В пылу любовного угара - Елена Арсеньева

И они нашлись-таки – в плоской белой коробке из тонкого картона. На ней не было никакой наклейки, и все же в самом ее внешнем виде ощущалось что-то невероятно медицинское. Лиза рванула крышку – боже мой, шесть ампул… Разве нужно так много морфия, чтобы умереть?

– Ага… – произнес в ту минуту хрипловатый насмешливый голос за ее спиной. – Я так и знала, что ваш дед устроил этот дешевый спектакль не просто так. Именно поэтому и вернулась.

Ну, вот оно и настало – «потом»…

Лиза резко сунула коробку под шелковый ворох белья и обернулась. У нее было темно в глазах и сухо во рту.

– Я… я не слышала, как вы пришли.

– Ну конечно, – кивнула фрау Эмма, – вы прислушивались, не откроется ли дверь в прихожей. Но, строго говоря, можно было предположить, что есть проход между моей квартирой и рестораном. Я оставила вашего дедулю запертого, под охраной сторожа, а сама вернулась тем самым тайным путем… Помните, в советские времена таблички висели такие: «Служебный вход» или «Служебный выход», смотря по надобности. И еще кругом, надо или не надо, было написано: «Посторонним вход воспрещен!» Но даже в советские времена не вешали таких табличек на дверях, ведущих в квартиры. Потому что как бы само собой подразумевалось: вход туда посторонним людям воспрещен. Ну, разумеется, если они не воры – или если на них не надеты гимнастерки с петлицами НКВД. На вас такой гимнастерки нет, значит, вы воровка?

Лиза понимала, что фрау Эмма издевается над ней. Ну что ж, у хозяйки были все основания. Сама виновата, что так глупо попалась. Боже ты мой, ужасно глупо… И как теперь быть?

– И что же вы хотели украсть? – допытывалась фрау Эмма. – Деньги? Драгоценности? Но с чего вы взяли, что я держу их в платяном шкафу? Или…

Хозяйка шагнула вперед и приподняла бледно-розовую комбинацию. Открылась белая коробочка из тонкого картона.

– Ах вот оно что!

Она оглянулась и посмотрела на туалетный столик. Ключ торчал не в нижнем, а в третьем ящичке. «Эх, конспираторша я несчастная», – зло подумала Лиза.

– Так вот за чем вы пришли… – кивнула фрау Эмма. – Запомнили мои слова о том, где держу морфий… И нашли все же, хоть я его и переложила. Морфий, значит… Вы что, наркоманка?

Лиза тупо кивнула.

– Покажите ваши руки! – скомандовала фрау Эмма.

Лиза повернула к ней дрожащие ладони.

– Да не так! – с досадой бросила хозяйка. Схватила Лизу за ладонь и заставила вытянуть руку, потом другую. Усмехнулась, ткнув пальцем в сгиб локтя: – Врете, причем бездарно и очень глупо. У вас нет следов от уколов в вены. Вы такая же наркоманка, как я – товарищ Сталин. Ну так зачем вам понадобился морфий? Кого вы хотели убить?

Лиза даже покачнулась. Откуда она знает, эта ехидная ведьма?

– Я… никого… почему, с чего вы взяли… – забормотала бестолково.

– Тогда зачем вам морфий?

Лиза вдруг вспомнила одну мамину заказчицу, жену какого-то ответработника. Та сначала одолевала портниху заказами, потом вдруг исчезла. Через некоторое время стороной дошла весть о том, что дама умерла от рака. Причем она страшно мучилась, ей нужен был морфий, но его выписывали очень мало, и даже ее муж, со всеми своими ответственными связями, не мог его достать, чтобы облегчить страдания жены.

– Одна моя знакомая, – выпалила Лиза, словно услышала подсказку суфлера, – умирает от рака! У нее рак легких, она страшно мучается, а морфия ведь не достать. Ну и…

– Какая трогательная история! – насмешливо сказала фрау Эмма. – Только не ждите, что я в нее поверю. Здесь слишком мало морфия для облегчения длительных страданий, но вполне достаточно для того, чтобы отправить человека на тот свет. И кого вы решили упокоить столь милосердным и даже приятным способом? Уж не идет ли речь об Эрихе Краузе?

Лиза снова покачнулась. Что-то ноги ее не держат… Да ведь и неудивительно!

– Только не разражайтесь бестолковыми вопросами, – все с тем же недобрым ехидством проговорила фрау Эмма. – У меня, знаете ли, голова отнюдь не пустая, я могу связать концы с концами. Кроме того, умею неприметно вытягивать из людей нужные мне сведения. А некоторые из сведений стекаются ко мне сами. Одна из тех «кралечек», которым я гадала, сказала мне – не теперь, а в свое время, – что внучка моего знакомого, отца Игнатия, нашла себе «короля» среди немецких офицеров. Назвала его имя. А сегодня, вообразите, один мой поклонник из числа сотрудников вашего поклонника Шубенбаха тайком шепнул мне имя пилота-антифашиста, сбитого над базарной площадью. Ну а все остальное додумать просто.

– И все же я не совсем понимаю, – глухо пробормотала Лиза. – Ну и что, что у меня был роман с Краузе? Почему я теперь должна красть у вас морфий, чтобы его убить?

– Да потому, что я сама была в похожем положении, – ответила фрау Эмма, и в голосе ее теперь не было ни нотки прежнего ехидства. – Когда я узнала, каким пыткам подвергают моего мужа в НКВД, готова была душу дьяволу продать, лишь бы добыть для него яд. Морфий, не морфий – неважно, главное, надежный яд. Поэтому я вполне понимаю ваш порыв, ваше желание спасти любимого человека. Наверное, вы его и правда любите, если готовы ради него на такой страшный риск!

Лиза стояла ни жива ни мертва. Она не могла произнести ни слова, да и не знала, что сказать.

– Я дам вам морфий, – вдруг проговорила фрау Эмма. – Врагу не пожелаешь такого горя… Но как вы передадите лекарство в госпиталь? У вас там есть свой человек, который… который все сделает?

– Пока нет, – с трудом пробормотала Лиза, которая вовсе не собиралась делиться с фрау Эммой секретами Алекса Вернера. – Но я надеюсь… может быть… мне удастся… подкупить какого-нибудь санитара?

Фрау Эмма посмотрела на нее с сомнением и даже плечами пожала:

– Плохо верится, что такое возможно. Однако бог вам в помощь, вот все, что я могу сказать.

– Спасибо, – прошептала Лиза, еще не вполне веря в удачу. И протянула руку к коробке: – Так я возьму?

– Берите, – кивнула фрау Эмма. – Только скажите, ради бога, как вы собирались поступить со мной, если бы я не отдала вам морфий? Застрелили бы меня? У вас оружие-то есть?

Лиза покачала головой. Ни оружия у нее не было, ни мыслей хоть каких-то насчет того, как обойтись с фрау Эммой, если та и в самом деле начнет сопротивляться или попытается позвать на помощь. Подобный поворот событий не пришел в голову ни ей, ни одному из ее сообщников. Они просто не предусмотрели такого!

Лиза молча взяла коробку и, кивнув то ли в знак благодарности, то ли на прощание, пошла к двери. Нет, ну в самом деле, что говорить? Непонятное добросердечие фрау Эммы и озадачивало, и настораживало. Она и в самом деле сочувствует? Или это какая-то ловушка? В любом случае мадам и не подозревает, что не только спасает от мучений Эриха Краузе, но и сохраняет жизнь Лизе и отцу Игнатию. Ну и Алексу Вернеру. И Петрусю, о котором даже не знает…