Способен на все - Люси Монро

Клер перестала листать тетрадь и принялась ее читать. Она покрылась липким холодным потом.

– Бретт!

– Да, сахарок?

– Ты сказал, что дневник Лестера мог бы помочь расследованию?

– Да.

– Ну, я думаю, он у нас есть.

– Что? – Бретт быстро взглянул на Клер и снова перевел взгляд на дорогу.

– Ты помнишь, как подумал, что Лестер мог спрятать свой дневник, а потом забыть куда?

– Ну.

– Так вот, он спрятал дневник. В моем рюкзаке.

– Это невозможно. Ты бы уже давно заметила.

– Нет, не заметила бы. Тетради в черной обложке – это мои тетради по программированию. Я закончила реферат еще до того, как на меня напали в доме Джозетты. Помнишь, ты по моей просьбе сдал его преподавателю и мне поставили зачет?

– Но ты сто раз после этого заглядывала в рюкзак. Клер объяснила про свою систему классификации тетрадей для занятий.

– Я просто не замечала ее, потому что она мне была не нужна.

– Я не могу в это поверить.

– И я не могу.

– Он был при тебе все эго время?

Клер кивнула.

– Тот мужчина в туалете в университете был прав, но откуда он мог об этом узнать?

– Ты сказала, что подумала, будто в той тетради должны были быть твои лекции по программированию. Не значит ли это, что твоя тетрадь с лекциями пропала?

Клер принялась судорожно рыться в рюкзаке. Второй тетради в черной обложке не было.

– Да, лекции пропали.

– Возможно, Лестер подменил тетради.

– Может, моя тетрадь спокойно лежит в отеле? Бретт пожал плечами.

– Все возможно, но тот, кто отправился на поиски дневника Арвана, нашел твою тетрадь вместо того, что искал, и поэтому отправился за тобой.

– Лестер не стал бы нарочно подвергать меня такому риску.

– Сладкая моя, его разум помутился, скорее всего он тут же забыл, что сделал.

– Но мы об этом никогда не узнаем.

– Это точно.

Сердце Клер болезненно сжалось. Получалось, Лестер намеренно использовал ее как прикрытие, чтобы скрыть свои тайны.

Бретт взял мобильник и стал звонить. Клер слушала вполуха. Из того, что она услышала, стало понятно, что Бретт звонил Коллинзу.

Клер принялась читать дневник. Рядом с некоторыми заданиями Лестер ставил коды, и Клер легко смогла их расшифровать. Часть заданий была от правительства, часть – с пометкой от частных лиц. Лестер работал не только в Штатах, но и путешествовал по всему миру.

Чем дальше Клер читала, тем горше ей становилось. Потом она вовсе перестала читать, а лишь пыталась примирить разум с тем, что все записи – не плод больного воображения. За ними стоят действительные события, чьи-то трагедии, чьи-то судьбы. Судьбы людей, существовавших в реальности.

Бретт закрыл телефон и положил его на панель.

– Коллинз сказал, что подготовит отчет к тому времени, как мы приедем в Портленд.

– Как быстро.

– Он работал, пока мы готовились к твоим экзаменам.

– Я отвлекала тебя от дел, да?

– Я доверяю Коллинзу. Он справляется не хуже меня, и потом, – Бретт подмигнул ей, – мне было приятно тебе помогать.

Клер попыталась улыбнуться, но попытка не удалась.

– Я рада, – только и сказала она.

– В чем дело, Клер?

– Ничего. Просто... – она замолчала, собираясь с мыслями и борясь со спазмами в животе, – до этого момента все казалось мне нереальным. Я имею в виду то, что Лестер был наемным убийцей. Но имена людей, которых он убивал, вот они – здесь.

Глава 18

Клер держала в руках дневник киллера. На вид эта тетрадь была такой безобидной, такой будничной, и эта будничная безобидность находилась в таком кричащем противоречии с тем, что было внутри этой тетради, что у Клер кружилась голова.

– Он записывал имена людей, дававших ему работу, и причины, по которым его нанимали. Он был весьма скрупулезным в своих записях. Хотя, кто знает, что он при этом чувствовал? Холодная констатация фактов. Никаких сантиментов. Он был моим другом, и он убил всех тех, чьи имена записаны в эту тетрадь.

Клер терпела невыносимые муки. Как могла Куини спокойно читать этот дневник?

– Тебя колотит, – озабоченно сказал Бретт. – Хочешь, я остановлю машину?

У Клер сводило живот.

– Пожалуй.

Бретт заехал на стоянку и остановил машину в стороне от туалетов, возле столиков в тени деревьев. Клер открыл; дверь и, качаясь, вышла из машины. Ее тошнило, и она с трудом сдерживала позывы рвоты.

Она подошла к деревянному столу и опустилась на скамейку. В это летнее время они с Бреттом оказались не единственными, кто решил заехать сюда. Никто не обращал на них внимания. И Клер была этому только рада. Ей было неловко уже потому, что Бретт стал свидетелем ее слабости.

Клер потирала руки. Несмотря на теплое солнышко, et знобило. Она никак не могла взять в толк, как человек, которому она так хорошо относилась, мог убивать. Мысль о том, что от его руки погибли все, о ком имелась запись в этой тетради, была невыносима. Клер обхватила себя руками, словно стараясь загнать эмоции внутрь себя, словно боялась, что правда может взорвать ее и она развалится на кусочки.

Однажды Лестер сказал ей, что смотрел на свою работу как смотрит на свое ремесло солдат, только платят за это больше. Он просто вел войну за свою страну. Но воевать на войне и убивать по заказу – не одно и то же. Не может быть чтобы все перечисленные в этой книге люди представляли угрозу безопасности Америки и несли зло всему человечеству. Такого просто не могло быть...

И кто такой Лестер, чтобы решать, кого карать, а кого миловать? И кто такие те люди, что его нанимали, чтобы брать на себя ответственность за то, кому жить, а кому умереть?

Клер не могла смириться с той реальностью, какую открыл для нее дневник, потому что она продолжала любит! того старика, который вел его, продолжала скорбеть о его уходе.

Клер поняла, что плачет, только когда Бретт подошел и сел рядом. Он привлек ее к себе.

– Все в порядке, сахарок. Ты должна выплакаться. Мама всегда говорила, что Бог дает нам слезы, чтобы утолить боль.

Его сочувственные слова открыли шлюзы, и Клер зарыдала в его объятиях. Он обнимал ее, гладил, как маленькую, по волосам. Наконец Клер взяла себя в руки.

Он вытер ей лицо носовым платком.

– Сейчас ты в порядке?

Клер высморкалась и кивнула, хотя и не была уверена в том, что она действительно в порядке.

– Я не могу поверить, что Лестер убил всех этих людей. Мне он действительно был дорог, Бретт. Он был мне как родной человек.

– Девочка моя.

Бретт качал Клер, словно она и вправду была маленькой девочкой, и ей становилось легче, хотя она и понимала, что сама должна была справляться со своими эмоциями. Это – ее горе, и взваливать его на плечи Бретта было нечестно, но он как-то сумел разрушить те границы, за которые она до сих пор никого не пускала, и теперь все ее чувства были у него на виду.