Венец айтаны - Ольга Новикова

– Зря ты с ней связался, старшой, – хмуро выдохнул Кариен. Кейен молча и требовательно смотрел на него, ожидая продолжения. Кариен твердо взглянул брату в глаза.

– Не пара она тебе, Кен. Пропадешь ты из-за этой проклятой ведьмы. Тысяча акул мне в глотку! Изломала всего, как затягивает тебя куда-то, а ты идешь молча и покорно, будто привязанный, уже сам на себя не похож стал, а все молчат и ничего не видят! – Кариен сорвался на крик. – Проклятие! Ну пропадешь же, пропадешь! И ее до добра не доведешь!

– А почему ты считаешь, что я этого не знаю, Кари? – глухо спросил Дрогов. Брат потрясенно уставился на него. – Почему ты думаешь, что Лесси этого не знает? Почему ты думаешь, что я не вижу, что только мешаю ей? Что она должна сделать что-то, и никак не может решиться, и не сделать тоже не может, а я держу ее и только зря мучаю? Что не будь меня, она не разрывалась бы так… Я не знаю, между чем, Кари, она не говорит, ничего не говорит, но я же вижу, как ей плохо!

– Зря ты с ней связался, – повторил Кариен.

– А что мне делать, младшой? Если я ее люблю? Если не нужна мне жизнь без нее, понимаешь ты – не-нуж-на! Если мне все равно – пусть пропаду, пусть, только бы с ней? Что мне делать, младшой, если все я понимаю, но жить без нее не могу? Если за одно ее «люблю» я душу готов продать? – Дрогов сжал голову руками. – В конце концов, она моя жена. И я буду с ней, буду, что бы ни случилось.

– Делаешь ошибку, старшой, – чужим голосом сказал Кариен.

– Может быть, – тяжело ответил Кейен. – Значит, судьба такая.

Братья еще немного посидели рядом, молча и хмуро, потом Кен поднялся и вышел из каюты. Кариен долго смотрел ему вслед, а затем со всей силы шарахнул кулаком о стену.

Дождь лил не переставая уже третий день. В серых небесах не было ни единого просвета. Волны тоже были свинцово-серые, такого же цвета, как и тяжелые тучи – и море, и небо плакали вместе с ней. Не обращая внимания на стекавшие по лицу, по плечам струи воды, Лесси стояла у самого борта «Дельфина» и смотрела на приближающийся Дундрут. Ну вот и все, печально думала она. Вот и все…

– Простынешь. – Кен подошел, обнял. Она отрицательно мотнула головой, заглянула в грустные темно-серые глаза капитана, затем прижалась к нему.

– Я люблю тебя. – Лесси повторяла эти слова, будто заклинание, цеплялась за них из последних сил, они стали ее единственной защитой. Серебряная отрава неумолимо проникала в нее, капля за каплей заполняя все ее существо. Сладостные, мучительные сны, напоенные совершенством пронзительных звенящих линий, магией застывших, бесконечно прекрасных мелодий, затягивали ее все глубже, манили, завораживали. Ей стало все трудней просыпаться. После таких снов она подолгу холодно, отчужденно смотрела на мужа и пугалась собственного безразличия. Она видела, что причиняет Дрогову боль, но тонкая серебряная паутинка делала все далеким и тусклым. Потом, отогревшись в его глазах, она захлебывалась в волне горького раскаяния, снова рвала свое и его сердце, говоря, что любит, любит, любит. Он верил и прощал – она знала, что он непременно поверит и простит, иначе ей не стоило жить.

Жива понимала, что правильнее было бы ей не смотреть в любимые глаза, правильнее было бы позволить серебряной паутинке оплести сердце прохладной сетью, не отвлекаться и не растрачивать и без того небогатые силы, которые холодное море неумолимо высасывало из нее. Правильнее было бы заранее честно сказать Кейену, что она не сможет не применить против шарритов оружие, которое судьба сама вложила ей в руки, что она должна будет сделать так, потому что она – Жива, и это сильнее ее.

Ведьма понимала, что выбора нет. И еще она понимала, что непременно попытается обмануть судьбу. Надежда – пока еще у нее оставалась надежда. А вдруг шаррит окажется слабее, чем она думает? А вдруг у нее получится справиться своими силами? А вдруг тонкая серебряная нить на ее запястье – лишь досадная случайность? Но тогда почему она вновь и вновь видит эти беспощадные серебряные сны?…

Только ступив на мостовую Дундрута – грязную, сырую, скользкую, – Лесси поняла, насколько ей не хватало Ор-Сите. «Айтаны прочно привязаны к земле, которая их родила – вспомнились черные строчки на пожелтевших страницах труда достоуважаемого Тромиса. – От этой земли айтаны, являющиеся по сути своей ее хранительницами, черпают силу и никогда надолго не покидают свою территорию».

Действительно, нельзя было ей надолго покидать ее землю, думала Лесси, впитывая хлынувшую к ней силу. Она чувствовала, с какой радостью приветствовали ее чахлые – но живые! – деревья, цветы и птицы. Даже солнце соизволило ненадолго выглянуть из-за туч, чтобы кинуть ей теплый лучик. Серебряное наваждение, владевшее ею последние дни, отступило, даже нить на запястье и та, казалось, поблекла, сделалась совершенно незаметной. «Я вернулась! – пело все ее существо – я вернулась!»

– Мне кажется, тебе рада сама земля, – с удивленной улыбкой заметил принц Арман, держась за ее руку.

– Так оно и есть. – Лесси взлохматила его голову. – А еще она рада тебе, потому что теперь ты ее повелитель и главный защитник, Арман.

Маленький принц серьезно посмотрел на ведьму.

– Я знаю, – совсем по-взрослому ответил он.

Они собирались на время вернуть наследника в графский замок – дожидаться начала восстания. После этого Лесси хотела подобраться поближе к шарритам и попытаться нанести решающий удар. Но планы были сорваны ошеломляющим известием, обрушившимся на них, едва они пришвартовались в Дундруте. В Ор-Сите уже целый месяц вовсю бушевал мятеж. На западе взбунтовались несколько полков орситанской армии под предводительством герцога Контерда. Кроме того, поговаривали, что объявились еще какие-то повстанцы на востоке и северо-востоке страны.

– Что-то заставило их выступить раньше срока. – Дрогов вопросительно смотрел на жену и графа ди Гордони. А Лесси вдруг почувствовала себя виноватой, что оставила свою землю в тяжелый час. – Везти его высочество обратно в замок теперь бессмысленно. Нам нужно доставить мальчика либо к герцогу, либо к Ронтону.

– «Нам»? – поднял брови граф. – Вы собираетесь сопровождать нас, капитан?

– Естественно, – холодно посмотрел на него Дрогов. – В стране неспокойно, а принц – слишком ценная добыча для альгавийцев. Вот только куда лучше направиться?

– К герцогу, конечно. – Граф был удивлен.

– Почему?

– Ну… – растерялся граф. – Потому что это герцог Контерд, а не непонятно кто…

– Я понимаю, что вы незнакомы с Ронтоном и потому не доверяете ему. – Дрогов накрыл ладонью руку возмущенной Лесси. – Я в ответ на это могу сказать, что не знаю герцога, а вот в Ронтоне, наоборот, всемерно уверен. Однако, на мой взгляд, исходить нужно все-таки не из личных симпатий, а из соображений целесообразности. Вы со мной согласны?

– Вы правы, капитан, – заявил за отца Джастин. – У вас есть какие-нибудь соображения?

– У меня создалось впечатление, что герцог и Марис идут навстречу друг другу, – задумчиво сказал пират. – Где они встретятся – пока неизвестно. – Он достал карту, расстелил ее на столе. – Герцог примерно здесь, Марис – где-то тут. – Дрогов отметил на карте два кружочка. – Это если, конечно, верить слухам. Я бы направился прямо на север, где-то здесь они должны встретиться, и мы непременно наткнемся на кого-нибудь из них.

– Кстати, отец, а я бы поехал к этому Ронтону, – вдруг сказал Джастин, внимательно разглядывая карту. – Во-первых, чем дальше на запад, тем больше альгавийцев, во-вторых, у Ронтона должно быть больше народу, а значит, безопасней. И потом, они сейчас где-то недалеко от нашего замка. А вдруг они ждут нас там?

Граф с сомнением посмотрел на сына.

– А ведь вы правы, Джастин, – признал Дрогов, уважительно глядя на юношу. – Значит, решено?

– Решено, – проворчал старый граф.

– Собирай команду, Грай, – велел Дрогов боцману, выходя из каюты.

– Зачем? – насторожился было тот, но капитан так глянул на него, что Грай предпочел молча повиноваться.

Дрогов с непроницаемым выражением лица смотрел на собравшихся перед ним пиратов. Он провел с этими людьми всю свою жизнь, за каждого из них он, не раздумывая, обнажил бы оружие и знал, что любой из его команды сделал бы то же самое. Их братство было накрепко спаяно сталью, кровью и соленой морской водой. Но теперь пришла пора расстаться. Он слишком смутно представлял себе собственное будущее, чтобы тащить за собой кого-то еще.

– Я уезжаю, ребята, – тяжело начал он. – Боюсь, вам придется выбрать нового капитана.

По рядам корсаров пронесся гул.

– Спокойно, волки! – возвысил голос Дрогов. – Вы знаете, что у нас на борту маленький принц и его нужно доставить к верным людям.

– Ну так отвози и возвращайся, капитан! – выкрикнул Гренни. – Мы подождем.