Парадоксы гениев - Михаил Семенович Казиник
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Соловей»
Философская притча о спасительной силе искусства
Перед нами не просто сказка великого сказочника, но уникальная философская притча о самом главном из всего, что существует в человеческой жизни, — об искусстве, о его спасительной силе.
И еще о том, что маленький и хрупкий творец может победить огромную силу глупости. И еще: о подлинных и фальшивых ценностях. Ведь глупость способна принять фальшивку за подлинное. И даже упорствовать в своем неведении.
Эта сказка о свободе, главном условии творчества.
Эта сказка о маленькой бедной девочке, которая оказалась умнее и глубже всех самых могучих сановников государства, умнее даже самого главного государственного музыканта — капельмейстера. О том, как, пройдя массу унижений, творец (соловей) не сломался, не сдался, а победил, казалось бы, непобедимую глупость. Нам предстоит очень внимательно прочитать сказку, раскрыть ее глубокие мысли, на всю жизнь понять ее важность для всей жизни. «Соловей» Ганса Христиана Андерсена сочетает в себе элементы сказки и притчи, философской книги и веселого остроумного повествования. Произведений такого масштаба на нашей Планете всего несколько. Мне очень не хочется, чтобы кто-то прошел мимо этого великого творения, и еще меньше хочется, чтобы миллионы детей и взрослых восприняли «Соловья» всего лишь как эпизод в жизни, островок в океане. Для того чтобы этого не произошло, я хочу прочитать сказку вместе с вами, дорогие взрослые (и дети), очень-очень внимательно. Чтобы не пропустить ни одной мысли этого шедевра гения. И подарить ее вашим детям во всей многозначности смыслов.
У Андерсена много замечательных сказок и историй. Их существование так же важно, как и существование музыки Моцарта, картин Рафаэля, фресок Микеланджело. Но именно «Соловей» содержит в себе самые важные мысли, самые серьезные идеи. Она выделяется среди всех сказок Андерсена, как Сикстинская Мадонна выделяется среди всех картин Рафаэля, как Сороковая и Сорок первая симфонии Моцарта — среди всего, что Моцарт сочинил прежде, как фрески Ватикана возвышаются надо всем, что Микеланджело создал в другие годы жизни.
Кто-то скажет, что у Андерсена много великих сказок. И каждая из них учит добру, свету, любви. Это правда!
Но «Соловей» — особая сказка! И я попытаюсь вам это доказать.
Будь автор сказки «Соловей» Г. Х. Андерсен не гениальным мыслителем, а просто хорошим сказочником, то он начал бы сказку с третьего предложения и выстроил бы его примерно так: «В целом мире не нашлось бы дворца лучше дворца китайского императора…» (и далее по тексту).
Но Андерсен начинает сказку с парадоксальной шутки:
«В Китае, как ты знаешь, и сам император и все его подданные — китайцы»[10].
Почему парадокс? Парадокс — это неожиданное, странное утверждение (так и переводится с греческого). Что же здесь неожиданного и странного? — спросите вы. Да ведь оно воспринимается детьми серьезно, а взрослыми — как шутка. Андерсен, у которого не было детей, тем не менее очень точно понимает склад детской психики. Скорее всего, потому, что у него была душа ребенка. Более того, подобное начало воспринимается еще и поэтично. Ведь именно с точки зрения поэзии двухкратное повторение в одной фразе «Китай» и «китайцы» сообщает тексту неожиданное ощущение поэзии.
Великий писатель Алексей Максимович Горький пишет:
«…„В Китае все жители — китайцы, и сам император — китаец“ — помню, как приятно удивила меня эта фраза своей простотой, весело улыбающейся музыкой и еще чем-то удивительно хорошим».
Вот эта простота, музыка и «что-то удивительно хорошее» — великое чудо неожиданного начала сказки.
А вот и второе предложение:
«Дело было давно, но потому-то и стоит о нем послушать, пока оно не забудется совсем!»
Удивительно глубоко!
Такое смешное начало, и вдруг — такое серьезное продолжение.
Именно первое предложение своим юмором и музыкой скрывает всю серьезность второго. Ведь в нем гениальный сказочник тонко и неназойливо предупреждает, что события, о которых он расскажет в сказке, никак нельзя забыть! Ведь мог бы написать о том, что это было так давно, что может забыться СОВСЕМ. А этого не должно произойти. «Стоит о нем послушать»… Неповторимый стиль гения! Особенность мудрой андерсеновской улыбки, а сквозь нее — печаль. Ведь это может «забыться совсем». Но вдумчивые дети и взрослые, прочитав сказку, поймут, что Андерсену было очень важно, чтобы сказка никогда не забылась. Никогда! Потому что если забудут «совсем», то потеряют что-то бесконечно важное. Очень важное!
Читая дальше, мы попадаем в мир художников-импрессионистов. Напомню. Импрессионисты — художники конца XIX — начала XX века, цель которых была передать тончайшие впечатления, оттенки, полутона мира. Их картины часто поражают какой-то другой реальностью. Это сказочный мир с тысячами оттенков, деталей. Покажите детям и посмотрите сами картины импрессионистов Эдуара Мане, Клода Моне, Камиля Писсарро, Альфреда Сислея. И, конечно же, удивительный китайский домик в невероятной красоты копенгагенском парке Тиволи, под впечатлением которого (и парка, и домика) Андерсен начал писать свою замечательную сказку. Посмотрев картины художников-импрессионистов, изображения Тиволи, продолжайте читать невиданное по красоте описание императорского дворца и сада. Существует ли такая красота в мире? И да, и нет!
Великий писатель создал совершенную мечту о красоте.
В целом мире не нашлось бы дворца лучше императорского; он весь был из драгоценного фарфора, зато такой хрупкий, что страшно было до него дотронуться. В саду росли чудеснейшие цветы; к самым лучшим из них были привязаны серебряные колокольчики; звон их должен был обращать на цветы внимание каждого прохожего. Вот как тонко было придумано! Сад тянулся далеко-далеко, так далеко, что и сам садовник не знал, где он кончается.
Читая текст дальше, мы постепенно приближаемся к главному герою сказки — соловью. Там, на границе невиданного богатства и бедности, там, где кончается хрусталь, фарфор и серебро, в ветвях деревьев появляется соловей. Благодаря его пению бедный рыбак забывает о своей бедности.
Из сада можно было попасть прямо в густой лес; в чаще его таились глубокие озера, и доходил он до самого синего моря. Корабли проплывали под нависшими над водой вершинами деревьев, и в ветвях их жил соловей, который пел так чудесно, что его заслушивался, забывая о своем неводе, даже бедный,
