чудеса.

Ее шаги стали легче и грациозней, в движениях появилась та самая женская плавность, из-за которой она часто завидовала старшей сестре Оллин, мужчины стали подолгу оглядываться, когда она проходила мимо.

Из-за занятости Мэйрилин с ребенком и мужем, Эйвис сначала скучала в одиночестве, но девушки Космина быстро приобщили ее в свою компанию, у нее появилось много новых и дорогих сердцу подруг.

То, что вызывало у Мэйрилин чувство вины – она часто думала, что именно она виновата в том, что у двойняшек нет других знакомых девушек одного с ними возраста – полностью исчезло.

Но даже будучи вдали от дома вести с континента не перестали обходить стороной.

Аррон регулярно поддерживал связь с Уэсли, Маркусом, и Эдером.

Маркус стал регентом Шаринварда. Эта роль ему очень шла, хотя он отчаянно ей сопротивлялся и искал среди выживших родственников достойного преемника власти. Оллин – дочь рыбака из глухой деревушки стала первой женщиной империи. Как никто другой она легко справлялась с интригами дворца и манипуляциями аристократии. Благодаря ей никто не смел и слова пискнуть против правления ее мужа. А еще ходили слухи, что скоро в их семействе ожидалось пополнение.

Простолюдины и горожане, в отличии от стремящихся к власти дворян, начали жить гораздо лучше. Налоги стали меньше – Маркус позаимствовал это из опыта Мэйрилин управления на завоеванных территориях Дардании – начали открываться бесплатные образовательные и медицинские учреждения, где принимали всех без разделения на сословия и финансовое положение, и у Мэй, читающей письма второго принца, возникло предчувствие, что такого императора народ Шаринварда терять не захочет.

Карита и Эдер снова ссорились, а затем мирились. В отличии от абсолютизма, что прочно установился в качестве формы правления в Шаринварде, власть после смерти Лейнарда и чехарды с престолонаследием отошла к Имперскому совету.

Династия Сантор продолжала держать ключевые позиции в собственных руках, но свободно править Карите – признанной легитимной наследницей империи – аристократы дать не могли. Полным ходом шла работа с законом, ограничивающим власть монарха и совета. Мэйрилин считала, что был уже близко тот день, когда в этом мире увидит свет первая конституция.

Эдер был единогласно выбран премьер-министром. Не было в стране более выдающегося и способного мужчины. Но помимо этих качеств, сенаторы – так называли членов Совета – подразумевали, но не озвучивали еще одно, благодаря которому кандидатура маркиза Энвера опережала с большим отрывом всех прочих. Эдер был тем самым мужчиной, который не боялся возражать и открыто перечить Карите.

Будь она хоть сто раз женщиной, но одной половине сенаторов она внушала ужас, а другой – покорность и раболепие. Каждое заседание совета приводило их в эмоционально истощение. Как можно работать в таких условиях?

Но маркиз Эдер Энвер не замечал этого напрочь. Столь сильную женщину осадить может только не менее сильный мужчина. Их мнения часто разнились, взгляды не сходились, да и члены совета порой задавались вопросом, на заседании ли они присутствуют, или стали свидетелями очередной ссоры старой семейной пары.

Уэсли писал мало и нечасто. Вот у кого дела складывались не очень. Аррон знал лишь, что виконт после возвращения в Ассанту, долго в стране не пробыл и отправился в небольшое путешествие.

Ему тоже пришлось сильно измениться и переосмыслить свое прошлое. Уэсли желал найти занятие, которому бы можно было посвятить жизнь. У него был статус, были деньги, но ничто не цепляло его надолго. Одно увлечение сменялось другим, третьим, но счастья ему они не прибавляли.

Об Эйвис он не спрашивал, его письма, адресованные девушке, приходить перестали, но на ее лице грусти не было. Мэй подозревала, что в последнем послании он объяснил причину, раз ее подруга перестала их ждать.

Лето подошло к концу и штормы на море тоже. Течение вновь стало спокойным, и можно было отправляться в путь.

Даналь решил остаться.

- Я вернусь. Завершу дела, помогу с ритуалом взросления и приятия силы Эриху. Возможно, мы вместе вернемся на континент, чтобы встретиться с тетей Дарин, - сказал доктор, попрощался с друзьями и продолжил заниматься исследованиями. У Мэй от его слов стало тепло на душе. Ее мать будет очень рада. Конечно, им придется скрывать свое происхождение, потому что еще неизвестно, кто может знать о тайне рода Амалеров, но это пустяки. Главное, что они живы, и древо семьи не угасло.

Эрих становился все грустнее с каждым днем, приближающим дату отъезда. Он так прикипел к Линару, что предстоящая разлука не могла не печалить мальчика. На это было больно смотреть.

- Мы прощаемся, но не навсегда. Расти здоровым и счастливым, я буду скучать, - мальчик поцеловал Линара в лоб, вытер кулаком под носом.

Через пять минут он помахал отбывающему с высокого поднятыми парусами кораблю.

Жители Космина провожали корабль взглядами. Толпа потихоньку начала редеть. Сегодня провести в путь гостей острова собрались почти все его жители.

Ориан похлопал Эриха по спине.

- Не грусти, зятек, у тебя когда-нибудь появятся собственные дети, такие же милые, как и Линар, если пойдут в мать! – блондин бросил насмешливый взгляд в сторону покрасневшей Дейтири, уже готовой начать с ним препираться.

Выражение лица Эриха сменилось слишком быстро. Он поднял бровь и обернулся в сторону Ориана:

- Означает ли это, что ты даешь нам свое благословение?

Мужчина поперхнулся. Мальчуган не пропускает слов мимо ушей. Даже шутка имела для него интерес.

Мэй наблюдала с палубы за машущим с берега Эрихом и фигурами провожающих корабль островитян, которые становились все меньше и меньше, по мере того, как судно уходило в открытое море.