Дети песков (СИ) - Маркелова Софья

Юноша нащупал в темноте запястье профессора и положил его руку в теплое углубление в полу, показывая, где располагалось теперь спальное место Аша.

— Спасибо, — преподаватель сразу же забрался в неглубокую ямку, чувствуя, как по телу разливается блаженное тепло.

— Я боюсь, что Мериона уже не придет в себя, — серьезно проговорил Манс, не торопясь ложиться в свое собственное углубление. — Тогда хетай-ра будут паникать… паниковать. Здесь нет больше никого, кто может управлять ими, и кого они готовы слушаться.

— Тогда никто не доберется до Первого Бархана.

— Да. Я боюсь этого, — сказал юноша. — Ты спи. Я пойду поговорю с ней один на один.

Манс тихо поднялся на ноги и, стараясь никого не задеть, двинулся к выходу из пещеры, где под защитой верных стражей сидела погруженная в прострацию Мериона.

Лантея бесшумно бежала по извивавшимся коридорам, касаясь стены рукой и стараясь контролировать дыхание, но оно предательски сбивалось, из-за чего легкие горели огнем. Что произошло? Кто спасся? Многим ли удалось уйти в Дикие тоннели? Все эти вопросы несколько часов терзали хетай-ра, пока она скользила по старым ходам, ведущим от Третьего к Первому Бархану.

Когда она добралась до заветных каменных створок — последней преграды перед ее городом — то практически падала от усталости. Половину дня девушка металась в переплетении одинаковых тоннелей, ища дорогу домой и постоянно слыша где-то далеко позади рычание оголодавших тварей, непрерывно следовавших за ней. Поспать ей удалось лишь раз, с трудом забравшись на выступ в небольшой сталактитовой пещере, почти под потолком, чтобы твари не могли до нее дотянуться. Магическую энергию она восстановила лишь наполовину, но этого должно было хватить как раз, чтобы сотворить проход через врата. Но зато ее преследователи за три часа почти наверстали упущенное расстояние.

Вот только створки не открылись, а из небольшого проема, проделанного с помощью магии, лишь не прекращая сыпался песок. Лантея долго не могла в это поверить. Она вернулась к развилке, нарвала фосфоресцирующих грибов и вновь устремилась к дверям. Но ничего не изменилось. Не сразу она заметила множество следов на полу, подсохшие лужи крови, обрывки чье-то одежды и брошенные пустые мешки. И до последнего не хотела принимать то, что в ее отсутствие произошло что-то страшное. Грибы погасли через пять минут, а девушка все трогала запечатанные створки и неверяще смотрела, как медленно тек песчаный ручей из дыры во вратах.

Уже потом, изучив обстановку и придя к неутешительным выводам, она продолжила свой сумасшедший бег, но уже по направлению к Первому Бархану, в надежде на то, что остались выжившие, которые могли, судя по следам, укрыться в Диких тоннелях и двинуться в соседний полис. Но кто или что засыпало Третий Бархан и вынудило его жителей спасаться в сети запутанных пещерных ходов, она так и не знала. Лантея сжимала губы и летела дальше, едва касаясь онемевшими от усталости ногами пола, а предположения ее становились лишь мрачнее.

Спустя долгие часы однообразного бега девушка неожиданно услышала где-то впереди голоса. Когда она поняла, что это говорили хетай-ра, то ее сердце подскочило к горлу и забилось в сотни раз быстрее. Ей удалось отыскать выживших. Она побежала дальше, пока не смогла различить, что голоса были ей смутно знакомы, а беседа велась на повышенных тонах. Лантея замедлила бег, а потом и вовсе перешла на шаг, не стремясь выдавать свое присутствие и прислушиваясь к громкому разговору.

— Со всем уважением, Мериона, но ты не можешь больше себя так вести, — голос явно принадлежал Мансу. Впервые Лантея слышала его таким серьезным и даже требовательным.

— Не тебе мне указывать, брат!

— Не ты одна потеряла родственников. Там, в пещере, сейчас сотни хетай-ра, оставшихся без крова, без близких и без надежды. И именно ты должна подарить им веру в благополучный исход! Привести к Первому Бархану в целости и сохранности. За кем, если не за тобой, им идти?!

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Тебе не понять мое горе. Ты почти не общался с матерью и отцом, — практически выплюнула эти слова Мериона.

— Но я тоже скорблю по ним. Они были и моими родителями!..

— Тогда еще в полисе ты бы поступил так, как было лучше для них обоих и для всего Бархана!

— Кто сказал, что это было бы лучше?!

— Не спорь! — женщина яростно зашипела. — Ты должен был выполнить мой приказ. Втереться в доверие к сестре, подобраться как можно ближе и убить этого чужеземца, которого она притащила с поверхности! И ничего этого сейчас бы не было!.. Но ты решил сыграть в благородство, встал на сторону этой суки и сорвал наши с отцом планы!

— Я не один раз говорил тебе, Мериона, что не собираюсь играть в ваши игры. Не понимаю, с чего ты взяла, что я согласился пойти против Лантеи. Я бы никогда не предал ее!.. А ваши с Бартелином предположения по поводу угрозы для власти матриарха еще тогда меня насмешили. Если бы мать их услышала, то, уверен, что и ее бы тоже, — Манс держал себя в руках, но в его голосе проскальзывала язвительность.

— Ну, а теперь ты доволен?! Из-за твоей твердолобости и действий моей недалекой сестры мать мертва, а Бархан погребен!.. Тебе достаточно смешно, брат?

— С чего ты взяла, что все случившиеся — это вина Лантеи? Ее вообще не было в городе!

— Чья же еще! Сначала она возвращается в полис после побега как ни в чем не бывало с каким-то иноземцем, потом пытается убедить собрание и мать вывести хетай-ра на поверхность. И когда мы все начинаем противиться, то на Бархан нападает армия чужаков! Хотя за три тысячи лет никто нас не мог обнаружить… Скажешь, что это совпадение? А почему же тогда она именно на это время так удачно сбежала в Дикие тоннели? Как будто чувствовала, что должно произойти!

— Ты совсем лишилась ума, Мериона?.. — пораженно пробормотал юноша. — Зачем ей способствовать уничтожению своего же народа? Она мечтала показать хетай-ра мир, а не разрушить весь город до основания. И в тоннелях она оказалась только потому, что выполняла ваши с матриархом требования и отправилась проходить испытания.

— Не знаю как, но я почти уверена, что это именно она привела на хвосте краснокожих выродков! Может, она с ними в сговоре?.. Но ничего страшного! Из тоннелей она уже никогда не вернется. Отец как чувствовал, что эта дрянь готовит что-то серьезное, поэтому направил за ней следом пару своих верных подручных, — Мериона хрипло рассмеялась. — Больше она никому не навредит.

— Вы послали за ней убийц?! — в голосе Манса послышались рычащие угрожающие нотки. — Это низко даже для тебя!.. Просто удивительно, как такая ярая поборница традиций легко переступает через все установленные порядки, лишь бы навредить сестре! Нельзя вмешиваться в прохождение испытаний!

— Она начала первой. Если бы Лантея вернулась и сидела на своей заднице ровно, помогая мне избавляться от подчиненных Иамес, то я бы рта не раскрыла. Но она стала рушить наши вековые устои как песочные куличики, даже мать начала задумываться над тем, чтобы послать на поверхность разведчиков. Мы с отцом не могли это допустить и начали действовать.

— Вы совершили ошибку.

— Хетай-ра должны оставаться под песком! Здесь наш дом. А теперь… Теперь нет ни матери, ни отца, ни города — песок поглотил все. Нечего больше защищать… и некого, — голос молодой женщины дрогнул. — Сестра безвозвратно потеряется в Диких тоннелях. Там ей и место. А этого чужака можешь оставить при себе. Мне без разницы, что с ним будет. И без разницы, что будет с выжившими. Это уже не процветающий Третий Бархан, и я не его правительница…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Судя по звукам, Мериона двинулась обратно по коридору, в пещеру, из которой они пришли, не желая больше спорить с братом. Манс остался стоять в тоннеле. Лантея слышала, как он раздраженно бил мыском ботинка стену какое-то время, видимо, обдумывая слова сестры. Наконец, юноша тоже неспешно удалился.

И только тогда Лантея медленно сползла по неровной стене на холодный пол. Плотный кокон отчаяния заключил ее в свои объятья, приглушая любые другие чувства. Жаркая пелена слез затмила глаза, но ни одна капля так и не сумела пролиться на бледные щеки девушки. В ее душе раскручивался водоворот всепоглощающей горечи.