Оборона тупика - Максим Жуков

– Переговоры зашли в тупик, – Тихон снова смотрел вниз.

– Но ведь никто не просил и не ждал немедленного результата, даже ничтожного, – настаивал Суворов, – идет себе процесс и идет… Но прерывание экуменической миссии… Что такого неприятного сказали вам в Ватикане?

– Не лезь, Данила! – Тихон поднял горящие то ли гневом, то ли страхом глаза и уставился на Суворова. – Мы и ранее характер проявляли. Ты и сам это любишь: прешь напролом, как бык… Что такого ужасного случилось? Ты все больше Германию, Голландию, Бельгию, Швецию обрабатываешь. А тамошним протестантам до наших церковных распрей с католиками дела нет.

– А Франция с Италией? – спросил Суворов.

– А были ли распри? – встрял Струев.

– Что неймется-то вам? – отозвался Тихон, уже спокойнее, почти ласково. – На свое доброе государственное служение вы всегда получали благословение Церкви. Вы многое сделали для нашей богохранимой страны. Два года минуло всего, а страна стала другой. Но не думайте, что ваши экономические уловки и пронырливые спецслужбы дают вам право замахиваться на духовное, – Тихон снова стал повышать голос: – Церковь молчит о цене, коей заплачено за изменения, но помнит! Все я помню! Не думай, Иван, что забыл я и о твоем богомерзком умении! Знаю я, о чем советоваться пришли. Ты, Данила, Европу к рукам прибрать хочешь, а ты, Иван, вокруг Руси крепостную стену воздвигнуть желаешь. Не думайте, что я рассужу вас. Про экуменическую миссию спрашиваете – отвечаю: я ее прервал. Временно. Ни о чем это не говорит. Ваше дело – налоги да армия, мое – люд православный. Не лезьте в духовные дела!

– Почему же? – Суворов побледнел, у него даже глаза полезли из орбит. – Что случилось, владыко?..

– Погоди-ка, Данила, – снова вступил в разговор Струев. – Владыко, это что же, шантаж? Сделка? Что на что меняем, а?

Тихон снова поднялся на ноги.

– У меня много дел, господа, – сказал он, – извините…

За спинами Суворова и Струева открылась дверь. Обернувшись, Суворов увидел в дверном проеме хорошо знакомого ему отца Алексея. И священник, и митрополит недвусмысленно ждали, когда гости уйдут. Тихон стоял за своим рабочим столом, опираясь кулаками на столешницу – вроде как и благословлять не собирался. Суворов встал, пожал плечами и вышел из кабинета Тихона. Струев задержался на несколько секунд дольше и смотрел на митрополита, но Тихон так и не поднял на него глаз. Попрощавшись, Струев присоединился к Суворову. Отец Алексей проводил их до дверей здания. Суворов целенаправленно пошел к источнику святой воды, долго пил ее с ладоней и умывался. Затем, не сказав ни слова, Суворов двинулся по дорожке к воротам лавры. Выйдя из ворот и остановившись только на секунду перекреститься, Суворов быстрым шагом прошел к лимузину и уселся на свое место, захлопнув дверь. Струев подошел к автомобилю следом, но садиться рядом не стал. Он остановился около двери Суворова и закурил. Суворов опустил стекло и раздраженно спросил:

– Что ты там делаешь еще?

– Курю, – по виду беззаботно ответил Струев, – у меня никотиновый голод.

– В машине нельзя покурить?

– А куда ты торопишься?

– У тебя дел, что ли, нет?!

– Две минуты не спасут отца русского тоталитаризма. Выйди лучше покури со мной. Все равно ведь нацеливались на долгий разговор…

Суворов, чуть не сбив Струева с ног, открыл дверцу и вышел наружу.

– Ты выглядишь как побитая собака, Данила.

– Я так себя и чувствую. Что с ним приключилось?!

– Что-то, значит, приключилось, – пожал плечами Струев, – он прав в одном: не рассудил бы он нас, не его это дело. А Патриархом станет – хорошо будет. Строгий будет, крепкий. Однако, погоди… Что-то не то… Миссия… разговор вышел как бы ни о чем, угрозы… Бог мой! Да он же боится чего-то!

– Чего боится?

– Не знаю, – прикрыв глаза, медленно проговорил Струев, – но чего-то боится… Он так вел разговор, чтобы мы только ругались, и все. Он прервал переговоры с Ватиканом, не объяснив причин. Кстати, откуда мы знаем о том, что прервалась эта миссия, а? Из официального сообщения РПЦ? Ну нет, милый, подожди…

Струев извлек из кармана коммуникатор, пристроил его на ухо и вдавил кнопку вызова.

– Здесь Советник Струев. Ранняя весна, а половодье запаздывает. Соедините меня с Советником Хабаровым. Колян, привет. Слушай… Мы из лавры только что… Что? Что мы знаем? – Струев долго слушал, морщась и потирая лоб. – Откуда данные, из администрации Ясногорова? Когда? Сегодня утром? Что? Да, Данила рядом. Ничего не делайте пока. Вечером поговорим. Отбой.

– Что там? – спросил Суворов.

– Я так и думал, – сказал Струев, убирая коммуникатор, – никакая миссия не прерывалась. Церковь тоже решила поиграть в конспирацию.

– Что?!

– В Администрацию Президента попадает странное сообщение о том, что в связи со скоропостижной кончиной отменяется частный визит кардинала Кларетти к митрополиту Тихону. Рейс должен был быть вчера, то есть через неделю после отлета Тихона из Италии. Ты понял?

– Я пока ничего не понял, – Суворов стал медленно наливаться краской, – но сейчас пойму. Говоришь, боится наш митрополит чего-то? Сейчас испугается еще больше!

Суворов махнул рукой двум «медведям», стоящим около лимузина и быстрым шагом направился обратно к воротам лавры в их сопровождении. Струев едва нагнал его.

– Стой, Данила, нам только ссоры с Церковью не хватало сейчас. Остановись. Давай разберемся сначала…

– Ни в чем мы не разберемся! – зло бросил тот на ходу. – Он сам нам все выложит.

У дверей патриарших палат их попытались остановить, но на охранников Суворову было достаточно зыркнуть взглядом, а двух священников он просто отодвинул одним движением руки. Перед входом в кабинет митрополита на их пути встал отец Алексей.

– Стойте, куда?! – подняв руки, сказал он. – Остановись, Данила!

Суворов остановился и, нависнув над священником, заговорил:

– Ты, отче, может быть, еще крестом мне путь попробуешь преградить? А? Мне, живодеру? Или ты думаешь, я не знаю, как ты называл меня когда-то?! Или тебе напомнить, кому и какие места ты вылизывал три года назад?!

– Опомнись, Данила!..

– Это ты опомнись, отче. Неужели ты думаешь что можешь остановить меня? Прочь с дороги!

Священник, как ошпаренный, шарахнулся в сторону. Суворов толкнул двери в кабинет Тихона и вошел вместе со Струевым и «медведями». Следом вошел отец Алексей. Митрополит стоял посреди комнаты, глядя прямо на вошедших.

– Что ты удумал?! – грозно спросил он.

– А ты не вращай глазами, владыко, – ответил Суворов, подходя к нему вплотную, – неубедительно получается. Тебе нравится независимость Церкви, да? Нравится? Тебе нравится, что гэбэшников среди священников да иерархов более нет? Тебе нравится, что я прошу о приеме и смиренно жду за воротами, пока ты примешь меня?! Так ведь я это разом все изменю, в двадцать четыре часа, и будете все здесь за Ясногорова агитировать перед телекамерами! А если я другого пригляжу, так за него будете агитировать. Так меньше нравится, владыко?