Мужчина что (не) надо (СИ) - Рымарь Диана

И ринулся к своей машине.

«Мерседес» завелся с пол-оборота, помчал хозяина вперед.

Тимур снова попытался позвонить Ангелине, но ее телефон в очередной раз пропиликал длинными гудками, а потом отключился.

«Или отключили!» — заскрежетал он зубами.

Тимур надавил на газ в надежде нагнать машину. А дальше повезло — увидел вдалеке на низине в пробке серую крышу «форда». Не знал, тот ли, но очень надеялся, что так оно и было, решил довериться интуиции.

Краснодарские пробки сами по себе — испытание. Но до сегодняшнего дня Тимур не представлял, насколько коварное. Машины стояли плотными рядами, и ни туда, ни назад. Только он собрался выйти, добраться до вожделенного «форда» пешком, как все двинулись вперед. А потом резко затормозили на красный. Зато преследуемая машина успела проехать на зеленый.

Тогда Тимур сделал то, чего обычно себе не позволял: наплевал на правила дорожного движения и выехал на обочину, обогнул стоявшую впереди машину, прямо на красный рванул вперед. При этом вдавил педаль в пол, спеша нагнать «форд».

Вскользь заметил сбоку машину полиции, но это заставило его лишь увеличить скорость. Наличие стражей порядка рядом не пугало, скорее уже радовало.

Тимур летел за «фордом», который, кажется, заметил погоню и также летел вперед. Только куда ему тягаться с новеньким «мерседесом»? Когда машины поравнялись, отчаявшийся гонщик увидел в салоне Прутского и оскалился, заметив, на заднем сиденье девушку со светлыми волосами. Было не разглядеть, Ангелина ли. Но если не она, с чего Витинатору удирать?

Акулов рванул машину вперед и буквально преградил ею путь для серого «форда». А сзади его тут же подперла другая машина.

Тимур выскочил из салона и ринулся прямиком к водительскому месту:

— Убью, тварь! — заорал так, что аж самому стало страшно.

Рывком открыл дверь, которую водитель даже не догадался запереть, и выволок Витинатора на проезжую часть. От всей души приложил лицом об капот машины и отшвырнул на асфальт. Потом ринулся прямиком к задней двери. Готов поклясться, что на сиденье было двое пассажиров. Теперь же осталась одна Ангелина со связанными сзади руками.

— Куда делся второй?

— Сбежал… — чуть не плача ответила она.

Тимур помог ей выбраться, крепко обнял и наконец-то вдохнул полной грудью. Такое ощущение, что всё время погони и не дышал толком, таким сладким и живительным ему показался теперь дорожный воздух. На душе мгновенно полегчало, а по крови разгулялись шумной компанией эндорфины.

Вот что ему было нужно для счастья — обнять жену.

— Линочка, милая, ты в порядке, девочка моя?

Он развязал ей руки и усадил в свою машину.

И в этот момент подъехала полиция.

— Ты у меня за это сядешь! — гаркнул Тимур, возвращаясь к всё еще лежавшему на асфальте Прутскому.

* * *

Разобравшись с полицией и Витинатором, Тимур отвез жену к ней домой. Усадил в гостиной и теперь внимательно рассматривал со всех сторон.

— Как он тебя… — зло шипел, повернув любимое лицо к свету.

На правой скуле у Ангелины виднелось сильное покраснение, а еще царапина, к счастью, не глубокая.

— Давай, обработаю.

Он забрал у жены аптечку и аккуратно промакнул ватный диск в перекиси, приложил к царапине, потом зачем-то подул на ранку.

Вроде бы всё позади, а сердце продолжало биться как сумасшедшее. Дыхание его с шумом вырывалось из легких. Чуть не угробил любимую по своей же тупости. Ведь знал Витинатора — это псих, а не человек. Но даже не предположил, что тот мог попытаться отыграться на его жене, обезопасил только тетю Аню. Между прочим, Ангелина совсем ни при чем, что она сделала этому гаду?

— Лин, извини за Прутского, это из-за меня всё.

— Ты помог его жене? Молодец! — усмехнулась Ангелина, а потом охнула, дотронувшись до пострадавшей щеки. — Болит, зараза…

Тимур сел рядом, задышал еще громче и вдруг схватил руку жены, прижал к груди:

— А у меня здесь болит. Лина… Я так люблю тебя, малышка! Я без тебя не существую! Давай, ты сейчас соберешь самое необходимое, мы заберем Веру и поедем домой, а?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Жена застыла на месте, пораженная его откровенной речью.

Помолчала. Наконец, зашептала тихонько:

— Спасибо тебе большое, что выручил, что заступился. Я вижу, ты другой стал, внимательный, чуткий, хороший. Но не могу я к тебе вернуться, прости меня…

Она била его словами даже больнее, чем Степанов пудовыми кулаками.

— Почему, Лин? Из-за драки? Это чушь, ребячество. Ты знаешь, я обычно не такой.

— Не из-за драки, — покачала она головой.

— Тогда что? Я на всё готов! Кружусь вокруг тебя как умею, а толку… Что я делаю не так?

Ангелина вдруг замера, уставилась на него круглыми глазами.

— Правда не понимаешь? Ты изменил мне, Тимур! Ты мне нож в спину воткнул, ты предал…

— Прости, Лин! — простонал он с чувством: — Пожалуйста, прости меня! Я триста раз пожалел, я семь кругов ада прошел… Если хочешь знать, у меня за эти полгода вообще никого не было! Кроме того нашего раза, никого вообще. И не будет! Я готов дальше меняться, стать тем, кто будет тебя достоин! Извини за драку, за корявые попытки ухаживать, за то, что деньгами тебя шантажировать пытался…

— Я готова простить тебе всё, что угодно, Тимур! Твою грубость, ребячество, невнимательность. Всё, кроме измены. Это не могу! — замотала она головой. — Это всегда будет стоять между нами…

— Что я могу сделать, чтобы это исправить?

— Ты ничего не можешь! С этим уже ничего не поделать. Не мучь меня, отпусти, хватит травить душу… — взмолилась она.

— Ты хочешь, чтобы я ушел? — спросил он с надрывом.

От ее кивка внутри всё сжалось, заныло от нестерпимой боли.

— Если это правда то, чего ты хочешь, я выполню твое желание, Лина. Навязываться больше не буду.

Он встал и, шатаясь, поплелся в прихожую, чувствуя себя так, будто из него только что выдернули позвоночник. Никакой опоры он больше не ощущал, а способность передвигаться, казалось, осталась по чистой случайности.

Всё правильно, даже справедливо — изменников не прощают. Если не любят…

Глава 67

Любовь

— Вот и всё… конец! — стонал Тимур, поднимаясь на свой этаж.

Не помнил, как доехал до дома, как умудрился ни во что не врезаться. Мозги будто отключились, а тело пульсировало болью. Ладно бы боль была от кулаков Степанова — это он с легкостью пережил бы. Справиться с болью разодранного в клочья сердца куда сложнее.

«Она не простит меня никогда…» — обреченно повторял он про себя.

Кое-как достал ключи, открыл квартиру, вошел.

Но далеко не прошагал. Захлопнул дверь и сполз по стене прямо в прихожей.

«Надо как-то исправить ситуацию, хотя бы попытаться сделать что-то еще?» — мучили мозг слабые всполохи мыслей.

Однако теперь как никогда ясно Тимур понимал: он сделал всё, что мог. Всё-всё от него зависящее, чтобы Ангелина посмотрела на него по-другому, чтобы простила его. Дальше пусто. Дальше развод. Она больше никогда не пустит его в свою жизнь, не примет его. И причина тому тот факт, что он убил в ней любовь.

Тимур не винил Лину, нет. Она хорошая, умная девочка, которая была ему предана и честна с ним. А он собственными руками убил ее любовь.

Зажрался, подумал, что ему всё можно и счастье неизменно. А оно вон как повернулось. Щелчок, и нет самой большой любви в его жизни. Теперь только черная пустота.

Она больше не любила. Именно поэтому не простила и не простит. От осознания этого хотелось орать, крушить всё вокруг, биться головой о стену.

«Соберись, Акулов, соберись», — пытался он привести себя в чувства.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Лучшее, что он мог сделать, — вернуться обратно в Питер и оставить Ангелину в покое, дать ей развод и всё, что она захочет, включая эту квартиру. Пусть живут с Верочкой здесь. Надо было сразу их здесь поселить, а ему съехать.

Но если он уедет в Питер, разве это будет честно по отношению к собственному ребенку? Он один раз уже исчез на полгода, и пострадала Вера… Он больше не мог и не хотел ранить маленькую девочку с таким большим и любящим сердцем.