Властелин Севера - Фарид Джасим

Вульф не видел перед собой ничего, кроме врагов, которых становилось все меньше и меньше. Своим волчьим инстинктом он почувствовал запах приближающейся победы и заработал клинком еще более свирепо. Разделавшись с одним противником, он тут же бросался к другому, ни давая себе передышки. Витязи в его дружине, которая уменьшилась на половину, перешли в атаку, вырвавшись из кольца окружающих их херулийцев. Оставшиеся с обеих сторон воины сошлись в поединках, и каждый знал, что битва близилась к концу. Никому не верилось, что это все же произошло, но с каждым мгновением становилось все очевидней, что победа достанется дружинникам Вульфа, которые дрались из последних сил, желая приблизить долгожданный конец.

Вульф снес голову одному из херулийцев и обернулся в поисках следующего врага. Сигурд и Хродгар сражались неподалеку плечом к плечу против троих херулийцев, и Вульф поспешил к ним. Он почти добежал до своих братьев, когда услышал охрипший от воплей голос у себя за спиной:

— Пусть сгорит весь твой род!

Вульф обернулся и увидел летящее в него копье, которое метнул подкравшийся сзади херулиец. Все произошло в одно мгновение — в далеких уголках его затуманенного битвой сознания мелькнула острая, как заточенное железо, мысль о неизбежности смерти, которая гнездилась на кончике копья, летящего в грудь; воинственная дева верхом на белом жеребце ринулась вниз в его сторону, чтобы подхватить его душу, а рядом с ней мелькнула серебристая тень. Покрытое перьями тело взмахнуло крыльями совсем рядом, отклоняя летящее копье в сторону и взмыло ввысь, а буйная валькирия промчалась мимо Вульфа к падающему на землю Хродгару, в чью спину вонзилось копье. Мгновение спустя она уже скакала к облакам, сжимая в жилистых руках душу погибшего ильвинга. Восседающий на волшебном троне Всеотец медленно поглаживал седую бороду и задумчиво смотрел на застывшего в ужасе Вульфа. Потом он поднял взгляд на стоящую рядом Хольду, которая облегченно вздохнула и посмотрела на него сияющими божественной красотой глазами.

Вульф стоял, не в силах пошевелиться. Он не верил своим глазам, глядя на мертвое тело Хродгара, из которого торчало древко копья. Он не сразу услыхал за спиной топот ног и тяжелое дыхание. А когда услышал, то мгновенно развернулся и вонзил меч в горло херулийца, подбежавшего к нему сзади с топором в руке. Вульф резко повернул меч вокруг своей оси и вырвал из раны. Херулиец свалился наземь, и из его пробитого насквозь горла захлестала кровь.

Вульф медленно повернулся и устало побрел к телу Хродгара. Яростная одержимость постепенно отпускала его, уступая место смертельной усталости и ощущению боли от многочисленных ран. Битва почти закончилась. Херулийцы, известные своим безумным упорством, дрались до самого конца, не желая сдаваться, но вскоре с последними оставшимися в живых врагами было покончено и семеро выживших дружинников и Сигурд подошли к своему покачивающемуся от изнеможения князю.

Вульф стоял над телом Хродгара, тупо уставившись на торчащее меж лопаток копье. Сигурд и остальные воины встали рядом, со скорбью глядя на мертвого ильвинга. Тяжелое молчание повисло среди усталых героев. Вульф протянул руку и взялся за древко копья, а на его руку легла ладонь Сигурда. Вместе они рванули копье вверх, вытаскивая его из раны. Алые капли крови закапали с острого наконечника, окрашивая траву в бурый цвет.

— Там… погибнет… ильвинг, — прошептал Вульф, выделяя каждое слово.

— Проклятье сбылось, — мрачно заметил Сигурд.

— Это должен был быть я, — сказал охрипшим голосом Вульф.

— Почему? — не понял Сигурд, который не видел всего, что случилось за его спиной.

— Это должен был быть я, — тихо повторил Вульф и снял шлем.

Истощенный тяжелой битвой и буйством берсеркера, которое выжало из него всю энергию, как сок из фрукта, Вульф почувствовал, что теряет сознание. Силы окончательно покинули его, колени подкосились, и он медленно повалился на землю, обагренную кровью его брата.

Сделав прощальный круг над полем брани, усеянном телами погибших и раненных, сокол вспарил высоко в поднебесье, где свинцовые тучи неслись, гонимые холодным ветром, радостно вскричал и помчался домой на север.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Боль. Страх. Отчаяние. Убийственные лучи жаркого солнца, отвратительное голубое небо, белые облака и зеленая трава. Мерзкая болезнь, обозначаемая страшным словом — «жизнь». Печаль и тоска по сырому холоду родного мертвого мира не давали покоя, тревожа сон и превращаясь в яростный бич, который использовал жестокий хозяин, заставляя жечь или топтать все вокруг по своему приказу. Вечные туманы Нифльхейма тянули к себе, проносясь неясными образами в его сознании, но исчезали всякий раз, когда его чуткого нюха касались раздражающая ноздри вонь проснувшегося от зимней спячки леса, его обитателей и всего, что жило вокруг. Когда все это кончится?!

Вульф приоткрыл глаза, и его взгляд уперся в закопченный потолок. Ощущения, терзавшие его в кошмарном сне, вернулись вместе с ним в явь, но начали медленно отступать в темные подвалы рассудка, оставляя после себя неприятный осадок. Вульф немного удивился необычному сну, который опять приснился ему. Он решил поговорить об этом с Хельги, поскольку был уверен, что эти сны несли в себе какие-то не ясные пока знаки, которые предстояло разгадать.

Вульф встал и огляделся по сторонам. Он находился в небольшой каморке, в которой стояла кровать и один табурет у изголовья. На нем покоился шлем-страшило, а на полу лежал Кормитель Воронов. Кто-то заботливо вытер лезвие от пятен вражеской крови и положил рядом с ним. Оглядев себя, Вульф увидел, что тело его в нескольких местах перевязано. Он все еще был слаб, мышцы рук и ног болели, а голова соображала медленно из-за перенесенного чудовищного напряжения. Только теперь он начинал понимать, каких трудов стоило быть настоящим берсеркером. Все имеет свою цену. Будучи мальчишкой, ему казалось, что бравые берсеркеры входят в состояние одержимости и выходят из него по одному своему желанию, ничего не теряя при этом. Однако реальность опровергала его детские иллюзии. Берсеркерганг — страшное и мощное оружие, но за него нужно платить. Как впрочем, и за все на свете. Вульф вспомнил о своем даре Мимиру, и его сердце уже в который раз сжалось печалью и сожалением. Великий Воданаз брал дорогую цену за свои дары. «У меня нет любви, но зато я могу достигать такого состояния, в котором никто не устоит передо мной». — думал он и чувствовал в себе запас сил для развития всех своих способности и умений, включая берсеркерганг. «Воданаз не глуп, — подумал он, — Значит, без этого нам не победить. Иначе он не предложил бы мне этот дар».