Лунный камень Сатапура - Масси Суджата

— Я его не похищала. Достопочтенный князь Сваруп скажет вам, что махараджи здесь нет.

— Точно, — подтвердил князь Сваруп и громко рыгнул в подтверждение своих слов.

— Его здесь нет, потому что она его убила. Иначе

почему он исчез сразу после ее отъезда? — вопросил Адитья.

Шут и раньше говорил с Первин по-английски, но она только сейчас поняла, как хорошо он владеет языком. Видимо, многому научился на охоте, где присутствовал король Георг, или ходил с детьми на уроки к мистеру Басу.

Колин положил нож и вилку.

— Я вижу, вас очень волнует судьба князя. Но у мисс Мистри не было решительно никаких оснований причинять вред махарадже. Ей поручено заботиться о его безопасности.

Адитья будто и не расслышал — он бросил на князя умоляющий взгляд.

— Ваше сиятельство, вы не представляете, как расстроена раджмата. Третью смерть она может не пережить.

— А что чоти-рани? — спросила Первин.

— Кто ее знает? Уехала кататься верхом. У нее на все один ответ. — В голосе шута сквозило презрение.

Колин встревоженно посмотрел на Первин.

— Кошмар какой-то. Нельзя же ездить верхом в темноте.

— Может, она уже и вернулась, — бросил Адитья. — Я приехал искать не ее, а махараджу.

Первин отметила, какой у шута тусклый голос, какой затравленный взгляд. Она спросила:

— А вам удалось до отъезда провести погребальный обряд над Бандаром?

Глаза шута увлажнились.

— Да. Я совершил все необходимое и отправил его вниз по реке. В следующей жизни быть ему великим человеком.

— И ты смеешь в такой момент рассуждать о судьбе какой-то обезьяны? — фыркнул Сваруп.

Шут тут же склонил голову.

— Прошу меня простить.

— А мог кто-то из обитателей дворца вывести махараджу за стены? — спросил Колин.

— Мы все как одна семья, все любим друг друга, — ответил, чуть помолчав, Адитья. — Кроме того, вдовствующая махарани выяснила у дурванов, не входил ли кто во дворец. Оказалось — никто, кроме вот нее и носильщиков паланкина.

— Но ведь слуги и фрейлины могут выходить за стены, не так ли? — спросила Первин, думая при этом, что враг, скорее всего, таится внутри.

— После смерти махараджи Махендры Рао многим слугам дали расчет. Махарани хотели, чтобы штат был меньше, но состоял из проверенных людей. — Из этих слов вытекало, что о самом себе Адитья весьма высокого мнения и очень хочет, чтобы все признавали его статус.

При этом вопрос он понял неправильно. Возможно, потому что устал после долгого пути в темноте. Как он вообще добрался? Первин вспомнила о приглашении Колина.

— Если хотите, Рама поставит еще одну тарелку и вы поедите.

Адитья благодарно кивнул и сделал шаг к столу, но тут князь отрывисто произнес:

— Нет. Он будет есть с другими слугами.

У Первин дернулись плечи. Обе махарани обращались с Адитьей как с придворным, и она ждала того же и от князя Сварупа. По каменному выражению лица Адитьи она поняла, что бестактность князя сильно его задела.

— Рама, накрой ему, пожалуйста, за чайным столиком на веранде. — Колин говорил ровно, и Первин поняла, что он пытается загладить нарушение протокола, да так, чтобы не обидеть ни одну из сторон. — Слева по коридору, через две двери, ванная комната.

Шут оскорбленно покинул гостиную.

Рама подошел к Колину поближе и тихо сказал:

— Еды на кухне не осталось! Все на столе.

Колин окинул взглядом скудные остатки пищи на серебряных подносах и в мисках.

— Если все поели, я попрошу Раму собрать тарелку.

Князь Сваруп вытащил изо рта куриную косточку и объявил:

— Собачья нынче жизнь в гостевом доме.

Рама сходил на кухню и вернулся с металлической тарелкой — с таких кормят нищих и работников. Первин подумала: он, видимо, выбрал ее, поскольку разбирается в кастовых особенностях, на которые указал князь Сваруп. Не глядя на князя и его придворного, Рама переложил на тарелку остатки риса и овощей. Виндалу не осталось.

— Так нас кормят пищей для слуг! — тихо сказал князю Чираг Дхиллон на маратхи.

— Простите, мы не ждали высокородных гостей, — откликнулся на том же языке Колин.

Глядя в спину Раме, который уносил прочь полупустую тарелку, князь Сваруп осушил свой бокал.

— А вино еще есть? Или в винном погребе так же пусто, как и в буфете?

Колин перевернул бутылку.

— Ничего не осталось. Завтрак подадут в восемь — в девять нам нужно выехать на станцию.

Первин не сводила глаз с полуоткрытой двери на веранду. Ей не хотелось выражать согласие с планом Колина, зато хотелось, чтобы князь и его люди этому плану последовали. И Адитья тоже.

Она знала, что, если мужчины уедут в Пуну, ей проще будет добраться до дворца и выяснить то, что выяснить необходимо.

20. В разные стороны

На рассвете следующего дня Первин зажгла свечу у кровати. Ополоснула лицо водой, надела юбку с разрезом, блузку, жакет, который привезла из Бомбея. Сложила в небольшую сумку самое необходимое: фляжку с водой, блокнот, перо, фонарь на батарейках. Взяв ботинки в одну руку, а сумку в другую, она на цыпочках прокралась на веранду. Не хотелось никого разбудить.

Но ее уже дожидались.

— Доброе утро, — поздоровался из своего любимого плетеного кресла Колин. Она заметила, что он полностью одет: брюки, белая льняная рубаха, ботинки.

— Доброе утро. Сегодня йоги не будет? — А она-то рассчитывала, что он уйдет из дому.

— Нет времени. Поглядите вон туда.

Туман еще не рассеялся, но она увидела какое-то шевеление в кроне жакаранды и быстро поняла, что там стая обезьян. Хануман спрыгнул на землю, за ним еще четыре обезьяны примерно того же размера.

Первин не терпелось двинуться в путь, и все же она улыбнулась.

— Какое семейство — не разлей вода.

— Совершенно верно. Родня всегда рядом, и есть кому тебя защитить. Нам, людям, есть чему у них поучиться. — Колин вздохнул, потом обернулся, увидел, что на ней костюм для верховой езды. — Так, и что вы затеяли?

Первин помнила, что рядом с верандой находится целый ряд гостевых комнат. Указав на них головой, она пробормотала:

— Предлагаю поговорить в саду.

Колин дошел с нею до жакаранды — там стояла железная скамья, с нее открывался вид на горы. Первин села и принялась шнуровать ботинки. Заметила, что Колин не взял палку. То ли он сегодня чувствовал себя крепче, чем накануне, то ли пытался скрыть свою слабость от князя Сварупа.

Посмотрев, как она обувается, Колин сказал:

— Судя по вашему наряду, вы не собираетесь сегодня посещать наших начальников в Пуне.

Первин решила, что будет твердо стоять на своем.

— Да, у меня другие намерения. Я бы очень хотела позднее встретиться с вами во дворце — и приводите с собой поисковую группу, какую сможете собрать. Я позабочусь о том, чтобы вас впустили.

Колин не стал садиться. Пнул лежавший между ними белый камушек. А потом, не сводя с этого камушка глаз, спросил:

— Князь ведь не знает, куда вы собрались, верно?

Первин разве что не закатила глаза.

— Нет, конечно. Князю я не доверяю, и вообще, мне хочется его пнуть, как вот вам — этот камушек. А вот в то, что Родерик Эймс взял у него частный оплачиваемый заказ, я верю — вы ведь уловили, о чем речь?

— Более или менее, — ответил Колин. — И для меня это загадка. Государственные служащие не имеют права брать деньги у сторонних заказчиков.

— Вы об этом уже говорили. У меня есть все основания полагать, что Родерик также собирается взять подряд у Язада Мехта. Утром после того, как мы ужинали все вместе, они куда-то ездили вдвоем.

Колин покачал головой.

— Но если я заведу об этом речь, я лишусь дружбы Язада.

— В тяжелом вы положении.

— Да. Но давайте лучше сосредоточимся на другом. Что я скажу князю Сварупу о вашем исчезновении?

Первин нагнулась и подняла камушек, упавший возле самых ее ног. На ощупь он оказался гладким, прохладным. Считать камень драгоценным или нет — это ведь совершенно произвольный выбор. То же самое относится и к людям.