Тьма - Джеймс Херберт

— Хватай ее, Терри! — приказал Даф.

Напарник взгромоздил на дорожку труп, который держал в руках, и направился к следующему. Они наблюдали, как Терри поймал тело за ногу: Даф — придерживая за лацканы мертвеца, плавающего у него под ногами, а Баркли — поражаясь отсутствию нервов у помощника мастера. Видимо, парень был слишком туп, чтобы что-то переживать.

Терри наклонился над утопленницей, намереваясь подхватить ее под мышки. То, что произошло дальше, вызвало у обоих наблюдателей одинаковую реакцию, но с различными последствиями.

Как только голова Терри приблизилась к лицу женщины, из воды выскользнули бледные руки и обвились вокруг его шеи. Он закричал, но, влекомый вниз, издал захлебывающееся бульканье и погрузился в воду. Он отчаянно пытался высвободиться Из смертельного объятия, от чего лениво текущий поток превратился в кипящий водоворот, но тварь не разжимала рук и тащила его вниз.

У Баркли отвалилась челюсть в беззвучном вопле, и он не почувствовал, как по его ватным ногам заструились горячие испражнения. Засунув в рот кулаки, он попятился к стене.

Шок у Дафа мгновенно перешел в парализующую боль, начавшуюся в области груди и быстро распространившуюся по всей верхней части тела. Какая-то кровавая слепящая пелена поплыла перед глазами, и он упал в воду: сердце его остановилось раньше, чем он успел захлебнуться.

Баркли видел, как Терри еще раз показался на поверхности воды, и заметил в глазах помощника мастера, устремленных на женщину, какое-то недоумение. Она сжимала юношу в страстном любовном объятии и улыбалась потрескавшимся, изъеденным ртом. Терри рванулся назад, и тварь исчезла вместе с ним.

Во взбаламученной зеленоватой жиже Баркли видел тусклое свечение фонарика на шлеме Терри, но постепенно волнение стихло, сменившись рябью, которая тоже разгладилась после того, как последние пузыри всплыли на поверхность. В конце концов светящаяся точка фонарика потухла. Вода была неподвижна. Пока она не всплыла. Покрытая зеленоватой слизью. Глядя на него. И улыбаясь.

Баркли пронзительно завизжал, и по мрачному подземелью прокатилось эхо, передразнивая его на сотни ладов. В тоннеле все пришло в движение. Из темных переходов выступали какие-то фигуры. Другие брели по колено в воде, причем появлялись с той стороны, откуда он с двумя рабочими только что пришел. Он не хотел смотреть, но ничего не мог с собой поделать и судорожно вертел головой, освещая скачущим лучом фонаря эти приближающиеся привидения. Чья-то холодная мокрая рука сомкнулась на его лодыжке.

Женщина стояла совсем близко, и он отдернул ногу от края дорожки. Длинные мокрые волосы свисали ей на глаза, как крысиные хвосты, белая рубаха была разорвана до лобка, обнажая отвислые груди и раздутый, как у голодающей, живот. Баркли усомнился, что она мертва.

Женщина снова потянулась к нему и начала выбираться на дорожку.

— Нет! — Он отпихнул ее ногой и на четвереньках отполз в сторону. — Отстань от меня!

Кое-как поднявшись на ноги, он отступал, прижимаясь к стене и обдирая спиной лишайник. Но она ползла в его сторону. Остальные тоже постепенно приближались.

Он бросился в проход, оказавшийся у него за спиной, но и оттуда к нему потянулись белые трясущиеся руки. Задыхаясь и скуля, он метнулся назад, в главный тоннель, упал вниз головой в медленно текущий поток, вынырнул, поднимая тучи брызг, и побежал, не переставая орать. Переполненная нечистотами вода затрудняла бег, но ему казалось, что за его ноги цепляются обитающие на дне твари, стараясь его задержать. Высоко поднимая колени, он прыжками несся по каналу — прочь от этих темных фигур, следующих за ним по пятам, прочь от этой женщины, пытающейся заключить его в объятия. Он все чаще и чаще наталкивался на какие-то предметы, но боялся посмотреть вниз, зная, что это за предметы; зная, что если посмотрит, то из воды высунутся руки и потащат его на дно. Канал вышел в какую-то огромную круглую камеру, потолок которой, подпертый крепкими металлическими столбами, возвышался футов на тридцать — сорок. Напротив входа была устроена плотина, регулирующая уровень воды в канализации. Но Баркли ее не заметил. Потому что его ждали именно здесь.

Одни стояли на выступе, опоясывающем круглую камеру, другие — прямо в воде. Все новые и новые протискивались в многочисленные проемы в круглой стене. В воде было полно трупов, некоторые из них уносило течением в различные стоки. Луч его фонаря перескакивал с одного лица на другое, и у него возникло дикое ощущение, что он находится в каком-то подземном соборе, а эти покрытые черной слизью люди — певчие, ожидающие выхода регента. Луч фонаря начал тускнеть, и постепенно окружающая тьма поглотила его яркость. Во мраке за ним следили сотни глаз; поднимавшиеся со дна газовые испарения ударили ему в нос. Зловоние почему-то резко усилилось.

Он начал отступать из переполненной камеры. Но ему на плечо легла чья-то белая влажная рука. Бежать было некуда.

Глава 21

Бесшумная и незаметная, кошка пробиралась по мокрой от дождя улице, стараясь держаться в тени. Если бы дождь не перестал, она сидела бы где-нибудь в укрытии. У этого животного не было хозяина, оно не нуждалось в постоянном жилище и существовало только за счет собственной хитрости, собственной вороватости и скорости собственных ног. Люди не жалуют животных такого сорта и никогда не держат их у себя в доме, ибо эта кошка была из тех, кто питается падалью и отбросами, и ее вид говорил сам за себя. Редкий черный мех у нее на спине зиял проплешинами, напоминая о сражениях с такими же отщепенцами, в которых ей удалось избежать самого худшего. От одного уха остался только торчащий из головы бесформенный обрубок; пес, нанесший ей это увечье, окривел с тех пор на один глаз. Ее когти затупились от бесконечной беготни по асфальту ч но, выпущенные в критическую минуту, по-прежнему таили в себе смертельную опасность. Кожа на подушечках ее лап была жесткой и грубой. Кошка принюхалась к влажному ночному воздуху, и ее стеклянно-желтые глаза блеснули в тусклом свете уличного фонаря.

Она свернула в темную подворотню и направилась к мусорным бакам, сразу уловив чутким носом запахи других ночных существ. Большинство из них было ей знакомо; одни она воспринимала как дружественные, другие заставляли напрягать ее и без того обостренные чувства. Тут явно побывали коварные длиннохвостые существа — ее трусливые враги, всегда предпочитающие бегство сражению. Они уже ушли. Побывали здесь и кошки, но и их след простыл.

Принюхиваясь, кошка ступала по разбросанному на земле мусору, затем вскочила на один из баков, крышка которого, к ее огорчению, оказалась плотно закрыта. Крышка соседнего была полуоткрыта, и сквозь узкую щель в форме полумесяца доносился запах разлагающейся пищи. Кошка с любопытством сунула в отверстие нос и поворошила лапой скомканную бумагу и мусор, наваленные сверху. В результате ее настойчивых стараний крышка слегка сдвинулась, а когда кошка сунула в щель голову и верхнюю часть туловища, крышка съехала и с оглушительным грохотом упала на землю. Напуганная устроенным шумом, кошка пулей вылетела наружу.