Мифы Северной Европы - Гербер Хелен

После битвы помирившиеся воины направились к палате Ангантира, и чертог конунга показался Фритьофу более приветливым, чем грубые жилища на родине. Стены были увешаны кожей, расшитой золотом. Очаг был из мрамора, а в окнах были стекла. Мягкий свет разливался от свечей в серебряных подсвечниках, а столы ломились от яств.

Ярл в золотой кольчуге восседал на высокой скамье, а на плечи его была накинута горностаевая мантия. Когда же Фритьоф вошел в чертог, он поднялся ему навстречу, протянув ему руку. «Много я осушил кубков со своим старым другом Торстеном, — молвил он, — и его мужественный сын тоже будет желанным гостем в моих владениях».

Фритьоф сел рядом с конунгом и, утолив голод и жажду, он поведал ему о своих приключениях на море и суше.

Наконец Фритьоф сообщил ярлу о цели визита, на что Ангантир ответил, что ничего не должен выплачивать Хельге, однако дал требуемую сумму сыну своего старого друга. Так как погода не благоприятствовала выходу в море, где постоянно бушевали бури, конунг пригласил Фритьофа остаться у него на зиму и позволил ему отправиться в обратный путь, когда подуют благоприятные весенние ветры.

Возвращение Фритьофа

Попрощавшись с радушным хозяином, Фритьоф поднял парус, и через шесть дней подгоняемый попутными ветрами корабль прибыл во Фрамнес. Там Фритьоф обнаружил, что по приказу Хельге все строения были сожжены и от его чертога остался лишь пепел. С грустью бродил Фритьоф по пепелищу, и при виде опустошения сердце его горело в груди. Однако не все еще покинули эти края, внезапно Фритьоф почувствовал, как его пес холодным носом уткнулся ему в ладонь. Несколько мгновений спустя Фритьоф увидел своего боевого коня, скачущего ему навстречу. Затем Фритьоф встретил Хильдинга, который сообщил ему, что Ингеборг стала женой Ринга-конунга. Когда Фритьоф услышал эту новость, его обуяла ярость и он приказал своим воинам затопить стоящие поблизости суда. Сам же он пошел разыскивать Хельге.

Конунг в короне стоял окруженный жрецами, некоторые из которых размахивали факелами из сосновых веток, а другие держали в руках священный кремневый нож. Внезапно послышалось бряцанье оружия, и в храм ворвался Фритьоф. Лицо его было черно от ярости, как небо в осеннюю бурю. Хельге побледнел, увидев героя, так как знал, что может означать появление Фритьофа. «Возьми дань, Хельге», — сказал Фритьоф и при этих словах замахнулся кошельком, в котором было серебро, и ударил конунга по лицу так сильно, что кровь хлынула у него изо рта и он упал в беспамятстве к ногам Бальдра.

Седобородые жрецы подошли к этому месту, однако Фритьоф знаком приказал им отступить, и никто не осмелился ему противоречить.

Затем взгляд его упал на кольцо, которое он дал Ингерборг и которое Фритьоф надел на палец Бальдра. Подойдя к деревянной статуе, Фритьоф молвил: «Прости, великий Бальдр, но не для тебя было добыто это кольцо из могилы Велунда!» Затем он попытался снять, кольцо, однако не мог снять его, как ни старался. Наконец он напряг все силы и, дернув за кольцо, снял его с пальца Бальдра, который от рывка упал в огонь на алтаре. Статуя мгновенно загорелась, и не успел никто опомниться, как весь храм был охвачен огнем.

Гибнет все! Из огня взлетелКрасный петух, как пламя,Сел на гребень крыши, запел,Радостно бьет крылами.

Эсайас Тегнер. Сага о Фритьофе. Перевод со шведского Б. Айхенвальда и А. Смирницкого

В ужасе от осквернения храма, которое произошло по его вине, Фритьоф стал тушить огонь, чтобы спасти священный храм, но все его усилия были напрасны. Тогда он бросился к своему кораблю и оправился в изгнание.

Не медля тут,Эллида, боле,Плыви по волеВслед за волнойНа край земной.Полна отвагиВ соленой влагеКачайся там.Пусть по волнамКровь за тобоюБежит струею.Среди валовЛишь ты мой кров;Другой, о Белый,Сжег внук твой смелый.Ты — край родной,Ты — Север мой.

Эсайас Тегнер. Сага о Фритьофе. Перевод со шведского Б. Айхенвальда и А. Смирницкого Фритьоф в изгнании

В погоню за Фритьофом Хельге выслал десять больших кораблей, но не успели они выйти в море, как стали тонуть, на что Бьёрн сказал смеясь: «То, что попадает в объятия Ран, уже не расстанется с ней». Конунгу Хельге с трудом удалось достичь берега, и уцелевшие воины беспомощно стояли на берегу, наблюдая за тем, как Эллида скрылась за горизонтом. С грустью смотрел Фритьоф на родную землю, которую он покидал, и, когда она исчезла из виду, он тихо попрощался с любимой родиной, которую ему уже не суждено было увидеть.

Покинув родные края, Фритьоф стал бороздить на своем корабле морские просторы. Он взял за правило нигде не оставаться надолго, спать на щите, сражаться, никогда не просить пощады самому и никого не щадить, защищать корабли, которые выплачивали ему дань, и раздавать всю добычу своим воинам, себе оставляя лишь славу. Плавая и сражаясь таким образом, Фритьоф побывал во многих землях и наконец достиг солнечных островов Греции, куда он был готов увезти Ингеборг. Края эти навеяли на него такие грустные воспоминания, что он вновь захотел увидеть свою возлюбленную и родную землю.

Во дворе конунга Ринга

Прошло три года, и Фритьоф решил вернуться обратно на север и побывать во дворе конунга Ринга. Когда он сообщил о своем намерении Бьёрну, его верный спутник упрекнул его в безрассудстве, однако ничто не могло заставить Фритьофа отказаться от принятого решения: «Я не один, ибо со мной меч Ангурвадель». Направив Эллиду в Вик (фьорд на острове Рождества), он доверил свой корабль Бьёрну, а сам, переодевшись в медвежью шкуру, пешком отправился во владения конунга Ринга. Прибыл он туда, когда торжества в честь бога Тора (праздник Юл) были в самом разгаре. Приняв обличье нищего старика, Фритьоф сел на скамью у двери, где над ним стали насмехаться придворные. Когда же один из них подошел к нему слишком близко, нищий схватил его и перебросил через голову.

Присутствующие, придя в ужас при виде такой силы, расступились, а Сигурд Ринг, чье внимание было привлечено этим шумом, резко приказал странному гостю подойти и ответить, кто же он такой и почему осмелился нарушить спокойствие в королевском чертоге.

Фритьоф уклончиво отвечал, что вскормлен он был в скорби, наследовал нужду, а прибыл он от волка; что же касается его имени, то оно никому ничего не скажет. Конунг, следуя обычаю, больше ничего у него не спрашивал, но пригласил его занять место рядом с ним и королевой и присоединиться к трапезе. «Но сначала, — сказал он, — сними одеяния, под которыми, как я вижу, скрывается мужественный стан».

Фритьоф с радостью принял это приглашение, и когда сбросил с плеч шкуру, то предстал перед удивленными воинами во всей красе юности.

Однако, хотя он и отличался от обычных людей, никто при дворе, кроме Ингеборг, не узнал его. Если бы кто-нибудь взглянул на нее в тот момент, изменившийся цвет ее лица и прерывистое дыхание сразу же выдали бы ее волнение.

Горит у королевы румянец на щеках,Как Севера сиянье алеет на снегах,И грудь так бурно дышит — казалось, под грозойДве лилии речные качались над волной.

Эсайас Тегнер. Сага о Фритьофе. Перевод со шведского Б. Айхенвальда и А. Смирницкого

Едва Фритьоф занял свое место у стола, как под звуки труб в зал внесли большого вепря и поднесли его королю. По обычаю того времени, старый конунг поднялся и, прикоснувшись к голове животного, поклялся, что с помощью Фрейи, Одина и Тора он одержит победу над дерзким Фритьофом. Фритьоф тотчас же вскочил на ноги и, бросив свой меч на широкую деревянную скамью, воскликнул, что Фритьоф приходится ему родственником и он клянется: даже если против него ополчится весь мир, никто не посмеет причинить вреда герою, пока он держит в руке свой меч.

При этом внезапном вмешательстве воины вскочили со своих дубовых скамей, однако Сигурд Ринг снисходительно улыбнулся на горячность юноши и сказал: «Друг, дерзки твои слова, но никогда не воспрещалось гостю говорить в этом зале». Затем он повернулся к Ингеборг и попросил ее подать находящийся перед ней роскошный кубок гостю, наполнив его до краев лучшим медом. Королева, потупив взгляд, повиновалась, и ее дрожащая рука пролила мед мимо кубка. Даже два крепких мужа не смогли бы выпить мед, однако Фритьоф поднес кубок к губам и осушил его до дна.