Аллигат 2 (СИ) - Штиль Жанна

Ольга с интересом изучала вывески и витрины, засматривалась на тяжеловесную каменную архитектуру старой части города.

А вот такого она ещё не встречала. Витрина с образцами разноцветного стекла напомнила многоуровневый пазл. Вывеска указывала на мастерскую по изготовлению витражей.

Ольга шла дальше. Удивилась, заглядывая в настежь распахнутые ворота каретного двора. Оказывается, есть и такие.

Снова ателье? Совсем недавно она прошла одно. Неужели портнихи и модистки с лёгкостью выдерживают жёсткую конкуренцию? Всё встало на свои места, стоило лишь разобраться в коряво написанной многословной выцветшей вывеске. Оказывается, вторым было ателье выходного платья. А вот и ювелирные украшения к ним. За зарешеченным окном следующей витрины сверкали в свете керосиновых ламп подставки с золотыми и серебряными изделиями.

Как ни хотелось Ольге заглянуть в манящую блеском солидную лавку, но она мужественно прошагала мимо. Лишь коснулась пальцами часиков, спрятанных под платьем на груди. Портить улучшившееся настроение она не станет.

Со второго этажа очередного дома из приоткрытого окна слышались звуки музыки. Ольга замедлила шаг. Играли на скрипке. Фальшиво. В её дёрганые звуки вплелись отрывистые мужские слова:

— С вашим старанием, мисс, играть только на похоронах!

В ответ скрипка пронзительно застонала и замолкла. Что-то там у них хлопнуло и резко затихло.

Понятно. Учитель и ученица, — улыбнулась Ольга, вспомнив свои занятия с Лоис. Кстати, пора перейти на трёхразовое обучение в неделю. Женщина быстро теряла интерес к рисованию, а Ольге частые занятия музыкой уже не требовались. Она попросит у миссис Макинтайр нотные альбомы и постарается восстановить в памяти названия знакомых пьес.

А глаза уже перебежали на следующее здание. Путница принюхалась: вкусно пахло карамелью, шоколадом и выпечкой. «Лучшая кондитерская лавка в городе» — гласила вывеска на французском языке. Яркая витрина пестрела расписными стеклянными и фарфоровыми шкатулочками, картонными коробками и деревянными ящичками, наполненными леденцами, печеньем, пряниками, халвой и пастилой. Ольга вздохнула и нехотя оторвала взгляд от знакомых хрупких шоколадных конфет — дорогое удовольствие.

Улица выбежала на набережную. Показался мост Воксхолл[1].

Не ожидая подвоха, Ольга шла по нему в предвкушении отдыха в парке. Когда заметила, что идущие впереди люди платят за проход, поворачивать назад было уже неловко. Хоть пенни из себя ничего ценного не представлял, но пенс здесь, пенс там…

Да и сэндвич с ветчиной тоже стоит пенни, — опечалилась Ольга. Позаботься о пенсах, а фунты о себе сами позаботятся. Экономить не получалось.

С Темзы дул ветер. Мутные воды реки шли рябью, набегали мерными волнами на берег, раскачивали привязанные лодки и плоты.

Ольгу обгоняли женщины с корзинами и мужчины с поклажей, мелькали мальчишки-газетчики, спешили кэбы и экипажи. Шум от вокзала долетал и сюда: предупредительно-тревожно гудели паровозы, заливисто верещали свистки кондукторов.

Выйдя на южный берег Темзы, Ольга свернула на Юг-Ламберт-роуд. Миновала железнодорожную станцию.

Вот и парк.

По всему было заметно, что он старый, слегка запущенный и очень уютный. Весна раскрасила его в свежие зелёные краски. Цвела черёмуха. Её белые соцветия-метёлки источали насыщенный аромат. В больших кронах высоких деревьев порхали птицы. Широкие пешеходные дорожки огибали лужайки с изумрудной порослью молодой травы и живучего пузыреплодника.

В парке было пустынно. Хмурая погода внесла свои коррективы в воскресный день. Редкие семейные пары с детьми подолгу не засиживались на влажных скамейках.

Ольга почувствовала, что устала. Устала настолько, что ридикюль казался неподъёмным грузом и оттягивал руки. Она бродила по аллеям недалеко от входа, подыскивая местечко для отдыха. К уединению не стремилась. Привлечённая весёлым детским смехом, повернула к лужайке. Трое детей бегали за громко лающей комнатной собачонкой. Две женщины сидели на скамье и беседовали о насущном, поминутно поглядывая в сторону подопечных.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Ольга облюбовала небольшую пустующую скамью у кустов дикой акации и сирени. Собиралась передохнуть и затем вернуться к набережной, пройти милю вдоль Темзы до Вестминстерского моста. А там Биг-Бен, Вестминстерский дворец, аббатство… Пальцы задвигались в предвкушении отличной «живой» натуры для рисования.

Открыв папку, Ольга поставила её на колени и принялась рисовать мост Воксхолл по памяти. Его каменные опоры, железные арочные пролёты… Спокойные воды Темзы и уток, плавно скользящих по водной глади у берега. На её рисунке была тихая ясная погода. Ни ветра, ни мороси, ни затянутого низкими облаками неба. Так виделось. Так хотелось.

А ещё хотелось наладить бизнес, обеспечить стабильный доход, взять в аренду домик в ближайшей деревушке и родить здорового малыша.

Хотелось жить на природе, дышать свежим воздухом, а не смрадом большого города.

Хотелось есть нехитрую и экологически чистую крестьянскую еду.

Она настолько увлеклась рисованием и собственными мыслями, что не сразу обратила внимание на мужчину.

Он сел на другой край скамьи — на расстоянии вытянутой руки от Ольги — и некоторое время неотрывно за ней наблюдал.

— Не думал, что вы настолько мастерски владеете карандашом. Да ещё левой рукой, — ворвался в её мысли глубокий голос с мягкими протяжными нотками заметного акцента.

Она узнала его. От лица отхлынула кровь и прилила к сердцу, забившемуся с удвоенной силой.

[1] Мост Воксхолл — первый в Лондоне железный мост на каменных опорах. Построен в 1829 году.

Глава 31

Ольга повернула голову, с силой надавив на карандаш. Она давно обнаружила в себе способность рисовать как правой, так и левой рукой. И совсем уж была озадачена, когда поняла, что может рисовать обеими руками одновременно. Когда-то она встречала тетради с разнообразными упражнениями для рисования карандашом обеими руками. Выполнение несложных заданий было полезно для развития координации и снятия стресса, как у детей, так и у взрослых. Тогда она не проявила к этому интереса. Теперь же подобные занятия казались ей очень увлекательными.

Мужчина сидел прямо и опирался ладонями на рукоять трости. Ольгу изучали глаза цвета крепкого чая: внимательные и чуть насмешливые.

— Вы очень изменились со времени нашей последней встречи, мисс Табби, — негромко сказал он.

Ольга совладала с подступившим волнением и, не отвлекаясь от рисования, спокойно ответила:

— Но вы меня всё равно узнали, мистер Уайт. Вы очень наблюдательны, — отметила, что он снова не поздоровался. Чего ещё можно ожидать от внебрачного сына герцога и танцовщицы? Дорогая одежда и правильная речь не спрячут уличного воспитания.

Трость качнулась; руки в тонких лайковых перчатках сжали набалдашник из жёлтого металла.

Ольга покосилась на трость. Набалдашник напомнил головку молотка плотника. Имелась в наличии и задняя часть в виде «ласточкиного хвоста». Забавно.

На лице мужчины мелькнуло подобие улыбки:

— Надеюсь, не наша последняя встреча стала причиной столь явного изменения вашего облика?

Вернувшись к рисованию, Ольга отозвалась:

— Порой женщине очень хочется изменить свой образ. Если нет возможности поменять гардероб, мы красим волосы.

Она глянула на мужчину — быстро, будто мазнула по лицу мягкой кистью. Память запечатлела лучики морщин, собравшихся в уголках прищуренных глаз, густые чёрные брови, длинные ресницы, прямую линию носа, глубокие носогубные складки, небольшие аккуратные усы, которых двенадцать дней назад не было, тонкие плотно сомкнутые губы, подбородок с глубокой ямочкой. Во всём облике Уайта было нечто манящее, притягательное.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Я всегда был убеждён, что женщины красят волосы и меняют причёску лишь в одном случае, — сделал он паузу и пристально всмотрелся в собеседницу. — Когда хотят что-либо скрыть.