Америка off… - Андрей Ерпылев

Роджер не отвечал, привалившись спиной к пружинящему тенту и прикрыв глаза. Не рассказывать же недалекому парню о своих смутных предчувствиях и подозрениях, которым за годы службы привык доверять больше, чем официальной информации, очень дозированно выдаваемой подчиненным начальством. Беспокойство не покидало его все последние месяцы, превратившись в некое подобие застарелой экземы, то забывающейся на время, то снова заставлявшей вспомнить о себе. Однако сегодня оно было особенно острым, напоминая уже не чесотку, а зубную боль…

— Хорошо бы домой! — мечтательно продолжал чернокожий солдат, снова усевшись на место. — Как раз к Рождеству успели бы…

— Да и в Европу неплохо бы, — подхватил Лайонелл, время от времени бесцельно отсоединяя магазин от своей винтовки и со щелчком снова примыкая его на место, — там сейчас классно — снежок, елки кругом, девчонки симпатичные…

— Все бы тебе, Фрэнки, о девках думать! — перебил мечтателя Миллер, только что сожравший в одиночку двухфунтовую банку тушеной говядины и теперь сосредоточенно ковырявший в зубах здоровенной щепкой. — А мне вот хоть Европа, хоть Африка, лишь бы пожрать чего-нибудь пристойного… До смерти надоел этот кошачий корм!

Он размахнулся и вышвырнул пустую банку наружу.

— Не скажи… те, сэр, — вовремя вспомнил солдат о свежих капральских нашивках вчерашнего «ровни», — девки-то, они получше всякой там жрачки будут…

— Прекратите, — бросил Бэрринстон, не открывая глаз. — Оба. Лайонелл — оставьте в покое оружие, вы его выведете из строя. Миллер — я же запрещал вам трогать неприкосновенный запас.

— Да чего его беречь?.. — смущенно буркнул капрал, задвигая ботинком под скамью вскрытый ящик с консервами. — Через полчаса на базе будем, а там этого добра…

— Вы не поняли приказ?

— Есть, сэр!

Несколько километров проехали молча, потом Лайонелл снова стал канючить:

— В Италии девки особенно податливые… Ну и все при них, разумеется. И сверху и снизу… Немного чумазенькие, но это уже на любителя. Линкольну вон только таких и подавай… Бывало, идешь по улице, а они так глазками и стреляют, так и стреляют. Подцепишь, бывало…

— …триппер! — под общий хохот перебил рассказчика Миллер, со всего размаху припечатав его огромной пятерней по острой коленке. — А потом ноги смозолишь до самой задницы, по врачам бегая!..

Солдаты оживленно включились в обсуждение животрепещущей темы, причем некоторые по степени скабрезности брали такие высоты, что сержант непроизвольно заслушался.

— Да прекратите вы, жеребцы!.. — обиженно пытался вставить слово Лайонелл и только добился более-менее приемлемой тишины, как наблюдатель в лице Форстера, не отлипавшего от своего «иллюминатора», завопил:

— Тихо вы! Приехали вроде бы…

Грузовик въехал во двор базы и остановился.

Солдаты принялись было выскакивать наружу, чтобы размять ноги, но только тут заметили вооруженных людей в песочно-коричневом камуфляже британского экспедиционного корпуса, оцепивших двор по периметру.

— В чем дело, сэр! — обернулся Миллер к Бэрринстону. — Это засада?

Сержант не успел ответить. Над территорией раздался резкий свист, и громовой жестяной голос объявил с сильным британским акцентом:

— Господа! Прошу оставить все оружие в грузовике и выходить на плац безоружными…

— В чем дело? — крикнул Роджер, высовываясь. — Великобритания объявила войну Штатам?

— Согласно резолюции Организации Объединенных Наций от пятнадцатого декабря Соединенные Штаты Америки признаны агрессивным государством, — торжественно объявил невидимый диктор, видимо, зачитывая вслух какой-то текст, — попирающим все нормы международного права, а их руководители — военными преступниками, подлежащими суду международного трибунала. Военнослужащие сухопутных сил, авиации и ВМФ США, пребывающие на территории, контролируемой другими государствами, должны быть в обязательном порядке разоружены и интернированы вплоть до дальнейших распоряжений. В случае сопротивления разрешается применять оружие без предупреждения… Я не советовал бы вам сопротивляться, господа, — добавил говоривший от себя другим, извиняющимся тоном. — Сила не на вашей стороне…

— Вот тебе, Форстер, и Рождество… — пробормотал сержант, повертел в руках автомат и аккуратно положил его на дощатый пол…

Сигнал тревоги поднял личный состав базы на ноги в третьем часу ночи.

Раздирая рот в зевоте, тычась спросонья друг в друга и застегиваясь на ходу, пилоты и техники кое-как построились на плацу, стараясь занять места в задних рядах, чтобы еще немного подремать стоя, по старой армейской привычке. Никто не сомневался, что это очередная учебная тревога, которые объявляли в последнее время частенько.

Однако то, что командующий базой Нусруллимов прибыл в полном обмундировании местных вооруженных сил, не могло не насторожить. Натянули чужую форму и его заместители, включая полковника Степанцова, причем последний — с явным отвращением.

— Господа, — торжественно начал полковник (хотя чем черт не шутит, может быть, и фельдмаршал туземной армии или вообще какой-нибудь курбаши — кто их разберет, эти местные знаки различия!), когда шевеление в рядах прекратилось, обводя взглядом разом построжавших офицеров. — Конечно, мне бы хотелось оттянуть этот миг, насколько возможно, но…

Он сделал паузу, и в мертвой тишине плаца было слышно, как гудят, колотясь о стекло фонарей, толстые мотыльки.

— Через несколько часов вам предстоит выполнить то, ради чего вы собрались здесь со всех частей света и упорно тренировались прошедшие месяцы. Мне не хочется сейчас говорить о такой презренной материи, как деньги, но с этой минуты все суммы, положенные вам по контрактам, увеличиваются вдвое.

По рядам пронесся сдержанный вздох.

— Однако и от вас в свою очередь потребуются максимальное напряжение сил и настоящая самоотверженность. После построения командирам эскадрилий будут выданы полетные задания в пакетах, которые предстоит вскрыть после дополнительного сигнала. Сейчас я не буду говорить о целях, но замечу, что вы все внесете свой вклад в историю.

С этой минуты устанавливается режим боевого ожидания. Все должны быть готовы занять место за штурвалом своего самолета в любую минуту. Вас ждут великие подвиги, мои соколы!

«Ну, что же, — думал Григорий, стоя в очереди за пакетами, раздаваемыми смуглым подручным полковника Нусруллимова, — в конце концов, именно для этого я и перся в такую даль, и потел на тренажерах. Это мое предназначение…»

Начинался новый день…

Глава 29

Здесь вопреки всему царила жизнь. Не в человеческом понимании, конечно, но жизнь.

По коридору, ведущему куда-то вдаль, прокатывались медленные волны голубоватого свечения, по действию своему напоминающие морские. Они заметно повышали сопротивление среды, представлявшей собой, как любезно сообщил идущий плечом к плечу с Сергеем лемуриец, участки антивремени или времени с отрицательным знаком. Краем глаза Извеков видел, как, попадая в голубоватый вал, спутник чудовищно изменялся, превращаясь то во что-то бесформенное, отвратительно живое, то в сосредоточие геометрически правильных фигур, вроде охапки стеклянных осколков, то расплывался полупрозрачным облаком…

«Неужели и я вижусь ему таким же чудовищем? — мелькнула в замедленном мозгу мысль, сдобренная бледной тенью юмора. — Хотя вообще-то ему скорее всего по барабану…»

Навстречу то и дело попадались какие-то полупрозрачные сгустки, напоминающие уродливых глубоководных рыб, ведущие себя явно осмысленно. Редкая рыбина безразлично проплывала мимо, наоборот, большинство норовило задержаться и осмотреть пришельцев со всех сторон. Вернее, пришельца, так как провожатого Сергея они явно побаивались, проплывая на почтительном расстоянии от него.

— Что это? — забывшись, спросил Сергей, когда один из крупных удильщиков настолько увлекся осмотром, что едва не влепился ему в физиономию. — Они что, живые?

«Конечно, живые, — тут же отозвался в мозгу бестелесный голос. — Это один из родов темпоральной фауны… Довольно распространенный, кстати… Я бы сообщил вам их название, но, боюсь, в вашем языке недостаточно звуков для этого…»

— Ладно, чего уж там, — проворчал себе под нос путешественник, решив, что время и место для повышения эрудиции выбрано не совсем подходящее. — Я просто так спросил…

«Я вас понимаю, — в голосе черного человека, кажется, проскользнула усмешка, хотя на лице его, естественно, ничего не отразилось. — Как-нибудь потом… Мы с вами обязательно выберем время и…»

«Ах, вы и шутить умеете!» — Сергей непроизвольно взглянул на скользящего справа от него кадавра и невольно отвел глаза, подавляя внезапный позыв рвоты: как раз в этот момент в его сторону была обращена жуткая дыра в черепе, бесстыдно демонстрирующая все анатомические подробности внутреннего устройства.