Миротворцы - Антон Первушин

– Вы готовы поделиться со мной сведениями о деятельности розенкрейцеров?

– Никогда! – гордо заявил Грицай, тряхнув копной седых сальных волос.

– Поверьте, будет лучше, если вы всё расскажете, – продолжал увещевать старого ду-рака Лысый Гера.

– Никогда! Ни под какими пытками я не выдам тайны Братства!

Да он позирует! Нет, ну каков наглец – позировать в такой ситуации! Надо проучить.

– Эдуард Борисович, займись, – распорядился Лысый Гера.

– Ну наконец-то, – сказал Зимагор, осклабившись. – Испытаем новинку. Вячеслав, за-ткни ему пасть и снимай с него штаны!

Сурок споро, словно всю жизнь только этим и занимался, заклеил рот Максима Даниило-вича скотчем. Потом распахнул полы халата, обнажив худые и бледные старческие ноги, и стал стягивать трикотажные треники вместе с трусами. Грицай в ужасе таращился на него.

Лысый Гера отвернулся и как раз застал момент, когда Зимагор вытаскивал из своей сум-ки футляр с новеньким паяльником.

– Ещё стерильный, – сообщил он Гере.

– Скажи, Эдуард, – обратился к нему Лысый Гера, – а ты и на службе в КГБ эту штучку применял?

– А как же без неё? – Зимагор улыбнулся плотоядно. – Без неё – никак.

Он подошёл к столу и, не примеряясь особенно, вставил паяльник "горячим" концом Гри-цаю в задний проход. Потом поискал глазами розетку и размотал шнур. Максим Даниилович что-то замычал отчаянно. Лысый Гера посмотрел на него и сказал просто:

– Но я же вас предупреждал, а вы так презрительно…

– Начинать? – спросил Зимагор, стоя у розетки.

– Начинай.

Под непрекращающееся мычание Грицая Зимагор воткнул вилку в розетку. Сначала ни-чего не происходило, потом Максим Даниилович начал извиваться на столе. Он весь вспотел. Но к острому запаху пота быстро прибавился запах палёного мяса. Из обвисшего члена поли-лась струйка мочи. Паяльник зашипел.

– Хватит! Прекратить! – крикнул Лысый Гера.

Зимагор дёрнул за шнур и вытащил паяльник. Максим Даниилович обмяк и замолчал.

– Сволочь, – сказал Зимагор. – Новый паяльник мне обоссал.

– Всё-таки ты садист, Эдуард Борисович, – сказал Гера. – Сними с него пластырь.

Зимагор повиновался.

– Я расскажу! – застонал Максим Даниилович, едва с него сняли скотч. Я всё рас-скажу! Только уберите это! Уберите это!

Обстоятельный допрос Грицая занял полчаса. И за эти полчаса Лысый Гера успел про-клясть и себя, и свою глупость, и всё на свете. Это надо же отпустить сатанистов и заняться поисками и допросом этого… этого старого сумасшедшего.

За последние полчаса Лысый Гера узнал много нового о каббалистических диаграммах, об эзотерических доктринах и алхимических опытах, о манифесте "Fama Fraternitatis" и онто-логии Мира Элементов. Но ничего из этого не приблизило его к разгадке.

"Снова пустой номер, – в отчаянии думал Лысый Гера. – Где теперь искать? Где? И что искать?"

Непрекращающееся бормотание старика, выкладывающего одну бесполезную тайну за другой бесполезной тайной, вывело наконец Геру из себя, и он приказал:

– Да заткните же вы его!

Сурок с удовольствием выполнил приказ. Грицай продолжал что-то себе мычать из-под скотча.

– Что будем делать? – спросил Гера, поворачиваясь к Зимагору. – Это снова пустыш-ка.

– Может быть, он что-то знает о других тайных обществах? Или сектах?

– Если бы знал, то уже сказал бы. Ничего он не знает. Да и откуда ему знать? Кто его в настоящий тайный Орден пустит?

Грицай замычал пуще и громче прежнего, и тут у Лысого Геры ожил мобильный телефон. Дзинь-дзьнь. Зимагор посмотрел на Геру с таким выражением, будто у того без предупрежде-ния выросла вторая голова. Гера тоже вздрогнул, но особого удивления не выказал: деловому человеку могут позвонить и среди ночи.

Гера вытащил телефон из кармана, нажал кнопку.

– Алё, я слушаю. Кто это говорит?.. Ефим?.. Какой Ефим?.. А-а, Ефим! Здравствуй, Ефим. Чего это ты ночью?..

Гера замолчал, слушая ответ. Потом вдруг подобрался, выпрямился. Зимагор ждал, ловя каждое слово.

– Да, это меня интересует… Чрезвычайно… Как ты говоришь? Секта? Мечи?..

У Зимагора глаза на лоб полезли. Он ожидал чего угодно, но не столь быстрого решения всех проблем.

– Где?.. У тебя в Отрадном?.. Знаю, знаю… Окружили дом?.. Вооружены?.. А-а, только мальчишки… Ну, это не проблема!.. Что?.. Почему?.. Ага… Руководителя нет… Ты уверен?.. Па-роль и адрес?.. Хитро придумано… Конспираторы… А откуда ты это знаешь?.. Ага… Понимаю… Удивительный ты всё-таки человек, Ефим… Жаль, что мы враги… Скоро буду… Жди…

Лысый Гера спрятал телефон и резво вскочил на ноги.

– Кто это был? – спросил Зимагор настороженно.

– Есть такой… Ефим Князев, – ответил Лысый Гера, глядя в пространство. – Все в От-радный! – объявил он. – Там, оказывается, наши сектанты окопались, там!..

Глава семнадцатая. Истина

Меч Володя по примеру Наставника носил в тубусе. Не в обычном, конечно, а в большом – так называемом "плакатном".

После того, как мать засекла меч, Володя спрятал тубус на антресоль под кучу хлама: под старое шматьё, журналы, детали от велосипеда. И доставал его только, когда был уверен в том, что мать ушла на работу и до вечера не вернётся. Летом такая возможность предостав-лялась каждый день, и каждый день Володя брал в руки тяжёлое и холодное орудие смерти, гладил клинок, рукоять и крестовину, наслаждался покоем и уверенностью, которые вселял в него меч.

Часа два он плотно тренировался, отрабатывал стойки, удары и позиции. Потом снова сидел, гладил меч, отдыхая и успокаиваясь, прятал его в тубус и шёл под душ.

Вот и утром в воскресенье двенадцатого августа, когда мать ушла в большой поход по магазинам, Володя полез на антресоль и, разворошив хлам, достал меч. Но не для того, чтобы потренироваться, поддержать форму, а совсем с другим намерением. Он открыл тубус, загля-нул туда, словно убеждаясь, на месте ли драгоценное оружие, постоял, зажмурившись и тяже-ло дыша, потом шепнул сам себе:

– Ибо сказано: "Подвизайся добрым подвигом веры, держись вечной жизни, к которой ты и призван и исповедал доброе исповедание пред многими свидетелями"… Господи, прости меня…

После этого Володя выпрямился и с гордо поднятой головой вышел из квартиры. Когда-то он был дичью и прятался от охотников, но теперь, когда Господь дал ему силу и умение по-стоять за себя, он сам превратился в охотника и собирался отомстить за прежние унижения и страх.

Он нашёл Шнырёва не сразу. Пришлось минут двадцать походить по дворам. Шнырёв с компанией оккупировал "старушечью" скамейку – было их четверо, а развлекались они тем, что играли в карты, запивая это дело традиционной питерской "Балтикой". На кону стояло тыщ тридцать, и игра шла азартная. Так что, когда Володя подошёл и молча встал рядом, его даже не сразу заметили. Наконец один из парней скинул все свои карты и под незлобливую матер-щину проигравших сгрёб мятые деньги в кулак.

– О-о, кто к нам пожаловал! – воскликнул Шнырёв, вернувшись в объективную реаль-ность и заприметив в ней Володю. – Хочешь присоединиться, малёк? Если нет, то проваливай, пока я добрый.

С момента драки между ним и Сергеем Фёдоровичем прошло ещё не достаточно много времени, чтобы ужас от столкновения с превосходящей силой успел выветриться, поэтому Шнырёв пока остерегался лезть на рожон.

– Ты бил меня, – сказал Володя тихим, но твёрдым голосом. – Ты бил слабого. Ты – нечестивый грешник и должен быть наказан.

Зак Заком, но это был неприкрытый наезд. Спустить его просто так, означало для Юрки Шнырёва потерять уважение в глазах всей компании. Как её лидер он не мог себе этого позво-лить. Хотя и попытался всё свести к шутке.

– Не бил, а учил! – сказал Шнырёв, подтягивая ноги и садясь на скамейке прямо. – А кто сам без греха, пусть первым бросит в меня камень.

Парни заржали. Кое-чего Шнырёв в этой жизни нахватался. Володя же дёрнулся, чувст-вуя закипающий гнев. Да как он смеет цитировать Книгу?!

– Встань и прими наказание, как полагается рабу божьему, – сказал Володя.

Шнырёв зевнул. Он понимал, что теперь ему не отделаться. Придётся всё-таки встать и навалять этому… салаге. А если этот дед, пердун старый, снова появится, так ему и сказать: "Он сам полез".

Шнырёв встал.

– Чё-то я тебя не понимаю, салабон, – сказал он, растягивая слова. Ты напрашива-ешься, да? С фингалом давно не ходил?

Шнырёв сделал шаг вперёд, приближаясь к Володе. Парни за его спиной улыбались в предвкушении.

– Держи голову, – посоветовал Шнырёв, потирая кулак. – Тогда без крови обойдёмся.

Володя понял, что медлить больше нельзя, и вытащил меч. Шнырёв застыл с раскрытым ртом.

– А-а… – только и успел сказать он.

Володя ударил его – без замаха, точно соразмеряя силу. Клинок полоснул по предпле-чью Шнырёва, чуть пониже рукава стильной майки. Чирк-чирк-чирк. Володя прошёлся кончиком меча по животу Шнырёва и по груди, располосовывая одежду и нанося неглубокие раны. Кровь обильно полилась из ран.