Возвращение джинна - Василий Головачев

Единственное, чего Артем не понимал, почему Ульрих не сделал этого раньше. Напуганное его угрозами и демонстрациями силы Федеральное Правительство вполне могло пойти на уступки и выдать ему всех «обидчиков» во избежание массовых жертв, а заодно согласиться на все его условия относительно того, чтобы объявить Хорста Императором Системы.

Насытившись информацией, Артем решил побеседовать с Шоммером и прояснить для себя некоторые не понятные ему вещи.

Они встретились на квартире одной из бывших подруг ксенолога, жившей в Ницце, на берегу залива, в современной жилой башне типа «коралловая ветвь». Гилберт выбрал именно этот вариант соблюдения статуса «инкогнито» только потому, что подруга по имени Лаура — судя по всему, она была намного старше Шоммера — работала в страховой компании и имела неплохой инк типа Умник-2. На нем сейчас и работал голый по пояс ксенолог, обставленный со всех сторон подносами с разнообразной едой и напитками.

Хозяйка, чересчур располневшая, явно пытавшаяся следить за фигурой (мало ли что у нее ничего не получалось), окинув гостя любопытным взглядом, скрылась в другой комнате. Артем кивнул на закрывшуюся дверь, понизил голос:

— А если она трепанется подругам или мужу, что ты здесь? А те растрезвонят дальше? Ты ведь тоже находишься в черных списках Ульриха.

— Никому она не трепанется, — отмахнулся Шоммер. — Не из той породы. Да и мужа у нее нет. Так что все под контролем. Что ты хотел от меня?

— Нужна консультация. — Артем налил в чистую чашку золотистого аи, с удовольствием опорожнил. — Как ты думаешь, почему Ульрих до сих пор не нанес настоящего удара по федералам? Ведь моллюскор способен запросто уничтожить сразу весь наш флот, любое сооружение, город и даже Луну.

— Потому что он дурак, — рассеянно проговорил Шоммер, продолжая вести диалог с Умником и рассматривать в виоме какой-то плавно изменяющийся сложный математический узор.

— Вполне логичный вывод, — согласился Артем. — На чем он основан?

Шоммер оторвался от созерцания виома, вскрыл банку пива, осушил в несколько глотков, почесал волосатую грудь.

— Кайф право слово! А Ульрих дурак потому, что разделил моллюскора на полсотни мелких моллюскорчиков, возможности которых ограничены мембранами экстинкции.

— Чем-чем?

— Диаметром эффективного сечения канала поглощения энергии. Чем меньше это сечение, тем меньше энергии получает объект.

Артем вспомнил признание Лам-ки в ограниченности запасов энергии.

— Понял. Собери моллюскор все свои «делегированные органы» в единый кулак, он станет непобедим. А так есть надежда переловить моллюскорчиков поодиночке и задавить.

— А вот это вряд ли. В боевого робота такого класса должен быть встроен механизм полного восстановления организма. Хотя в этом я не уверен. Что еще ты хотел от меня услышать?

— Ты мог бы проанализировать общую ситуацию и вычислить район наиболее активных действий минимоллюскоров?

— Зачем?

— Я хочу выяснить местонахождение Ульриха.

— Ну, допустим, выяснишь, и что дальше?

— Брошу ему вызов.

— Он его не примет, он же трус.

— Надо обхитрить его, заставить потерять осторожность, настроить на легкую победу. Будучи уверенным в своем превосходстве, он примет вызов.

— Я не специалист в человеческой психологии, я профи по психологии негуман. Может быть, ты и прав. Но Ульрих может жить везде, в том числе и на Земле, имея возможность переноситься в любое место Солнечной системы без помощи метро.

— Найди мне центр.

— Попытаюсь. Все?

— Пока все. А над чем это ты работаешь? — Артем кивнул на виом, в объеме которого медленно вращалась какая-то усложнявшаяся на глазах геометрическая фигура.

— Да так… — Глаза ксенолога вдруг расширились. — Либ фрау мильх!

Фигура в виоме приобрела вид человеческого скелета, хотя и со множеством дополнительных «костей».

— Что это?

— Боже мой! — Шоммер почесал грудь, оглянулся, глаза его стали шальными. — Я догадывался, но мне не хватало данных… Лам-ка подкинул мне материальчик, когда мы с ним беседовали на кладбище моллюскоров, но тогда у меня не было мощного компа… боже мой!

— Да не темни ты, — нахмурился Артем. — Говори прямо. Что это за конструкция?

— Сравни. — Ксенолог мысленно заговорил с инком, и виом выдал новую картинку: рядом с первой «конструкцией» возник скелет человека. — Видишь?

— Скелеты?

— Это не скелеты, это метатексты геномов человека и ангелоида.

Артем недоверчиво вгляделся в медленно вращавшиеся фигуры.

— Я вижу скелеты.

— В каком-то смысле они являются и скелетами, то есть основой биологических и полевых структур человека и ангелоида. Теперь понимаешь, в чем фишка?

— В чем? — тупо переспросил Артем.

— Ангелоиды всего-навсего потомки людей! Понимаешь?! А мы в свою очередь являемся потомками гиперов. Точнее, вся эта драчливая семейка — от протеев и Червей Угаага и до иксоидов и гиперов — каким-то образом инициировала на Земле рождение разума другого типа — гуманоидного, человеческого, и мы, по сути, представляем собой результат их действий!

— Бред!

— Сам такой, — огрызнулся Шоммер. — Вероятнее всего, мы тоже не являемся конечным результатом эволюции разума и представляем промежуточную стадию разумогенеза, поэтому и ведем себя соответственно, то есть агрессивно и непредсказуемо.

— Подожди, у тебя тут не все стыкуется. Ты же утверждал, что иксоиды и гиперптериды жили в разных метавселенных с отличающимися условиями и законами. Во всяком случае, их миры имели разное количество измерений.

— Правильно.

— Но мы-то живем в трехмерной Вселенной? Наш континуум не укладывается в цепочку развития негуман, разве не так? Протеи жили в мире с нецелочисленной метрикой…

— Три и четырнадцать сотых.

— Черви — с метрикой три и тридцать три сотых…

— Иксоиды — три и шестьдесят шесть, гиперы — три и девять. Да, мы, люди, имеем право жить и развиваться только в пространстве трех измерений, обеспечивающих достаточно сложные формы материи, но мы — всего лишь имаго ангелоидов! Куколки. Еще далеко не красавицы-бабочки. Для нас была создана специальная пространственная ниша — наша метавселенная.

— Кем была создана? Гиперптеридами, что ли?

— Пока не знаю. Но уверен, что так оно и было, уж очень тонкая подгонка параметров была осуществлена.

— Антропный принцип…

— Вот именно, если хочешь. Измени какую-нибудь физическую константу на десять процентов в ту или иную сторону, и человек уже никогда не появился бы на свет, да и Вселенная была бы иной. Но мы существуем, а следовательно, Творец наш все рассчитал заранее.

— Это противоречит твоим же заявлениям, что Черви, иксоиды и гиперы пришли к нам из других метавселенных.

— Ничуть не противоречит. Кто сказал, что все эти конкретные метавселенные не являются звеньями одной цепи — процесса развития разума? Я не знаю, кто или что такое Творец, но не сомневаюсь, что он все предусмотрел.

— И войны предков и потомков между собой?

— Войны — это уже сбои программы. — Шоммер почесал затылок. — А может быть, и нет, может быть, это особые бифуркационные процессы, призванные сбросить мешающий развиваться балласт — отжившие информационные структуры. Я еще поработаю над этой проблемой. У тебя все? Ты мне мешаешь.

— Значит, ты считаешь, ангелоиды — наши потомки?

— В какой-то степени.

— Тьфу, опять двадцать пять! Что значит — в какой-то степени? Ты только что утверждал с пеной у рта…

— То и значит, что процесс их рождения еще надо запустить. Не хватает стартового импульса.

— У кого не хватает?

— У человечества, ясен пень! — рассердился Шоммер. — Чего ты ко мне пристал? Я тебе не информарий, не банк данных и не Господь Бог! Как только вычислю, где живут ангелоиды, сразу сообщу.

— Ты даже это можешь рассчитать?

— Во всяком случае, я знаю, что их континуум должен быть как минимум четырехмерен.

— Мы тоже живем в четырехмерном мире: три пространственных измерения плюс временное…

— Это условная метрика. Я имел в виду именно пространственные измерения. Устойчивый континуум вообще должен иметь двенадцать измерений. Возможно, наша метавселенная лишь частный случай двенадцатимерного Универсума.

— И ангелоиды живут там, в этом самом двенадцатимерном Универсуме?

— Они могут жить буквально рядом, в «соседнем» измерении, как говорят дилетанты. До них даже докричаться можно, только я пока не знаю — с помощью чего.

— Ты меня удивил.

— Рад стараться.

Шоммер снова уставился в раствор виома, уходя в дебри созданной им теории, и Артем, постояв рядом с минуту, покинул ксенолога. В голове царил сумбур. Фантазия разыгралась, и перед глазами встал облик четырехрукого и двухголового ангелоида с волосатой грудью и копытами. Суеверно отмахнувшись пальцем, Артем попрощался с хозяйкой и поспешил к метро Ниццы. В два часа дня он был у себя дома в Рязани и тут же вызвал Лам-ку.