Бич небесный - Брюс Стерлинг

Он упал на дюжину метров к вершинам деревьев и пересек дорогу под углом, справа налево. Козы, по-видимому, ничего не заметили — или не обратили внимания. Однако он отметил интенсивное инфракрасное свечение какого-то бездымного электрического нагревательного прибора возле края мескитовых зарослей. Люди там тоже были — самое малое полдюжины. Они поднимались на ноги.

Он снова открыл канал.

— Здесь Алекс. Я насчитал около восьмидесяти коз и по меньшей мере шестерых мужиков, стоящих возле зарослей. Они не спят. По-моему, они там что-то варят, прием.

— Мне это не нравится, прием.

— Мне тоже. Человече, это же каким нужно быть отморозком, чтобы красть коз у людей, которые умудряются выкармливать их в таком треклятом, богом проклятом месте, как это!

Алекс был сам удивлен неожиданной глубиной своего гнева. Но, черт побери, он ведь и сам пас коз! У него развилось искреннее чувство классового родства с козопасами.

— Ну ладно, — Рик вздохнул. — Сейчас я посмотрю, кто там не спит у нас в караване.

Алекс медленно кружил над стадом. В поле зрения показались новые светящиеся двуногие фигуры, на этот раз с другой стороны дороги.

— Грег говорит, сбрось на них вспышку и посмотри, — доложил Рик.

— Хорошо, — отозвался Алекс.

Он вытащил одну из вспышек из пластикового зажима, крепившегося на распорке с правой стороны. Вспышки были старыми и пыльными, из армейского снабжения, их покрывали нанесенные по трафарету надписи на кириллице. Алекс сомневался, что они станут хорошо работать, но по крайней мере в использовании они были сама простота.

Он откинул верхнюю часть вспышки. Она издала хлопок, задымилась, и вдруг из нее вырвалось пламя, яркое, как у сварочной горелки. Невольно застигнутый врасплох, Алекс выронил ее.

Вспышка описала аккуратную параболу и приземлилась, подскакивая, посреди шоссе, на самом краю козьего стада, которое немедленно ударилось в панику. Впрочем, козы не убежали далеко — они все были стреножены.

С края дороги донеслись резкие хлопки. Алекс моргнул, увидев нескольких людей в больших шляпах и неопрятной, болтающейся одежде.

— Рик, — сказал он, — они стреляют в меня.

— Что?

— У них винтовки, чел, и они пытаются меня пристрелить!

— Сейчас же убирайся оттуда!

— Хорошо, — пробормотал Алекс.

Ему пришлось приложить некоторое усилие, чтобы набрать высоту. Ультралайт отвечал на его понукания с грацией и скоростью дивана, втаскиваемого наверх по лестничному пролету. Ослепленные пылающей на уровне земли вспышкой, люди, по-видимому, не могли хорошенько разглядеть его. Их стрельба была неровной, и патроны у них были старого образца — громкие, с химическим капсюлем. Это, впрочем, не будет иметь значения, если они продолжат стрелять и дальше.

Алекса внезапно охватило глубокое убеждение, что его вот-вот убьют. Смерть была рядом. Его окатил приступ ужаса, столь интенсивного, что он буквально ощутил, как пуля врезается в него. Она ударит в его тело как раз под тазовой костью, пройдет через внутренности, словно раскаленный докрасна катетер, и оставит его умирать во всей этой сбруе, истекая кровью и блевотиной. Он умрет посередине между небом и землей, в объятиях умной машины. Бригадиры посадят машину и обнаружат в ней его, по-прежнему привязанного к сиденью, холодного, серого, окровавленного, мертвого…

Зная со всей силой иррационального убеждения, что его жизнь окончена, Алекс ощутил головокружительный спазм мрачного удовлетворения. Застрелен из винтовки. Насколько же это было лучше того способа умирания, к мысли о котором он давно привык! Он умрет как нормальный человек, словно его жизнь действительно чего-то стоила и словно у него была какая-то реальная альтернатива смерти. Он умрет как бригадир, и любой, кто узнает об этом, несомненно решит, что он умер таким образом, имея какую-то цель. Как будто он умер за их дело.

На какой-то безумный момент Алекс действительно поверил в дело, поверил всем сердцем. Все в его жизни вело к этому моменту. Вот сейчас его убьют, и все это было предрешено, все было задумано именно так с самого начала.

Однако люди с винтовками продолжали по-прежнему мазать, а через какое-то время и вовсе прекратили огонь. А затем человек в мешковатой одежде, пригибаясь, подбежал к пылавшей посреди дороги вспышке и растоптал ее в угольки.

Алекс вдруг осознал, что Рик уже какое-то время что-то хрипло кричит ему в ухо.

— Я в порядке! — сказал Алекс. — Прошу прощения.

— Ты где?

— Я, э-э… между ними и караваном. Довольно высоко над землей. Кажется, они уводят коз с дороги. Сложно сказать…

— Ты не ранен? Что с самолетом?

Алекс осмотрелся. Ультралайт был совершенно невидим. Он вытащил из кобуры фонарик и помахал им над крыльями, над носом, над кожухом пропеллера.

— Ничего, — сказал он, выключая свет. — Никаких повреждений, они промазали на десять километров, они даже толком не поняли, где я был!

Алекс визгливо расхохотался, закашлялся, прочистил глотку.

— Черт побери, это было круто!

— Мы заворачиваем, парень. Здесь есть другой маршрут… Давай возвращайся к каравану.

— А может, сбросить на них еще одну вспышку?

— Нет, черт тебя побери! Отваливай подальше от этих ублюдков!

Алекс ощутил внезапный прилив злости.

— Но эти люди — они же просто ничто! Это какие-то придурки, они ничто! Мы можем пойти и надрать им задницы!

— Алекс, дружок, успокойся. Это работа рейнджеров. Мы охотимся за ураганами, а не за бандитами.

— Но мы можем накрыть их за просто так!

— Алекс, не болтай глупостей. Я говорю тебе, что есть другие маршруты. Мы сейчас отойдем назад на пару кликов и пустимся по другой дороге. Это займет у нас полчаса. Что ты хочешь больше — потерять полчаса или ввязаться в перестрелку и потерять кого-нибудь из своих друзей?

Алекс хмыкнул.

— Вот почему мы ставим людей лететь в голове в первую очередь, дружище, — сказал Рик, щелкая своей жвачкой. — Ты сделал отличную работу. А теперь расслабься.

— Хорошо, — ответил Алекс. — Да, я понял. Если это то, чего вы хотите, то конечно. Поступайте как знаете.

Он был все еще жив. Жив — и дышал. Жив, жив, жив…

ГЛАВА 6

— Искусство дизайна, — сопела Эйприл Логан, — однажды потеряв свое стремление построить лучший мир, с неизбежностью угасает, превращаясь в наемную работу по наведению глянца на варварство.

Благородная орлиная голова Эйприл Логан, с единственной аккуратной прядкой белых волос, принялась — вначале слегка, а затем все с большей настойчивостью — деформироваться, вытягиваясь вверх, словно ириска.