Тьма... и ее объятья - Светлана Крушина

— Между прочим, — сказал вдруг Хозе, уже собираясь уходить. — Ты почему ничего не говорил мне об Агни? Для себя, что ли, берег? Девчонка просто блеск, первый сорт.

— Так действуй, если она тебе нравится. Я никаких видов на нее не имел…

— "Действуй", — повторил Хозе с усмешкой и мотнул головой. — Боюсь, ей уже не до меня.

— Ничего, — мрачно сказал я. — Уж как-нибудь я заставлю Лючио от нее отступиться.

Хозе посмотрел на меня с большим сомнением, но ничего не сказал. На этом мы расстались. Спускаться вниз и встречаться с Кристианом мне не хотелось, и я навзничь лег на постель, одетый, и стал обдумывать завтрашний разговор с Райсом. Было над чем поломать голову. Например, я совершенно не знал, как объяснить свое более чем странное поведение: неожиданное исчезновение и более чем подозрительное возвращение. Но еще сильнее меня беспокоило другое. Райс наверняка станет расспрашивать о месте, где меня держали взаперти. Что отвечать ему? Если даже я наведу полицию на дом Лючио, и они нагрянут с обыском или устроят облаву (хотя — на кого и с какой стати?), Лючио едва ли дастся им в руки. Я был совершенно уверен, что он найдет способ улизнуть, и осядет в другом месте, но как тогда мне его найти? Нет уж, придется быть очень осторожным с Райсом и отвечать с оглядкой.

Обнаружив, что обдумываю, как лучше скрыть местонахождением Лючио, человека, которого я считал своим врагом, от полиции, я усмехнулся невесело. Как все перепуталось! Еще несколько дней назад я, кажется, с радостью затанцевал бы, получив известие об его смерти. Теперь я мечтал о том, чтобы с ним увидеться. Что же будет дальше?

Прожив на свете почти шестнадцать лет, я умудрился обойтись без знакомства с полицейским участком. Это вовсе не означает, что я был таким уж пай-мальчиком. По большей части мне удавалось держаться в стороне от хулиганских забав своих сверстников, но иногда я все же позволял втянуть себя в какую-нибудь нелицеприятную авантюру. Так, однажды, незадолго до смерти моего отца, Хозе достал где-то пневматическую винтовку и уговорил меня залезть на крышу немного пострелять "по голубям". Сам на себя удивляясь, я согласился, и с полчаса мы палили из этой винтовки по очереди. Ничего плохого мы, собственно, не замышляли, и вреда из нашей шалости, полагаю, не вышло бы, но нас увидела одна въедливая пожилая дама из дома напротив, которой нечем было заняться, кроме как пялиться в окно на улицу. Несмотря на возраст, зрением она обладала весьма острым, и умудрилась опознать Хозе. Немедля старушенция позвонила его родителям и нажаловалась, а дальше шарманка закрутилась. Отец Хозе «снял» нас с крыши, надавав оплеух, и с рук на руки сдал меня моему отцу, а заодно нажаловался в школу. Поднялся шум, начали разбираться, откуда взялась винтовка, и выяснилось, что Хозе «позаимствовал», а попросту говорят, стянул у одного старшеклассника, которого он почему-то на дух не переносил. В общем, шуму было очень много. Я даже думал, что отец меня убьет — в гневе он всегда был страшен. Взбучку я получил страшную, даже Кристиан не вступился за меня, как это обычно бывало. Но визита в полицию и на этот раз удалось избежать. Не знаю, кто взялся замять это дело, отец или Кристиан, да это теперь и неважно.

Впрочем, я отвлекся.

Кристиан наотрез отказался отпускать меня в полицию одного, заявив, что, поскольку я несовершеннолетний, Райс не имеет права допрашивать меня наедине. Конечно, поддержка Кристиана, пусть и молчаливая, пришлась бы мне очень кстати; а вот Райс, вероятно, не обрадуется присутствию при разговоре моего официального опекуна. Но возразить он все равно ничего не смог бы.

Поскольку мне никогда не приходилось бывать в полиции, то, попав в участок, я принялся глазеть по сторонам, заодно стараясь отвлечься от предстоящего неприятного разговора. Ничего особенно интересного я не увидел. Большую, размером с хороший спортивный зал, комнату делили на секции хлипкие на вид перегородки, не доходившие до потолка по крайней мере на метр. Перегородки превращали комнату в лабиринт. Вокруг суетилось множество людей в форме и штатской одежде. Все были заняты своими делами, которые, вероятно, казались им самыми важными в мире, и не обращали на нас с Кристианом никакого внимания. Кристиан прекрасно ориентировался в этом бюрократическом лабиринте, и уверенно шел вперед, не спрашивая ни у кого дорогу, как будто проделывал этот путь не в первый раз. Нужная дверь оказалась в дальней от входа части комнаты. На ней висела табличка с именем Райса. Я слегка удивился тому, что у Райса имеется собственный кабинет. Впрочем, почему бы и нет, ведь он следователь.

Кристиан без стука толкнул дверь, и мы вошли в длинную и узкую комнату с высоким потолком, похожую на пенал. Райс, одетый в штатское, в рубашке с расстегнутым воротником и без галстука, сидел за столом, в крутящемся кресле, но стремительно встал, едва мы вошли. Встретил он нас отнюдь неласково. При первой встрече он произвел на меня впечатление холодного, рационального человека, не испытывающего к людям иных чувств, кроме профессионального интереса. Теперь весь его облик прямо-таки дышал ледяной неприязнью. Или я просто стал излишне мнительным? Райс посмотрел мне в лицо пристальным, пронизывающим взглядом и не подал руки ни мне, ни Кристиану. Как будто не заметив этого, Кристиан сказал:

— Мы к вашим услугам, офицер.

— Господин Лэнгли, — холодно, резко проговорил Райс. — Я рассчитывал поговорить с Илэром наедине. Прошу вас обождать за дверью.

— Невозможно, — спокойно возразил Кристиан. — Илэр — несовершеннолетний. Я настаиваю на том, чтобы присутствовать при допросе.

— Это не допрос!

— Как ни называй, суть та же.

— Послушайте, господин Лэнгли, вы, кажется, подозревается меня в дурных намерениях, — сказал Райс, прищурив на Кристиана светлые глаза. — А напрасно. Я всего лишь пытаюсь распутать дело, которое вы вдруг зачем-то взялись запутывать. Так что не вы меня, а я вас должен подозревать.

— Ваше право, — кивнул Кристиан.

— Вы что, не понимаете? Если вас обвинят в даче ложных показаний, или в сговоре с преступником, это грозит вам судебным разбирательством и, возможно, тюремным заключением!

На это Кристиан улыбнулся и сказал:

— Насколько я помню, вы хотели поговорить с Илэром. А мы с вами можем побеседовать позже.

Я не стал бы возражать, продолжи они свои препирательства, лишь бы забыли обо мне. За ночь я так ничего путного и не придумал, и теперь нервничал невероятно. Это было плохо; Райс уже наверняка заметил мое нервное состояние и в предстоящем разговоре, вероятно, не преминет воспользоваться им. Надеясь успокоиться, я попросил у него воды. Райс подал мне бумажный стаканчик, наполненный из стоящего в углу кабинета кулера, и внимательно смотрел, как я пью. Из-за его изучающего взгляда я едва не поперхнулся и с трудом заставил себя выпить все до конца.