Бей или беги - Саманта Янг

за совет относительно Ника. Блинчики? — предложила я бодрым голосом, откинула одеяло, выпрыгнула из постели и пошла к шкафу, чтобы взять чистое белье, чувствуя его пристальный взгляд на своем обнаженном теле.

— Если бы за хороший совет полагался приз, я бы имел право его выбрать? — спросил он с явным облегчением в голосе.

Я обернулась через плечо, надевая трусики:

— Конечно.

Его глаза заблестели:

— Тогда снимай эту тряпку, Эва, и давай обратно в постель.

Я затрепетала под его взглядом, обещающим неземное блаженство. Соблазнительными движениями спуская кружевные трусики с бедер, я сказала:

— Ты знаешь, твой совет был таким хорошим, что я думаю, он заслуживает двойного приза — и оргазма, и блинчиков.

Я изящно отбросила трусики ногой в сторону и по-кошачьи, на четвереньках, забралась на кровать, подкрадываясь к нему.

Калеб улыбнулся:

— Тебе кто-нибудь когда-нибудь говорил, как хорошо с тобой дружить, мисс Бриворт?

Я самоуверенно изогнула бровь:

— Не просто хорошо — фантастически! Ты сейчас в этом убедишься, мистер Скотт.

Его ответный смех был прерван моим поцелуем, и наше грустное прошлое было на время забыто.

Глава семнадцатая

Я немного удивлен тем, что ты согласилась со мной встретиться. Но рад, — сказал Ник, как только Пол привел его в мою комнату.

Я кивнула Полу в знак благодарности, и он тут же исчез. Встав с кресла, я показала Нику на стул перед моим столом.

Он сел и с любопытством огляделся. В субботу вечером я не заметила, что Ник похудел. Теперь скулы резко выделялись на его когда-то мальчишеском лице. Когда мы учились в школе, все девочки хотели встречаться с Ником, потому что он был необыкновенно хорош: черные волосы, выразительные карие глаза, оливковая кожа. Высокий — почти как Калеб, — Ник был гибким и жилистым. Когда он шел навстречу мне по школьному коридору своей ленивой самоуверенной походкой, я мысленно таяла и по-детски легкомысленно радовалась тому, что Ник выбрал меня, что он меня любит.

Но он не любил меня. Он просто меня хотел — в грубом, примитивном смысле.

Только гораздо позже, оглядываясь назад, я вспомнила, что все его комплименты касались исключительно моего лица и фигуры. Он никогда не говорил, что я умная, забавная или добрая. Зато часто шептал на ухо, какая я красивая и сексапильная, как ему нравятся мои глаза, улыбка, ноги и задница.

Так что все было прозрачно, и только я ничего не замечала, мечтая о настоящих отношениях, полных любви и нежности.

Кстати, вот еще одно доказательство того, что между мной и Калебом только секс: Калеб тоже хвалит только мое тело и мою способность заводить его тело. Но он, по крайней мере, честен в этом, что делает его в сотню раз лучше моего бывшего жениха, сидящего сейчас передо мной.

Осунувшийся, измученный, Ник повернулся ко мне и открыл рот, собираясь что-то сказать, но я жестом остановила его. Я перегнулась к нему через стол и произнесла:

— Я согласилась встретиться с тобой, Ник, только по одной причине. В субботу ты сказал, что хочешь извиниться, так вот хочу сказать тебе, что я в этом не нуждаюсь. Тогда, давно, я поверила твоим ужасным словам о том, что я тщеславная, пустая и вообще не очень хороший человек. Но довольно быстро я поняла, что тебе выгодно сделать меня плохой, чтобы самому выглядеть хорошим. Более того, тебе удалось убедить в этом всех наших друзей и знакомых в Аркадии благодаря твоему обаянию пай-мальчика. Но я-то знаю правду.

Я хотела еще добавить, как ненавижу его за то, что он отнял у меня Джем, но увидела в его глазах такую глубокую печаль по умершей жене, что остановилась.

— Вы обманывали меня за моей спиной, вместо того чтобы прийти и все рассказать. Это было бы больно? Да! Но не так больно, как предательство. И если бы вы тогда честно признали свою вину, я простила бы вас. Я могла бы простить Джем, потому что на тебя, Ник, мне плевать. Но мне жаль, что я потеряла подругу и упустила шанс простить ее.

Мои глаза заблестели от непролитых слез, а лицо Ника темнело с каждым моим словом.

— Что касается тебя, Ник, ты для меня никто, пустое место. Точка на экране радара. Поэтому езжай домой вместе со своими извинениями, мне они не нужны.

Он встал, недоверчиво глядя на меня:

— Я потерял жену, а ты даже не можешь выслушать меня? И после этого ты утверждаешь, что не эгоистичная?

Буря негодования поднялась во мне, но невероятным усилием воли я подавила желание сказать грубость и ровным голосом повторила:

— Езжай домой, Ник.

— Нет, — он подошел ко мне так близко, что наши колени соприкоснулись, и это вызвало во мне секундную панику. — Ты должна меня выслушать. Должна дать мне эту возможность, Эва. Я и так слишком много потерял. И я должен рассказать это тебе, потому что ты знала Джем лучше, чем кто бы то ни было.

Непрошеное сочувствие вдруг пробилось сквозь мой гнев.

— Тогда говори и уходи.

— Ты права, — трясущейся рукой он убрал с лица отросшие волосы. — Я повел себя как трус. Мы с Джем много разговаривали об этом, когда ты уехала. Спорили. Именно я убедил ее не рассказывать тебе сразу, потому что мне, мол, нужно время. Но со временем она начала догадываться об истинной причине моей нерешительности, — глаза Ника прямо уставились на меня. — А заключалась она в том, что я не мог выбрать между вами. Я любил вас обеих.

— Не верю, — отрезала я. — Когда любишь кого-то, то не относишься к нему так, как ты относился ко мне.

— Ты всегда видела все в черно-белом цвете, Эва, — грустно покачал он головой. — А люди устроены сложнее. У меня… всегда было такое чувство, Эва, что ты ускользнешь от меня. Появится кто-то лучше, и ты меня бросишь. Так что тебя у меня никогда и не было. Я обладал твоим телом, а у Джем было твое доверие.