Ранний Азимов (Сборник рассказов) - Айзек Азимов

Они пустились в обратный путь, осторожно выбирая дорогу на каменистом склоне.

— Знаешь, Артур, — заметил Макс, неожиданно остановившись. — Я все размышляю об этих статис-лучах…

— Да? — Артур подал ему руку, помогая спускаться.

— Мне пришла в голову одна идея, что если сделать их двумерными и изогнуть в пространство? Можно получить великолепную защиту, способную существовать, пока не иссякнет энергия — статис-поле.

— Для этого потребуются четырехмерные лучи, отец… о таких вещах приятно размышлять, но они неосуществимы.

— Ты полагаешь? Тогда послушай…

Но что именно следовало выслушать Артуру, так и осталось невысказанным — по крайней мере, в тот день. Пронзительный крик, раздавшийся впереди, заставил обоих твини поднять головы. Прямо на них несся Генри Скэнлон. За ним еле поспевала Айрин.

— Слушай, пап, я чертовски вовремя встретил тебя. Где ты был?

— Тут неподалеку, сынок. А где ты пропадал?

— А-а, тоже неподалеку. Послушай, пап. Помнишь, ты рассказывал про амфибий, что населяют высокогорные озера Венеры? Так вот мы с Айрин обнаружили целую колонию этих существ.

Айрин остановилась, переводя дыхание и энергично кивая.

— Они такие миленькие, мистер Скэнлон. И все — зеленые. — Она смешно наморщила носик.

Артур обменялся с отцом недоверчивым взглядом и пожал плечами.

— Вы уверены, что видели их? Я ведь помню, Генри, как ты заметил в пространстве метеор, и напугал всех до смерти. А потом выяснилось, что это было твое собственное отражение в стекле иллюминатора.

Генри, болезненно перенеся смешок Айрин, воинственно выпятил челюсть.

— По-моему, Арт, ты напрашиваешься на неприятности. Я уже достаточно взрослый, чтобы тебе их обеспечить.

— Ну-ка успокойтесь оба, — приказал старший Скэнлон. — Артур, ты бы лучше научился уважать хорошие манеры младшего брата. Так вот, Генри, имел в виду, что эти амфибии пугливы, как кролики. Никому еще не удавалось больше, чем мельком их увидеть.

— Пусть так, но мы нашли множество особей. Полагаю, они очарованы Айрин. Никто не может устоять перед ней.

— Уж мы-то знаем, кто не может, — громко рассмеялся Артур.

Генри напрягся, но отец встал между братьями.

— Прекратите-ка. Лучше пойдем и взглянем на этих амфибий.

— Поразительно, — воскликнул Макс Скэнлон. — Надо же, они дружелюбны, как дети. Ничего не понимаю!

Артур покачал головой.

— Я тоже, отец. За пятьдесят лет ни одному исследователю не удалось даже разглядеть их как следует. А тут их… словно мух.

Генри швырнул камешек в озеро.

— Эй, смотрите, смотрите.

Камешек описал высокую дугу, и не успел он плюхнуться в воду, как шесть зеленых тел разом перекувырнулись и скрылись под водой. Тут же одна из амфибий вынырнула, и камешек упал возле ног Генри.

Теперь амфибии подплыли совсем близко, количество их увеличивалось. Они собрались здесь со всего озера, лупоглазо таращась на твини. Безгубые пасти непрерывно открывались и закрывались в странном нечетком ритме.

— Мне кажется, они разговаривают, мистер Скэнлон, — заявила Айрин.

— Вполне возможно, — задумчиво согласился старый твини. — Их черепные коробки достаточно велики, чтобы вместить значительный мозг. Если их голосовые связки и уши настроены на звуковые колебания более низкие или высокие, чем человеческие, то мы не можем их услышать — это хорошо объясняет их немоту.

— Наверное, они так же деловито обсуждают нас, как и мы их, — заметил Артур.

— Конечно. И удивляются, что это за игра природы, — добавила Айрин.

Генри ничего не сказал. Он осторожно подошел к берегу озера. Группа амфибий неподалеку озабоченно нацелилась на него глазами; одна-две отделились от остальных и уплыли.

Но ближайшая особь осталась на месте. Ее широкий рот плотно сжался, глаза насторожились — но она не шевельнулась.

Генри остановился, заколебавшись, затем протянул вперед руку.

— Привет, Фиб!

"Фиб" уставился на протянутую ладонь. Очень осторожно его рука, с перепонками между пальцев, протянулась вперед и коснулась пальцев твини, тут же резко отдернувшись; пасть фиба заходила от беззвучного возбуждения.

— Острожно, — раздался позади голос Макса. — Так ты отпугнешь его. Их кожа ужасно чувствительна, сухие предметы могут раздражать ее. Обмакни руку в воду.

Генри немедленно последовал совету. Фиб напряг мышцы, готовый пуститься наутек при малейшем неосторожном движении, но все обошлось.

Вновь протянулась рука твини, на этот раз покрытая каплями.

Долго ничего не происходило, словно фибы обсуждали про себя дальнейший ход событий. А затем, после двух неудачных попыток и поспешных отступлений, руки вновь соприкоснулись.

— Ай да Фиб! — произнес Генри и сжал зеленую ладонь.

В первое мгновение лапа ящера, дернулась, стремясь высвободиться, а затем — Генри ощутил сильное ответное пожатие, такое долгое, что рука у него занемела. Очевидно, одобренные примером первого Фиба, его соплеменники подобрались поближе; к твини протянулось множество рук.

Остальные тоже спустились к воде и теперь обменивалась рукопожатиями с амфибиями.

— Вот что странно, — заметила Айрин, — каждый раз, когда я с ними соприкасаюсь, я начинаю думать о волосах.

Макс повернулся к ней.

— О волосах?

— Да, о наших волосах. У меня в голове возникает картинка — длинные белые волосы, поблескивающие на солнце.

Ее рука инстинктивно поднялась к собственным мягким локонам.

— Слушай-ка, — неожиданно вмешался Генри. — Я это тоже подметил. Это появляется у меня только тогда, когда я касаюсь их ладоней.

— А ты, Артур? — поинтересовался Макс.

Артур только кивнул, приподняв брови. Макс улыбнулся и шлепнул кулаком по ладони.

— Ну что ж, примитивный вид телепатии — слишком слабый, чтобы ощущаться без физического контакта, и даже даже тогда пригодный лишь для передачи некоторых простых образов.

— Но почему волосы, отец? — спросил Артур.

— Может быть, наши волосы заинтересовали их в первую очередь. Они никогда не видели ничего подобного и… и… ладно, кто из нас в силах объяснить их психологию?

Он неожиданно присел на корточки и смочил водой свой длинный хохолок. Вода вспенилась, когда фибы, взметнув зеленые тела, придвинулись ближе. Зеленая лапка осторожно скользнула по тугому белому хохолку. Движение сопровождалось взволнованной, хотя и не слышной болтовней. Отпихивая друг друга, стараясь занять место поудобнее, фибы боролись за привилегию прикоснуться к волосам, пока Макса, совсем выдохшегося, не поставили на ноги силой.