Профессиональный оборотень - Андрей Олегович Белянин

удовольствие. Разомлевший рядышком Профессор вполне разделял мои чувства. Я было обернулась посмотреть, не идет ли Алекс, как что-то коснулось моей левой ноги.

— Крыса! — взвизгнула я, вспрыгивая на бревно.

— Сама ты это слово, — ворчливо донеслось снизу, и чья-то махонькая грязная ручка цапнула мои сапоги, утягивая их в щель между бревнами.

— Грабят! — взвыл мгновенно проснувшийся Пусик, отважно бросаясь в погоню за похитителем.

Даже если бы я хотела ему помочь, то все равно не могла — «преступление» и «наказание» носились где-то между бревнами с мявканьем, ором и матом. Пытаться сдвинуть бревна значило надорвать живот и подвергнуть риску расплющивания кота. Приятные ощущения от второго, увы, не компенсируют долгого лечения первого. Поэтому ну его на фиг, пусть сами разбираются…

Через пару-тройку минут мне под ноги выкатился пыльный и верещащий клубок, который я недолго думая огрела валявшейся рядом доской. Клубок охнул и распался на две равные половинки. Передо мной в полной потере сознания кверху пузом лежали агент 013 и маленький бородатый человечек со всклокоченной гривой волос, одетый в грязную рубашку в горошек и замызганные штаны.

— Домовенок Кузя? — навскидку пробормотала я, потом обернулась и, набрав полный рот остывшего меда, аккуратно брызнула в морду коту.

Профессор вздрогнул и открыл сведенные на переносице глаза.

— Пошто своих-то бьешь-от? — чисто по-архангельски поинтересовался он.

— Извини, — широко улыбнулась я. — Зато мы его взяли. Кстати, а, собственно, где моя обувь?

— С чего-от твоя-то? — очухиваясь, ответил человечек, тряся бородой. — Мы-то, домовые, хозяйственные. Ты сапожки-от сняла да и бросила, а я-то и подобрал. Стало быть, моя-от обувка-то!

— Ты в одном моем сапоге спать можешь. Куда тебе сразу два? — Я приподняла воришку за шиворот. — Ну что, мелкий уголовник, идем сдаваться в полицию?

— Кудыть? — не понял он.

— Казнить тебя будем, — доходчивей объяснил кот.

— Не надо! — протестующе поднял ручки домовой. — Я вам-от пригожусь. Вы меня-то к себе в избу несите, под стол-от сажайте, миску с молоком-от на ночь ставьте, да когда-никогда ватрушку-то с творогом. Вот оно и будет вам счастье!

— Такое счастье у нас уже есть. Это я, — сухо напомнил Пусик. — Так что не прокатит, милейший. Алиночка, а давай сдадим его в зооуголок? Или подарим в батраки Шурале, пусть ему землю мотыгой в горшках перекапывает.

— От-пус-ти-тя Христа ради, люди добры-е-э! — взмолился домовой, извиваясь у меня в руках, но тем не менее хозяйственно не выпрыгивая из рубашки. — Все, што хотите-от, для вас сделаю. Сапоги верну, коту-от за ухом почешу, а тебе-то, красавица, дырку-от на подоле заштопаю!

— Где? — невольно наклонилась я, на миг теряя бдительность. Так этот гад, изловчившись, цапнул меня за палец и вновь попытался бежать, но был перехвачен ловким Пусиком.

— Нам нужна информация, — заломив домовому ручки за спину, надавил кот.

— Чей-то это за слово тако-от, непонятное?

— Кикимору видел?

— Каку таку кикимору?

— Таку-сяку, злобную, — пояснил агент 013.

— И ненормальную, — от себя добавила я.

— Так та, што на голову-от ушибленная? Эту-то знаю. Сегодня-от на рассвете только видел!

— Рассказывай!

— Дак здесь она была. Украла-от карбас, чтобы к шведам на нем идтить.

— К шведам? Ты уверен?

Он качнул драной бородой.

— Но зачем? Финляндия… то есть Чухония ближе. И там у ней родня и знакомые.

— Нет у нее родни-то. Со всеми-от рассорилась. А шведско правительство-то охотно ей навстречу пойдеть, лишь бы она местных-то кикимор супротив Архангельского-от города понауськала.

— Зачем им это?

— Месть-от за Полтавску битву, — значимо поднял вверх грязный палец политически осведомленный домовой.

Мы с Пусиком крепко призадумались.

— Могу идтить? — осторожно поинтересовался мужичок.

— Сапоги верни и свободен.

— Охохонюшки… — Вздыхая и без особой охоты, грабитель полез под бревна, и через несколько мгновений передо мной лежали мои сапожки, а самого домового мы больше не видели. Жаль, я даже имя не спросила. Такой бы нам в суперагентах пригодился, с его-то цепкими ручками и сметливым умом.

Кот открыл было рот, чтобы с рассудительным видом добавить что-то неважное, как мы увидели идущего к нам по берегу Алекса.

— Ну вот, я обо всем договорился. Карбас нас будет ждать через час. Полностью подготовленный, со всем снаряжением и кормчим.

— Отлично, — важно кивнул агент 013 и рассказал ему о нашей встрече с домовым. Закончив тем, что кикимора, похоже, если верить словам маленького лапотника, подалась в коварную Швецию.

— В Швецию? — недоверчиво переспросил Алекс.

— Да она еще раз десять передумает, — фыркнула я. — Она же ку-ку. Какая тут может быть гарантия?

— Никакой. Будем надеяться на свою профессиональную интуицию и опыт. Я договорился, что пойдем в сторону Финляндии, надеюсь, нагоним ее по дороге.

В общем, не буду задерживать развитие сюжета длинным пересказом нашего обсуждения дальнейших действий, а скажу просто, что, как и было обещано Алексу, только не через час, а где-то через два часа, наш карбас был готов и стоял на причале в ожидании пассажиров. Нас встретил неулыбчивый кормчий лет сорока, судя по обветренному лицу — опытный моряк, с бородой лопатой, одетый в тулуп и теплые штаны из тюленьей кожи. На голове у него красовалась шапка с хвостом из какой-то безвинно убитой куницы.

Мы тоже успели запастись теплой одеждой, которую взяли тут же, в порту, со склада — здесь можно было купить практически все. Неизвестно, мало ли какая погода может быть по ночам в Белом море. Тут даже местные ни за что не ручаются, а лучшим прогнозом Гидрометцентра считают больную поясницу самого старого из рыбаков…

Правда, для меня женской одежды не нашлось. На складах и в хозяйственных лавках торговали непромокаемыми плащами только мужского фасона. Хотя, по мнению местных рыбаков, именно женщины-поморки считались лучшими кормчими, но одевать их сообразно работе никто не спешил.