Дворянство. Том II - Дмитрий Лим

Я внимательно слушал маму. Картинка потихоньку начала собираться воедино. Получается, своим враньём она пыталась отдалиться от меня? Чтобы я… не дай бог не пришёл, когда район закроют и сам не попал под эту одержимость?

Это-то ладно… но почему…

— Мам, — не выдержал я, перебивая её. — Допустим, я понимаю, почему ты обманывала меня и делала всё, чтобы я не приехал. Но почему после того, как Катя вылечилась и ты, как видишь, никто не пришёл, ты не захотела со мной говорить?

— Слова Петра Сергеевича, — начала она. — Я сопоставила факты и поняла, что ты… уже не мой ребёнок. Ты тот самый — иной. И… я боялась. Просто боялась тебя.

— Он не иной, — засмеялся кот. — Он одарённый балбес, который никогда меня не слушает. А что там с вашим отцом-то случилось?

То, что сказала мама, удивило как меня, так и Кактуса.

Глава 28

Иван Васильевич, отец мамы, перешёл границу живых и мёртвых. С её слов. И стал существом, которого она видит в самых страшных снах до сих пор…

Когда они пришли в квартиру, внутри всё было перевёрнуто вверх дном. Но моего деда нигде не было. И вроде бы жизнь вернулась на круги своя, смерти прекратились, о случившемся… многие вспоминали, как о небольшом отклонении от повседневности… и так думали все, кроме мамы, которая осталась одна с больной женщиной.

Дни тянулись мучительно долго. Деньги и запасы заканчивались, Пётр Сергеевич, на пятый день, как всех запустили в родной дом, пропал. А дедушка так и не появлялся и не объявлялся. Мама и в милицию ходила, и развешивала объявления на столбах о пропаже человека, но ничего не менялось.

Зачистка пришла снова, видимо, чтобы проверить всех ещё раз.

Ровно через неделю, как мама переступила порог своей квартиры в районе, появились странные люди. Она бы и не узнала об их появлении, если бы не монотонное постукивание в дверь поздним вечером.

На пороге стоял высокий мужчина в чёрных очках и с бледным лицом. Он не поздоровался, не попросил войти, а просто оттолкнул девушку-подростка в сторону и вошёл в комнату. Поводил носом по углам, дошёл до спальни, где умирала бабушка, и уже разговаривал с ней.

Ушёл так же без слов, не попрощавшись. И как только дверь квартиры закрылась, мама побежала к моей бабушке, расспрашивать, кто это был и что случилось.

Ответом было одно: «Они вернулись! Они проверяют, всё ли в порядке, нет ли здесь странных людей…»

Сказать, что мама испугалась появления этих людей, значит, не сказать ничего.

В эту же ночь кто-то пытался пробраться в квартиру, перебирая ключами в замочной скважине. Но так, судя по всему, не добившись нужного результата за эти попытки.

— Я испугалась так… что сначала забилась под кровать, мечтая просто выжить… а потом уже вспомнила про маму… — рассказывая всё это, она начала всхлипывать. — Мама сама встала на шум, открыла дверь и последнее, что она увидела, это был мой отец. Не знаю, что он сделал, но когда дверь закрылась, а она закрылась в своей комнате, больше я её живой не видела. Нет, она разговаривала со мной… но тихо. Очень тихо…

Она рыдала, перебирая в голове все эти воспоминания, а мне… стало ещё больше жалко её.

Если не считать кота, который то и дело водил ушами в разные стороны, словно настраивал канал «приёма», обстановка, в целом, была больше семейная. С откровениями, которые никак не ждёшь услышать. А никак не история про так называемых иных. Но стоило маме успокоиться, как она продолжила свой рассказ дальше.

Спустя ещё час, как мама осмелела, она нашла бездыханное тело моей бабушки…

Эмоции переполняли подростка и единственное, на что она была способна в тот момент, это спрятаться… найти помощь у единственного оставшегося близкого человека. И она выбежала из квартиры в поисках отца. Только вот её перехватили. Нет, не группа зачистки или милиционеры за то, что она в поздний час гуляла по ночному городу… нет.

Это был Пётр Сергеевич, друг отца. Зажал ей рот, завязал за спиной руки и затолкал в свой старенький москвич. Первым его вопросом было: «Он приходил? Ты видела его?»

Мама ответила честно и это только раззадорило странного похитителя. И… они поехали. За город, в сторону старых, армейских складов. Пётр Сергеевич то и дело говорил, что одержимые ищут убежище в тех местах, которые они могут вспомнить. Мама не понимала, о чём он говорил, а вот я как раз очень даже понимал.

До казарм они добрались за какие-то двадцать минут. И Пётр Сергеевич, что оказалось полной неожиданностью для мамы, решил использовать связанную девочку, как живой щит, переступая пороги заброшенного здания. Понятное дело, что мама ничего не могла противостоять носителю симбионта, да и в целом она была подростком, а он взрослым мужчиной.

На втором этаже они нашли одну-единственную, целую дверь. И стоило им войти внутрь, как в темноте что-то зашуршало.

Свет фонаря в руках «дяди» осветил её отца. Ставшего другим.

— У него были красные глаза и удлинённая челюсть. Он ел кого-то или что-то… даже не мог толком связать речь…

— Не может быть, — парировал кот. — У диких оранжевые глаза, но никак не красные!

Мама спорить не стала, а я… кажется… что-то вспомнил, связанное с красными глазами. Я же сам… проснулся с ними, после встречи во сне со своим симбионтом. Да, точно!

— Не буду спорить, — вяло улыбнулась мама, скорее из вежливости и некой абсурдности ситуации. — На тот момент они казались мне красными. Дядя мутировал, превращая свои руки в подобие костяных хлыстов… и, они… убили друг друга. А я… сбежала, когда смогла физически себе это позволить.

История, мягко говоря, была чрезвычайно странной. Более того, получается, мама просто боялась, что я буду таким же, как дядя? Стану безумцем и убийцей?

— Мам, — я положил руку на её плечо, а она аж вздрогнула. — Я не такой, как твой дядя. И не такой, как мой дед. Я выше всего этого, сильнее и разумнее.

Мои слова не вселили в неё надежду. Наоборот. Она затряслась от «правды». Ей было страшно, и я мог это понять.

— Ярослав не врёт, — поддержал меня Кактус. — Он ленивый, но умный. И далеко пойдёт.