Сны Эстер (СИ) - "Salvill Vilder"

— Чистейший личный интерес, можешь не заморачиваться, — хмыкнула в ответ Эстер. — А о чём ещё? Ну, тоже чисто как пример.

— Пытаюсь понять, что ты имела в виду, когда набросилась на меня по дороге в театр.

«А, значит, всё-таки задела», — злорадно улыбнулась девушка, прикрывая на миг глаза. Выводы напрашивались сами собой. Может, удастся ещё и развить тему и довести план до конца. По крайней мере теперь, когда появился шанс, сделать это для Эстер стало делом чести. Сейчас, правда, явно не удастся: оппонент выглядел вялым и потрёпанным, и на спор он вряд ли пойдёт, скорее, как-нибудь сменит тему или вовсе уйдёт вниз. Тут Эстер прислушалась. На лестнице послышались шаги. «Марта наверное звать идёт», — подумала она. Арлен на звук среагировал ещё раньше, сев на кровати и переведя взгляд на дверь. После визита Марты он как будто слегка успокоился, но снова открывшаяся дверь вернула всю тревогу.

— Лита, вы всё-таки без зонта шли? — как только она открылась, заглянула в проём и удивилась Эстер.

Девушка молча прошла в комнату, закрыла дверь. Похоже, действительно никто не предложил им ни плаща, ни зонта: короткие волосы Литы хаотично торчали мокрыми иголками во все стороны, девушка мелко дрожала и пыталась отдышаться, как после бега, а с одежды ручьями текла на пол вода. Эстер перевела внимание на хозяина комнаты, узнать, не беспокоится ли он за деревянный пол. Но его явно беспокоило не это.

— Лит, где Саюла? — осторожно спросил Арлен.

Девушка всхлипнула, задрожала сильнее, обхватив себя руками за плечи. Дурное предчувствие неприятной холодной волной прошлось по телу, Эстер молча переводила взгляд с неё на мага и обратно. Арлен поднялся с места, подошёл было ближе.

— Лита…

— Не трогай меня! — вдруг с криком вскинула взгляд она, на что он остановился в двух шагах от неё. — Я вообще шла сюда, чтобы тебя придушить к чёртовой матери… Но ты ж не виноват… — уже прерывисто зашипела Лита, больше напоминая загнанного зверя. — В чём и проблема… Только идея, не действие, мысль, воплощённая чужими кривыми руками… Поотрывать бы их…

— Лита, что случилось? — мягко, но с явным напором перебил её Арлен.

Она обрала руки от плеч, будто пытаясь ответить рваными жестами, не находя слов. Но слова наконец-то нашлись:

— Несущий трос порвался. Мы надеялись, но… сказали, несовместимая…

Голос сорвался, она зажмурилась и снова вцепилась в промокшие плечи, пытаясь задавить рыдания. Дождь барабанил по крыше, не давая места тишине. Но ей места не было: Лита хрипло вдохнула и вдруг, закрыв лицо руками, закричала, а после слепо больше упала, чем рванулась в сторону рабочего стола, схватил оттуда обрезок тонкого листа металла. Арлен ещё раньше кинулся ей наперерез, но успел только схватить её за руки, чтобы остановить. Она с криками вырывалась, но безуспешно. На мокрой одежде появилась кровь. Но била обрезком Лита себя на руке, пока его наконец не удалось вырвать и отбросить в сторону. Она не успокоилась, но перестала вырываться, переломившись в ещё крепко держащих руках пополам и продолжая уже тише, но задыхаться от слёз. Эстер осталась на своём месте в ступоре.

— Эстер, сходи за Рэйгой, — вдруг тихо попросил маг.

Девушка тут же сорвалась с дивана на лестницу, по пути заметив, что успел вылезти из своего укрытия на столешницу Тильд. Эстер надеялась, что аптекарша ещё не спит.

***

— Идёшь на похороны?

— Я занят.

Но Эстер знала, что причина не только в этом. Да, сначала была причина нелюбви к скоплениям людей. Но была ещё одна, причём довольно сомнительная: вина. Арлен отрицал наличие этой причины, но Эстер явно видела, что он сам в этом не до конца уверен. Всё-таки если бы не предложенная и позабытая уже идея…

Как оказалось, на последней репетиции действительно сорвался один из несущих декорации тросов. Перетянутый тяжёлый канат, лопнув в протёртом месте, как струна резко ринулся вниз, потянув за часть массивной декорации. Саюла задержалась на сцене поправить платье. Девушка скончалась на месте. Поэтому репетиция и стала на тот день последней. Премьеру отменять не стали, быстро починили систему декораций, афишу спешно сменили, а вместо Саюлы на роль выпустили актрису из второй труппы. На том инцидент и был исчерпан.

Дальше театра и дома Марты скорбь не ушла: никто не знал. Но, как знала Эстер, человек на похороны собралось много. Сама она не ходила. Во-первых, осталась вместо Марты следить за домом. А во-вторых, Эстер отчего-то не считала себя достаточно близким для Саюлы человеком. И её это пугало. Пугало и странное осознание, что действительно скорби она не чувствовала. Грусть, тоску, досаду — но не скорбь. С ужасом Эстер ловила себя на мысли, что жалеет лишь о том, что не успела с ней пройтись по возможным местам работы. Хотелось с кем-нибудь об этом поговорить, но и этого потерявшаяся в притихшем доме девушка боялась.

А дом действительно затих. Непривычную тишину, что пришла на смену тёплому и живому шуму, нарушали только стоящие в холле часы. Эстер думала, что от их тиканья сойдёт с ума, и впервые была рада слышать грохот кастрюль на кухне. Готовят еду — значит, не все ещё вымерли. Но на обеде, где обычно собирались все жители, приходилось снова сталкиваться с натянутым молчанием, вместо обычной пускай тихой, но живой болтовни.

На Литу Эстер старалась просто не смотреть. Однажды столкнувшись в коридоре у душа, она её вовсе не узнала. На девушку было больно смотреть, а Эстер даже и не знала, что ей делать. В итоге решила не делать ничего. И от этого словно оказалась в стороне от всех, не понимая ситуации и стыдясь собственного бесчувствия. Единственным ободряющим фактором в этой оказался на удивление снова Арлен. Как и Эстер он предпочитал отмалчиваться и не лезть к близким друзьям Саюлы со своим сочувствием — только Лита порой приходила выговориться сама и Эстер не раз была свидетелем, то и дело при этом откладывая на потом свои переживания. Ну а к периодической его апатии все уже давно привыкли, а кто не привык, те принимали его неприметное слегка растерянное молчание за всё ту же скорбь. А Эстер просто делала вид, что она неплохая актриса и хорошо держит себя в руках. Держаться всё равно приходилось, но не по тем причинам, которые приписывали некоторые окружающие.

А месяц близился к концу.

Глава IX — Без моей помощи ты ничтожество

Под ногами мягко шелестела прелая листва, лес никак не кончался. Эстер казалось, она ходит кругами. Чёрные сплющенные с боков стволы, казалось, бесконечно высоких деревьев стояли кругом сплошной стеной, а колючие бесцветно-пепельные кустарники не пускали с тропы. Где-то высоко над головой то и дело шелестели крылья, слышались хриплые голоса птиц, временами девушка могла различить блеск хищных глаз среди листвы. Останавливаться не хотелось, но и идти дальше было боязно: а куда она вообще идёт? Эстер не знала, но продолжала двигаться вперёд, следуя за едва видимой во влажном полумраке тропинкой.

Вдали слышался смутно знакомый голос. Слов было не разобрать, но Эстер отчего-то была уверена, что едва слышная, всё время повторяющаяся строчка или фраза предназначена ей. Направление, откуда звали или предупреждали, она разобрать не могла и лишь надеялась, что виляющая из стороны в сторону тропа ведёт именно туда, а не куда-то ещё. В любом случае, голос со временем не удалялся. Но и не приближался. Чёрные птицы всё чаще давали о себе знать. В какой-то момент она снова подняла взгляд, среагировав на особенно громкий голос пернатого обитателя местных ветвей. От увиденного пришлось на миг похолодеть, что-то подсказывало, что ничего хорошего это не предвещает. Нет, это не крылья шелестели среди листьев. Это редкие листья колыхались там, где не было оперения и злобных блестящих глазок. Отчасти казалось, что стая пернатых и есть листва. Оперённое стаей хищников дерево; вот и птичьи яйца лежат в раскрытых цветках на концах ветвей, созревают. А там, чуть дальше, среди тонких настоящих листьев, тоже напоминающих оперение, наверняка дозревают птенцы. Так значит, и под ногами не листва? Эстер отступила назад, пытаясь разглядеть сквозь туман мягкую землю. Скорлупа, полуразложившиеся перья, хорошо сохранившиеся черепа с острыми клювами, изогнутыми, как крысиные зубы, и устрашающе глядящими на неё пустыми глазницами. Птицам на деревьях явно не понравился этот шаг назад. Они манили её дальше, вперёд, где слышался ещё более чёткий шорох множества крыльев, чаще перекликались сорванные когда-то прекрасные голоса. Эстер была уверена: когда-то птицы были певчими. Так отчего сейчас они только хрипят и так недовольно щёлкают зубами-клювами, косясь на неё слепыми блестящими глазами? А стая потихоньку начала шевелиться, отдельные птицы то и дело перелетали с ветки на ветку, другие просто хлопали крыльями, крепко держась за насест единственной когтистой лапой.