Чародей - Валентина Гончаренко

Однажды на дверях своего класса мальчики обнаружили прикрепленный кнопками лист из тетради для черчения, озаглавленный: "Пригласительный билет". Девочки девятого и десятого классов женской школы приглашают мальчиков мужской школы на вечер с концертом самодеятельности и танцами. Мои джентльмены явились чистенькими и отутюженными, вели себя на вечере очень корректно, но танцевали мало — не умели. У себя дома, т. е. в классе, дали волю критике, высмеивая жалкие номера "сарафанчиков", как они называли девочек, хохотали, пародируя их. И меня не стеснялись. Я сказала, что нечего кумушек считать, трудиться, пора бы и к себе оборотиться. Что мы им покажем, когда они по нашему приглашению явятся с ответным визитом. Это отрезвило. Решили, во-первых, всем научиться танцевать хотя бы три танца. Во-вторых, утереть нос женской школе профессиональным концертом: две интермедии, две инсценировки чеховских рассказов, танец "Яблочко" под гитару, акробатические номера, три стиха, а петь некому, нет певцов. Семен, ростом не взял, но шутник и забавник отменный, предложил себя в конферансье. Его избрали ответственным за концерт. На переменах пространство между рядами парт и возле доски превратилось в танцкласс. Под гитару разучивали простейшие па из вальса, танго и фокстрота. Хохотали над собственной неуклюжестью. Ох, как нужен им Юрий! И петь бы научил. А без песен какой концерт! Соло и дуэты отвергли с ходу, на хор согласились после долгих споров. Первая репетиция вышла комом. Стоят, перешучиваются, подталкивают друг друга под бока, но петь ни в какую. Семен выбился из сил. Такая же история и на второй репетиции, и на третьей… Не поют мальчишки, хоть убей! Гудят себе под нос или мычат, доводя Семена до ярости. У меня нет времени быть на репетициях. Не маленькие, в конце концов, пора жить без няньки. Я обратилась к саботажникам в конце урока литературы:

— Пригласить девочек на вечер сами решили? Сами. Смеялись над их номерами тоже сами? Тоже сами. Показать им класс тоже сами решили? Тоже сами… Вот что, братцы! Думаю, в вас все-таки есть хоть крупица мужского духа, вот к ней и обращаюсь. Во-первых, начатое дело нужно всегда доводить до конца и делать его хорошо. Во-вторых, репетиции три раза в неделю по полчаса после уроков. Петь всем! И слова выучить назубок! Первая сорванная репетиция, и мы с Семеном режем весь вечер, отменяем его! Отваги на такой вандализм у нас хватит! А нет — подключим Петра Ильича! То-то похихикают сарафанчики, когда Семен торжественно им объявит, что для ответного концерта у вас кишка тонка.

Поднялся Николай Солошенко, староста класса. Им с Семеном по девятнадцать лет, старшие в классе.

— Вечер будет! Спасибо, Татьяна Павловна, вправили нам мозги. Апостола звать не следует, и ваше присутствие необязательно. Сами справимся!

Петра Ильича и Павла Гавриловича в школе прозвали Двумя Апостолами, а какую кличку дали мне, до сих пор не знаю.

— Ну что ж, — сказала я, идя к двери, — справляйтесь сами. Кажется, детишки, вы, наконец, поняли, что давно не нуждаетесь в няньках…. Не только бас, но и хватка мужская.

Юрия вот так не выпроводили бы. Да и саботажа не случилось бы, он сам с ними пел бы. За дверью поднялся гвалт. После уроков весь класс повалил в спортзал. Под школу переделали здания бывшей зоны, где отбывали наказание предатели военного времени. Они работали на шахтах, строили жилые дома, возвели здание средней школы в три этажа, которое досталось девочкам, и здание городской администрации — горкома и горисполкома. Зону ликвидировали, освободившиеся добротные постройки отдали нам, мужской школе. Бывшие камеры переоборудовали в классы, а вспомогательные корпуса сохранили свои функции, в том числе и спортзал с помостом у торцовой стены, куда устремились мои девятиклассники. Времени в обрез, вечер назначили на Седьмое ноября.

Над приглашением сарафанчикам работали лучшие умы класса, и получилось оно впечатляющим. Вместо детских цветных карандашей, которыми был разрисован пригласительный билет девочек, мужчины избрали гуашь. Радужный накрап покрыл весь лист ватмана, на котором в написанных каллиграфическим почерком любезно-шутливых стихах сообщалось, что джентльмены девятого класса мужской школы будут рады видеть девочек-старшеклассниц на праздничном вечере, посвященном годовщине Великого Октября. Бордюр — венок из роз, розы и их бутоны разбросаны по всему листу. И подпись — ДМЗ. Спросила у мальчишек, что это означает. Ответили — ничего не означает, просто понравилось называть себя дэмзэлами. Не очень благозвучно, но им по душе. Два Апостола тоже гадали, как расшифровывается эта аббревиатура. Мальчишки крепко держали свой секрет.

С первого по девятое ноября — каникулы, но мои сорванцы приходили в школу каждый день, оборудовали сцену, репетировали, готовили костюмы. Все делали сами, освободив меня от наблюдения за ходом подготовки. Петр Ильич заинтриговал горком и шахтное начальство предстоящим концертом. Солидные дяди пришли большой группой. Мои дэмзэлы встретили их, как хозяева встречают гостей, усадили на лучшие места. Гостями стали и мы, учителя, отстраненные от забот за вечер. Подстриженные, побритые, в начищенных башмаках, в брюках со стрелкой и белых рубашках, хозяева вечера были джентельменски учтивы и приветливы. У каждого над нагрудным кармашком алел комсомольский значок.

Горделиво сияющий Петр Ильич восседал в первом ряду среди городского начальства.

Блеск и восторг! Все номера прошли "на бис!". Директриса женской школы кусала губы от зависти, девочки аплодировали, не жалея ладошек. Начальники сбросили степенность, хохотали, заваливаясь назад и вытирая слезы. Конферансье Семен Кучник смешил честную публику беспощадно. Инсценировки чеховских "Злоумышленника" и "Хирургии" с Леней Мукомоловым в главной роли вызвали такой гром хохота, будто не мальчишки выступают, а профессиональные юмористы. Петр Ильич топал ногами, забыв о директорском достоинстве. А хор! Он шел первым номером концерта. "Амурские волны", "О, Днипро, Днипро..", "Степь да степь кругом…". Я еле сдержалась, чтоб не расплакаться, когда Коля Солошенко глубоким проникновенным баритоном передавал наказы замерзающего в снежной степи ямщика. Так он напомнил мне Юрия! Будто Чародей в смертельной печали и в предчувствии неминуемой гибели обращался ко мне в последний раз и давал мне свободу, не освобождая от неотступной тоски по его голосу, стихам и песням. Потрясение было очень сильным. Я, единственная, кто мало смеялся при последующих номерах. Перед танцами Петр Ильич собрал класс на сцене. Радостно возбужденные мальчики по-смешному наивно прятали свою гордость произведенным эффектом.

Петр Ильич пожал руку каждому из них и растрогано произнес:

— Я знал, что настоящие мужики могут все, если захотят! Сами, без подсказки, без палки подготовили такое чудо. Молодцы! А тебя, Семен, я расцелую!

Длинный мосластый директор склонился к маленькому Семену и расцеловал его в обе щеки. Зал взорвался веселыми аплодисментами.

На танцы я не осталась. Петр Ильич хороводился со своими любимцами. Господи, наступит ли время, когда я освобожусь от присутствия Юрия? Не под силу, невмоготу дальше находиться под таким непомерным грузом! Он не только давит на душу, он парализует и убивает ее! Закрывшись в своей комнате, я проплакала всю ночь.

После каникул дэмзэлы ходили по школе в ореоле славы. Приобретенный опыт вдохновлял на новые подвиги. С первых же дней второй четверти репетиции возобновились: дэмзелы готовили новые номера. Николай Степанович, парторг шахты "Пионерская", как и вся школа, восхищался девятым классом, будущими шахтерами, маркшейдерами и инженерами, и вспомнил о них, когда готовили торжественный вечер, посвященный досрочному выполнению годового плана по добыче угля руководимой им шахтой. Они вместе с Петром Ильичом попросили класс принять участие в концерте, который запланирован после официальной части. Их хор и завершит торжество, но следует еще разучить марш "Шахтеры — гвардия труда.". Горком комсомола обеспечил класс текстом марша, раздобыл патефонную пластинку с хоровым исполнением этой песни и попросил поторопиться с подготовкой. Репетиции начали проводить каждый день. Марш выучили к сроку. Николай Степанович пришел на генеральную, остался доволен и поинтересовался, а в каких костюмах будут петь мальчики. В школьных? Не годится. Парней одели с иголочки, в новую шахтерскую форму, даже каски выдали с лампочками надо лбом. И тут наши питомцы не ударили в грязь лицом! Интермедии и инсценировки вызывали непрекращающийся смех, и песни пелись с воодушевлением. Глаза женщин повлажнели от смертной тоски, забившейся в мольбе ямщика, замерзающего среди снежной пустыни. И я снова услышала в ней голос Чародея, но на этот раз справилась с собой быстрее, нежели прежде. Когда же со сцены загремел шахтерский марш, горняки поднялись со своих мест и прослушали стоя гимн своему героическому труду. Потом долго аплодировали, не отпуская школьников со сцены.