Песня на двоих - Оксана Панкеева

«Но он же заметит!»

«Если ты и дальше будешь тарахтеть над ухом и мешать мне сосредоточиться, обязательно заметит».

«А если нет, тогда не заметит?»

«Есть шанс».

Пользуясь тряской дорогой, на которой он ежесекундно подпрыгивал вместе с гробом и всем катафалком, Кантор незаметно захватил правой рукой большой палец левой и на очередном подскоке проделал то же самое, что и с любимым вождем этой весной. Внутренний голос взвыл, оглушительно, надрывно, будто его резали живьем. Боль прострелила руку до самого плеча, вопли внутреннего голоса ударили изнутри по черепу, словно пытаясь его сорвать. Кантор беззвучно выдохнул и насильно заставил себя дышать дальше, по возможности неглубоко и ритмично, надеясь, что в темноте не видно было, как он все-таки стиснул зубы.

Передохнув пару секунд, он нащупал браслет и стал медленно, короткими осторожными рывками стаскивать.

Как ни странно, у Ольги настроение было ничуть не лучше. И вовсе не погода была тому виной. В последнюю пару недель девушка все чаще ловила себя на мысли, что Артуро ее временами раздражает. Иногда ей начинало казаться, что король был абсолютно прав, рассуждая о равных условиях, и что стоит действительно послать обоих мистралийцев куда подальше. А больше всего ее угнетала необходимость выбора, которая с каждым днем становилась все насущнее. С того самого момента, когда она поняла, что компромисс невозможен и, как ни крути, один из ее любовников — подлец и обманщик, Ольга не находила себе места. Она действительно не переносила, когда ее друзья ссорились между собой, а ситуация с двумя мистралийцами получалась и того хуже. Девушка просто разрывалась пополам, не в силах разобраться в собственных чувствах. Разбираться, кто прав, а кто виноват, она даже не пыталась, как бы малодушно это ни выглядело. И к королю с этим вопросом обратиться до сих пор не решилась, хотя он сам предлагал. Ей было просто страшно представить себе возможную правду, узнав которую придется навсегда расстаться с одним из этих двоих, разочароваться в нем и возненавидеть. Кто бы это ни оказался.

А еще страшнее было ошибиться.

Труды почтенного маэстро Теллани не лезли в голову, заполненную депрессивными мыслями, невнятными подозрениями и сожалениями непонятно о чем. Поэтому Ольга плюнула на возвышенное и попыталась заглушить ноющее сердце низменным физическим трудом. Тем более что стирки накопилась целая куча, а если этим полезным делом заняться сейчас, освободится половина субботы.

Водрузив на плиту тяжелую ведерную кастрюлю и натаскав воды в корыто, Ольга вывернула посреди кухни корзину с бельем и начала его сортировать, со всей возможной искренностью умоляя всех известных богов, чтобы никто не додумался заглянуть в гости.

Вода едва успела согреться, когда суматошный, неровный стук в дверь сообщил о том, что боги нынче не в настроении. Артуро так не стучал — так торопливо настойчиво, будто мир сейчас перевернется, если дверь немедленно не откроют. Больше похоже было, что у соседей стряслась какая-то катастрофа и Ольгина по мощь насущно необходима. С досадой поминая отечественную мифологию, Ольга скоренько прикрыла кучку нижнего белья заляпанной скатертью и вышла в коридор.

За дверью стоял Артуро, запыхавшийся, словно мчался бегом всю дорогу от работы до дома. На лице у него виднелось несколько свежих ссадин, чуть уха кровоточил небольшой порез. Грязная, словно в ней на земле валялись, куртка была распорота в нескольких местах. Маэстро дрожал, всхлипывал и слегка шатался.

— Ой мамочки! — испуганно ахнула Ольга, отступая на шаг. — Что случилось? На тебя шпана напала? Блин, надо было мне тебя встретить!

Артуро захлопнул за собой дверь, прислонился к ней спиной и перевел дыхание.

— Нет… То есть шпана тоже, но потом… Лучше бы ты действительно меня встретила… При тебе он бы не посмел…

— Кто?

— Твой бывший. Он хотел меня убить.

— Ну вот, опять начинается — он тебя убить хочет, он смерти твоей жаждет… Вы опять подрались?

— Нет! — истерически всхлипывая, выдохнул бард. — Я же говорю — он хотел меня убить! Он напал на меня с ножом на темной улице! Со спины! Я сам не знаю, как жив остался!

— Артуро, — осторожно, стараясь не травмировать пострадавшего, переспросила Ольга, — ты точно уверен, что это он?

— Ты мне не веришь?

— Знаешь, я как-то сомневаюсь, что тебе удалось бы добраться до дому живым, если бы он действительно захотел тебя убить. Ты точно уверен или только подозреваешь?

— Я его узнал, хоть он и завязал лицо платком. Это был он. Я… он… он схватил меня сзади, зажал рот, а я успел перехватить руку с ножом… двумя руками еле удерживал… Боги, какой это ужас… потом он швырнул меня на землю… бросился сверху… я увернулся, стал звать на помощь…

— Ну раздевайся, раздевайся скорее. Давай ты умоешься, успокоишься, и мы во всем разберемся. Тихонько, спокойно, все обошлось, ты жив, это главное.

— Надолго ли? — горестно вздохнул Артуро. — Он ведь меня все-таки убьет! Нет, ты как хочешь, а я с утра пойду в полицию. Это же невозможно — жить в постоянном страхе! Я мог потерять голос!

— Как тебе удалось вырваться?

— Его спугнули. Какие-то люди появились на улице, и он убежал. Правда, эти люди дали мне по морде и обшарили карманы… Кошелек забрали…

— Много там было?

Артуро погрустнел и виновато развел руками.

— Все, что ты мне дала. Как раз сегодня я должен был встретиться с одним маэстро и заплатить ему, а он не пришел… Мне очень жаль…

— Да бог с ним, с кошельком, главное, ты сам цел! А в полицию ты все-таки не ходи. Лучше я сама схожу. К королю. Он точно разберется, что к чему.

— С ума сошла! С такой ерундой к королю!

— Никакая это не ерунда, а запутанная и непонятная история. Для его величества такие дела — любимое развлечение, он только обрадуется.

— Да что здесь запутанного? Я ведь его узнал!

— Все равно здесь что-то не стыкуется. Не нравится мне это. В конце концов, какая тебе разница, кто будет в этом деле разбираться?

— Большая разница! Куда мне деваться, пока его величество будет развлекаться? А полиция этого бандита сразу арестует. Или тебе его жалко? А меня не жалко? Если он меня все-таки прирежет?

— Странно все-таки… — вздохнула Ольга. — Зачем ему это понадобилось? Обкурился, что ли? Ведь пристрелить было бы куда проще!

— Не знаю, — отозвался Артуро и присел на табурет. Он все еще дрожал, но отдышался и говорил более или менее ровно. — Может, правда обкурился. А может, хотел отвести от себя подозрение, на уличных грабителей свалить. Ничего я не знаю и не понимаю, кроме одного. Он хотел меня убить, и это самая что ни на есть истинная правда.