Лань в чаще. Книга 1: Оружие Скальда - Елизавета Дворецкая

На первый ночлег на Квиттинге они остановились в Белом Зубе. Обитатели усадьбы оказались первыми квиттами, которых Ингитора увидела, и они показались ей совсем не плохими людьми. Наслушавшись рассказов о тридцатилетней квиттингской войне, разорившей когда-то населенный и богатый полуостров, она ожидала увидеть тут разруху, нищету, затравленных и напуганных людей. Ничуть не бывало! Халькель хёльд, веселый, красивый человек лет двадцати восьми, его жена и двое детей, их челядь и гости, вся усадьба, многочисленная скотина, убранство дома – все дышало спокойствием, благополучием и изобилием. Гостей приняли очень радушно, и Халькель хёльд с семьей полностью разделял все чувства Ингиторы – он состоял в родстве с Хеймиром конунгом.

– У моего отца, Дага хёвдинга, была сестра, ее звали Хельга, – обстоятельно рассказывал он Ингиторе. – Это была, говорят, замечательная женщина, красивая, приветливая, ее все любили. На ней женился первым браком Хеймир конунг, и Хельги ярл – ее сын. Значит, он мой двоюродный брат. А через него и Эгвальд ярл мне брат, и я чрезвычайно огорчен, что с ним случилась такая незадача! Ну, даже поговорка есть: ничего нет сильнее, чем злые чары! Кюна Хёрдис – колдунья, тут даже сомневаться не в чем. По справедливости, это они должны заплатить вам виру за колдовство, а не вы им! Ведь в Слэттенланде, я слышал, есть закон, что запрещает вредоносную ворожбу и даже приравнивает ее к убийству?

– Да, такой закон у нас есть. Но только вот фьялли, как ни странно, не хотят подчиняться нашему закону!

– Правда, у них могло бы быть оправдание. В конце концов, ведь это Эгвальд ярл напал на них первым. Да, я знаю, он хотел отомстить. Но все же… Это очень темная сага, и я даже не знаю, что здесь подумать…

Не только Халькель хёльд, но весь род Дага хёвдинга превыше всего ставил справедливость и потому не знал, что думать об этих событиях. Примерно такие же разговоры Ингитора вела три дня спустя и в усадьбе Поле Тинга, где жил сам Даг хёвдинг. Здесь ее принимали с тем же радушием, почти как свою: Эгвальд ярл и здесь, в доме у родичей, успел рассказать, что хочет отомстить за ее отца и взять ее в жены. Но его боевой задор тут не встречал понимания. Род из Тингваля отличался исключительным миролюбием, и Даг хёвдинг – рослый, очень сильный мужчина лет пятидесяти, отличный воин – только и перебирал в уме разные возможности уладить дело миром.

– Лучше всего было бы, если бы Торвард конунг женился на йомфру Вальборг! – говорил он. – Может быть, он это и имел в виду, когда приглашал ее приехать с выкупом. Тогда со всеми старыми и новыми недоразумениями было бы покончено: в роду Хеймира была бы женщина из рода Торварда, то есть Эйра дочь Асольва, а в роду Торварда – женщина из рода Хеймира, то есть Вальборг.

Но Ингитора чувствовала только возмущение, слушая эти, в общем-то, разумные и справедливые речи. Торвард конунг был ее собственным, кровным, личным врагом, и Вальборг не имела права на него посягать!

– Мы не понаслышке знаем, что такое эта война! – рассказывала Ингиторе жена Дага, фру Борглинда. – Война пришла в мой дом, когда мне исполнилось всего четырнадцать! Я знаю, о чем говорю! Мой отец погиб в Битве Конунгов, и с ним все мужчины нашего рода, четырнадцать человек! Моему брату Атли едва сравнялось тринадцать! Слава асам, Хагиру было только девять, поэтому он остался жив – и он остался старшим мужчиной в роду Лейрингов, старшим в девять лет! Мы остались, толпа женщин и детей без защиты, без поддержки, были вынуждены принимать в доме фьяллей! Я подносила кубок Асвальду Сутулому – ах, если бы ты знала, как мне хотелось выплеснуть этот кубок в его длинную, бледную, самодовольную рожу! Наверное, ты его там увидишь. У него, говорят, болит спина, и его так скрутило, что он уже лет пятнадцать не вылезает из дома. Так ему и надо!

– Мы непременно принесем жертвы, чтобы это дело кончилось миром и не вызвало новой войны! – говорил Даг хёвдинг. – У нас тут еще хорошо, на восточном побережье фьялли не бывали. А вот ты поплывешь через Юг и Запад – там есть места, где совсем не осталось людей. Одни призраки!

– Поплывешь через Острый мыс… – Фру Борглинда как-то всхлипнула, и ее румяное лицо дрогнуло. – Там стояла наша усадьба, Лейрингагорд, та самая… Она уж тридцать лет как сгорела. Хагир, мой брат, рассказывал, что однажды видел там призрак нашей бабки Йорунн… Она, бедная, сгорела тогда, когда Торбранд конунг жег Острый мыс… Не хотела выходить из дома, не хотела! Она была упрямая… Все Лейринги упрямые…

– Теперь там живет Хильда Отважная, – добавил их младший сын, Дагвард, пока Даг хёвдинг, обняв, успокаивал жену. – Сестра Бергвида Черной Шкуры. Построила себе усадьбу почти на том же месте, где был Лейрингагорд, и назвала ее Фридланд – Мирная Земля.

– Ну, она ведь тоже из Лейрингов и имеет право там жить, – пояснил Даг хёвдинг. – Ее мать, кюна Далла, приходилась моей жене двоюродной теткой.

Ингитора ничего не отвечала и ни о чем не спрашивала. У нее кружилась голова от всего узнанного, от запутанных родственных связей, сложных поворотов судеб тех людей, что один за другим проходили перед ней. В живых лицах перед ее глазами разворачивалась сага о Квиттингской войне. И конца у этой саги еще не было, он даже еще не показался вдали. Какая часть достанется ей, Ингиторе дочери Скельвира? Какими словами будут поминать ее будущие рассказчики?

Несколько дней они плыли на юг вдоль восточного побережья Квиттинга. Эта земля была густо населена, и отыскать место для ночлега не составляло труда. Но чем дальше на юг, тем пустыннее делались берега.

– От нас тут уже недалеко до Бергвида, не к ночи бы его поминать! – сказала ей хозяйка одной из усадеб, в которой они заночевали, фру Альверид. Она уже много лет вдовела и жила с дочерью, но управляла усадьбой и челядью так же уверенно, как кюна Ульврун – Рауденландом. – Когда-то он хорошо знал дорогу в наши места, у него тут неподалеку были дружки, он у них часто останавливался и жил, пока не проживет все награбленное и не соберется в новый поход. В последние пять лет, слава Тюру, его почти не видно. Теперь-то благодаря Вигмару хёвдингу он уже не может так легко разбойничать, как раньше. С тех пор как его принудили отказаться от всех притязаний на звание конунга, он плавает все больше на западе. Нам-то и вовсе нечего бояться – здесь уже земля Фридланда, мы платим дань йомфру Хильде, его сестре. Вот только не знаю, как вы поплывете… Что ни говори, а слэттов и фьяллей он терпеть не может. Ты, йомфру, достойная девушка, я принесу жертвы дисам, чтобы ты благополучно миновала эти места.

– Если он нам встретится, еще неизвестно, за чье здоровье надо будет приносить жертвы! – буркнул Ормкель. – Мы-то тоже его не любим, не только он нас.

Фру Альверид ничего ему не ответила, но когда он отошел от них, сказала Ингиторе:

– Мужчины любят бахвалиться, они все говорят, что Бергвиду не поздоровится, когда он встретится с ними. Но его не смогли одолеть даже такие люди, как Торвард ярл и Хельги ярл вместе, а потом он еще убил Рагневальда ярла, родича вашего конунга, а он уж был мужчина хоть куда, хоть и не первой молодости. Я его видела, он ночевал у нас перед той битвой. Тому уж больше пяти лет. Пусть твой хирдман хорохорится, но мой тебе совет: если только услышите про Бергвида, бегите и прячьтесь, как сумеете. Не попадайтесь ему.

Ингитора всей душой стремилась последовать этому совету. Мысли о Бергвиде Черной Шкуре мешали ей спать по ночам, как ни уставала она за целые дни плавания. Раньше ее занимали только свои дела, а теперь поневоле приходилось думать и о других опасностях, так некстати оказавшихся у нее на пути! О Бергвиде, слухами о котором полнился Морской Путь, она думала не столько со страхом, сколько с досадой: предстоящее ей дело и так не из легких, и еще одно препятствие в лице знаменитого морского конунга ей было совсем ни к чему!

После усадьбы фру Альверид побережье Квиттинга стало почти безлюдным. Низкий каменистый берег, покрытый еловым лесом, тянулся и тянулся за правым бортом, и только кое-где на нем виднелись пасущиеся козы или деревянные сушилки для рыбы, указывая на близкое жилье. Сами жилища, усадебки и домики под зелеными дерновыми крышами, иногда давали о себе знать только столбиками дыма, а без этого были неразличимы среди буйно разросшейся летней зелени. Несколько раз за первый день Ингитора видела разрушенные остатки старых усадеб, едва видные под зарослями.

– Сегодня нам нужно уплыть как можно дальше! – два дня спустя сказал Ингиторе Хьерт Вершина, кормчий «Бергбура». Это был пожилой, неглупый, добродушный человек, совершенно не склонный к обычному фьялльскому бахвальству, и с ним у Ингиторы установилось нечто вроде дружбы: они нередко беседовали, и он успел рассказать ей много забавного про бергбуров, в честь одного из которых кораблю дали название. – Теперь дни долгие, и пока светло, мы попробуем доплыть до речки Моркэльв и переночуем там. Тогда до Острого мыса останется меньше одного дня пути, и мы проплывем его засветло. Ночевать там ни к чему.