Степные разбойники - Густав Эмар

Эллен посмотрела на него каким-то странным взглядом.

— И это правда? Могу я положиться на ваши слова? — нерешительно спросила она.

— Приказывайте! Я все исполню!

— Сегодня вечером, когда мы прибудем на то место, где должны будем стать лагерем, когда все товарищи ваши заснут, тогда…

— Что же тогда? — спросил дон Пабло.

— Тогда помогите мне бежать, дон Пабло, умоляю вас!

— О, бедное дитя! — воскликнул он. — Помочь вам бежать! Но что же станется с вами, затерянной в прерии?

— Господь хранит меня.

— Но ведь вас ожидает смерть!

— Если даже так, я исполню свой долг, по крайней мере.

— Какой же это долг, Эллен?

— Разве спасти отца моего не мой долг? Дон Пабло на это промолчал.

— Вы колеблетесь?.. Вы отказываетесь?.. — сказала она с упреком.

— Нет, — ответил он, — если вы этого требуете — желание ваше будет исполнено. Вы уедете отсюда.

— Благодарю вас! — сказала она радостно, протягивая молодому человеку руку, которую тот поднес к своим губам.

— Теперь окажите мне еще одну, последнюю услугу, дон Пабло.

— Говорите, Эллен

Девушка вынула из-за корсажа небольшую шкатулочку, и передала ее своему собеседнику.

— Возьмите эту коробочку, — сказала она ему при этом, — я не знаю, что содержится в ней, я похитила ее у моего отца, когда бежала из его лагеря с вашей сестрой. Храните ее бережно, чтобы в том случае, если Богу будет угодно, чтобы мы когда-нибудь встретились, вы могли возвратить мне ее.

— Обещаю вам это.

— А теперь, дон Пабло, что бы ни случилось, знайте, что я вас люблю и что имя ваше будет последним, которое я произнесу, умирая.

— О, дайте мне верить, дайте мне надеяться, что, может быть, настанет день…

— Никогда! — воскликнула она, с непередаваемым выражением. — Как бы ни была велика моя любовь к вам, кровь моего отца навеки разъединит нас!

При этих словах молодой девушки дон Пабло поник головой, он мысленно измерил глубину той бездны, в которую упал.

Молодые люди с этого момента продолжали путь молча. Как мы уже говорили, сашем корасов служил нашему маленькому отряду проводником. Подойдя к перекрестку тропок, одна из которых вела к реке, он остановился и издал крик сороки.

Услыхав этот сигнал, Валентин пришпорил лошадь и подъехал к нему.

— Что нового? — спросил он кораса.

— Ничего. Только мы скоро подъедем к тому месту, откуда будет виден остров, на котором Красный Кедр стал лагерем.

—А! В таком случае, надо сделать привал. Охотники сошли с лошадей и спрятались в кустах. Вокруг царила невозмутимая тишина.

— Гм! — пробормотал Валентин. — Птица, кажется, вылетела из гнезда.

— Мы это сейчас узнаем, — сказал Орлиное Перо и, осторожно крадясь через кустарники, вскоре скрылся из глаз своих товарищей.

Не прошло и часа, как он уже возвратился, мокрый с головы до ног.

— Ну что же? — спросил его Валентин.

— На острове никого нет, — ответил тот, — костры погашены уже дня два тому назад.

— Что же нам теперь делать? — воскликнул дон Мигель.

— Ждать, — ответил охотник. — Переночуем здесь, а завтра отправимся искать следы нашего врага. Дон Мигель вздохнул, но ничего не возразил. Отряд стал лагерем. Когда все поужинали, Валентин вскинул ружье на плечо и знаком пригласил Курумиллу следовать за собой.

— Куда вы? — спросил его дон Мигель.

— Я пойду на остров, который служил местом стоянки гамбусинос.

— И я с вами.

— И я также, caspita! — сказал генерал.

— Отлично.

И все четверо удалились. В лагере остались только дон Пабло, сашем корасов, Гарри и Эллен.

Когда шаги охотников затихли в отдалении, молодая девушка обратилась к дону Пабло.

— Час настал, — сказала она ему. Мексиканец вздрогнул всем телом.

— Вы этого хотите? — спросил он ее печально.

— Так нужно! — ответила девушка с подавленным вздохом, и подойдя к Гарри, она сказала ему:

— Брат! Я уезжаю.

— Хорошо! — ответил охотник и, не сказав более ни слова, оседлал двух лошадей и стал ждать, совершенно спокойный с виду.

Моокапек спал или притворялся спящим.

Эллен протянула руку дону Пабло и сказала ему растроганным голосом:

— Прощайте!

— О! — воскликнул молодой человек. — Останьтесь, Эллен, умоляю вас!

Дочь скваттера печально покачала головой.

— Я должна отправиться к моему отцу, — пробормотала она. — Дайте мне уехать, дон Пабло.

— Эллен! Эллен!..

— Прощайте, дон Пабло!

— О! — воскликнул молодой человек в отчаянии. — Неужели ничто не может поколебать вашу решимость?

Лицо молодой американки было орошено слезами, грудь ее высоко вздымалась.

— Неблагодарный! — произнесла она с горьким упреком. — Неблагодарный, который не хочет понять, как я его люблю!

Дон Пабло сделал над собой страшное усилие и, с трудом подавив свое отчаяние, сказал прерывающимся голосом:

— Так уезжайте! И да хранит вас Господь!

— Прощайте!

— О нет, не прощайте, а до свиданья! — воскликнул он. Молодая девушка грустно покачала головой и вскочила на лошадь, которую ей подал канадец.

— Гарри, — сказал последнему дон Пабло, — берегите ее!

— Буду беречь ее, как свою сестру, — ответил канадец взволнованным голосом.

Эллен сделала дону Пабло последний прощальный знак рукой и погнала свою лошадь.

Молодой человек в отчаянии опустился на землю.

— О, мое счастье погибло! — пробормотал он разбитым голосом.

Моокапек не пошевельнулся. Сон его, вероятно, был очень глубок.

Два часа спустя возвратились из своей поездки на остров Валентин и его товарищи. Дон Мигель тотчас же заметил отсутствие Эллен.

— Где же дочь скваттера? — спросил он с живостью.

— Она уехала… — пробормотал дон Пабло.

— И вы дали ей бежать?! — воскликнул асиендадо.

— Она не пленница, поэтому я не имел права препятствовать ее отъезду.

— А где же канадский охотник?

— Он тоже уехал.

— Так мы должны немедленно ехать за ним в погоню.

Дрожь ужаса пробежала при этих словах по телу молодого человека, он побледнел как полотно.

Валентин пристально и испытывающе взглянул на него и, положив руку на плечо своего друга, сказал ему с понимающей улыбкой:

— Избавь нас Бог от этого. Напротив, надо дать дочери скваттера спокойно уехать.

— Но… — возразил дон Мигель.

Валентин нагнулся к своему собеседнику и что-то шепнул ему на ухо. Асиендадо вздрогнул.

— Вы правы, — пробормотал он.

— А теперь, — продолжал охотник, — надо лечь спать, потому что, предупреждаю вас, завтра нам предстоит тяжелый день.

Все, по-видимому, согласились с этим предложением, и четверть часа спустя охотники уже спали возле костра.