Персона нон грата - Сергей Соболев

– Онуте, ты не знаешь, куда подевалась наша кошечка? – поинтересовалась Ирма у бабушки. – Мы всю усадьбу обыскали, но нигде не можем ее найти!

– Кошку? – переспросила пожилая женщина. – Видела я вашу… эту… как там вы ее обзываете?

– Гертруда Францевна.

– Нет, чтоб назвать просто и ясно – Кате[15]… Все у вас, городских, не как у людей.

– Так где ты ее видела, Онуте? И когда?

– Когда вы завтракать сели. Смотрю, Вирас в лес пошел. По той дорожке, что ведет к Черному пруду. И кошка ваша за ним увязалась…

– Как?! – всплеснула руками Ирма. – Она ведь у нас городская! А вдруг затеряется в ваших лесах?! Что, если дорогу не сможет назад найти?!

Вот же беда…

– Чтоб кошка не нашла обратную дорогу? – удивилась старая Онуте. – Такого не может быть.

– Бабушка, ты не понимаешь… Она умница, конечно… но ее среда обитания – это городская квартира или служебный офис. Хуторская усадьба еще куда ни шло. Но лес для нее – это чужой, опасный мир!

– Городская, говоришь? А кто моего Вилкаса в конуру в первый же день загнал?

– Гм… Как ты думаешь, бабушка, куда Вирас пошел?

– Наверное, на Черный пруд отправился. Даже не знаю, что он там делает в последнее время…

Ирма перевела этот разговор стоящей рядом с ними москвичке Головиной.

– А где находится этот Черный пруд? – спросила Анна.

– Километрах в двух с половиной от хутора… если идти напрямик, через лес.

– Может, сходим туда? Жалко будет, если такая кошечка пропадет…

Заодно и ноги разомнем.

Ирма вновь повернулась к бабушке.

– Онуте, мы прогуляемся с Аней, поищем нашу кошку. Ты не волнуйся, я местность вокруг хутора хорошо знаю…

– Когда вернутся мужчины, они будут ругаться, что я отпустила вас одних.

– Мы быстро, Онуте… одна нога здесь, другая там. А нашим мужчинам мы ничего не скажем.

Экипировавшись соответствующим образом, они покинули хуторскую усадьбу.

Тропинка вывела их на просеку, которая после очередной вырубки леса успела затянуться кустарником и молодыми деревцами; эта просека и должна была вывести их к цели.

– Ирма, а почему тот пруд, куда мы направляемся, называется – Черный? Тебе что-нибудь известно об этом?

Как-то незаметно они перешли на «ты», ну а испытания последних дней еще сильнее сблизили молодых женщин, с первых минут знакомства почувствовавших взаимную приязнь.

– Я как-то спрашивала у Онуте, но даже она не знает. Говорит, всегда так называли: Черное озеро, Черный пруд… Может, потому, что вода там с коричневатым оттенком… из-за торфяников, наверное… Хотя раньше там можно было купаться, да и рыба водилась…

– А сейчас?

– Загадили водоем, причем капитально… В середине восьмидесятых собирались здесь неподалеку построить завод по производству бытовой химии. Начали строить очистные сооружения, но потом все заглохло…

Зато из других мест, из Паневежиса и из того же Мажейкяя, сюда, на этот водоем, оборудованный подъездной дорогой, повадились свозить всякую дрянь… разные отходы. Приедут вечерком две-три автоцистерны, выплеснут через шланги в пруд какие-нибудь отходы, и поминай как звали! Пользуются тем, что никто их здесь не может поймать за руку…

Вот подойдем поближе, и ты сразу уловишь специфический запашок…

Вскоре лес расступился, открыв их взорам вид на круглый, как блюдце из темной керамики, водоем – его диаметр составлял немногим более полукилометра. Кое-где вдоль берега тянулась неширокой полоской ледяная корочка грязноватых оттенков, хрупкая, как яичная скорлупа.

Вода и вправду имела коричневатый оттенок, но вдобавок к этому естественному тону поверхность водоема была подернута жирной мазутной пленкой…

К счастью, ветер задувал со стороны хутора, так что их обоняние, когда они вышли к превращенному в отстойник пруду, особенно не пострадало.

Косматого мужчину, одетого в брезентовую куртку с капюшоном и кирзачи, они обнаружили в том месте, где в Черный пруд упирается проселочная дорога и где часть берега была забетонирована еще полтора десятка лет назад, когда этот водоем планировалось оснастить очистными сооружениями для нужд народного хозяйства.

Сразу они как-то не поняли, чем он здесь занимается. И лишь когда подошли к нему вплотную, их осенило…

Вирас, оказывается, решил перекопать подъездные пути к превращенному в сточную канаву водоему. В одном месте он уже успел вырыть – на эту работу у него ушел не один день – довольно глубокий ров, частично теперь заполненный грунтовыми водами. А сейчас, вооружившись лопатой, копал еще одну канаву, с таким расчетом, чтобы даже в сухую погоду ни одна машина не смогла вдоль лесной опушки выбраться на берег водоема – а следовательно, никто более не сможет сливать в пруд разные отходы и нечистоты.

Он был настолько увлечен своим занятием – да еще и глухонемой от природы, – что даже несмотря на громкие реплики, которые обменивались девушки, когда шли к нему вдоль берега, он обнаружил их присутствие, лишь когда они остановились на краю выкопанной им канавы.

Реакция Вираса, когда он их наконец увидел, оказалась довольно странной… Он мигом выбрался из канавы, бросив там штыковую лопату, и что-то замычал нечленораздельно, показывая то на проселок, по которому можно в объезд лесного массива добраться до Укмяргского шоссе, то на затянутую жирной пленкой водную поверхность пруда…

– Да что ж это такое, Вирас?! – удивленно и даже несколько обескураженно произнесла Ирма. – Да погоди… погоди ты так махать руками! Никого ж посторонних поблизости нет… Кстати, Вирас… Мы нашу кошечку ищем! Ты ее, часом, не видел?

Как ни странно, глухонемой мужчина понял, о чем она спросила.

Проследив за его жестами, Ирма увидела кошку: та устроилась на самом краю бетонированного выступа, который смахивал на недостроенный причал для лодок и катеров…

Совершенно необъяснимым было поведение кошки, которая невесть зачем увязалась за местным «лешим» и до их появления, устроившись на «причале», упорно таращилась в загрязненные сбросами воды Черного пруда…

Тем же путем они вернулись на хутор: Ирма и Анна поочередно несли на руках как-то странно притихшую Гертруду Францевну, а рядышком, словно охраняя их, шел Вирас, забросивший лопату на плечо на манер штыковой винтовки.

– Ирма, он явно хочет нас о чем-то предупредить, – сказала Анна, когда тропинка вывела их к усадьбе. – Но как узнать… если он глухонемой?

– В том-то и дело…

– Слушай, Ирма. – Головина возбужденно пощелкала пальцами. – А если мы дадим ему бумагу и ручку? Он как, читать и писать умеет?

– Если честно, я не в курсе… А что, это хорошая идея!

Из ворот сарая навстречу им вышла хозяйка хутора.

– Вижу, нашли свою кошечку… Я ж говорила, что она с Вирасом ушла.

– Онуте, он как-то странно себя ведет…

– Кто?

– Да твой Вирас. – Ирма кивнула в сторону «лешего», который скрылся в пристройке, где хранился различный хозяйственный инвентарь. – Он как будто даже ругался на нас…

– Правильно ругался, – сказала Онуте. – Нечего вам делать у Черного пруда.

– Нет, нет, бабушка… Тут что-то другое…

– Вирас – добрый, – сказала Онуте. – Но у него полно тараканов в голове.

– А ты не знаешь, Онуте, он обучен грамоте?

– Нет, внучка, не знаю… Сама-то я все буквы забыла, хотя в молодые годы умела читать по писаному.

Спохватившись, Ирма поинтересовалась у старухи:

– Онуте, наши мужчины еще не вернулись?

– Нет, внучка, никто не приезжал.

Когда Ирма пригласила Вираса пройти в дом и в присутствии Анны усадила его за стол, достав из сумочки записную книжку и авторучку, она не рассчитывала, что такой метод общения окажется хоть сколь-нибудь успешным.

Она раскрыла книжечку и начертала на одной из чистых страниц крупными буквами:

КАК ТЕБЯ ЗОВУТ? НАСТОЯЩЕЕ ИМЯ…

Глухонемой склонил свою косматую голову над ее записью, взглянул поочередно на двух девушек, затем потянулся своей огрубелой от крестьянской работы правой рукой к шариковой авторучке.

После того как он вывел какое-то слово крупными каракулями на чистом листе записной книжки, Ирма, адресуясь к Головиной, негромко произнесла по-русски:

– Его настоящее имя – Йонас.

Затем она, завладев ручкой и перевернув страницу, написала:

ЙОНАС, ПОЧЕМУ НАМ НЕЛЬЗЯ ХОДИТЬ К ЧЕРНОМУ ПРУДУ? В ЧЕМ ДЕЛО?

Тот, прочитав запись и энергично кивнув головой, тут же накарябал ответ:

ПЛОХОЕ МЕСТО ОПАСНО НЕЛЬЗЯ

ОБЪЯСНИ, ЙОНАС, – написала Ирма, – НЕ ПОНИМАЮ!

ТАМ УБИВАТЬ ЛЮДЕЙ ПЛОХИЕ УБИВАТЬ ДРУГИХ

Ирма перевела последнюю запись москвичке, затем вновь взялась за ручку.

ОТКУДА ТЫ ЗНАЕШЬ, ЙОНАС?

Я САМ ВИДЕТЬ, – нацарапал тот своим детским почерком. – Я БЫЛ ЛЕС

СЛЫШАТЬ КАК ПРИЕЗЖАТЬ МАШИНЫ Я ДУМАТЬ ЭТИ ЛЮДИ ХОТЯТ ЛИТЬ ОТХОДУ ОЗЕРО