Курская битва. Оборона. Планирование и подготовка операции «Цитадель». 1943 - Петр Букейханов

Такой ответ генерала Гота, во-первых, показывает, что, как и другие военачальники из числа высшего военного руководства Германии, он был занят поиском средств борьбы против советских стратегических резервов. Вследствие тяжелого поражения 4-й танковой армии под Сталинградом данный вопрос стал для него важнейшим задолго до начала операции «Цитадель». Соответственно и саму эту операцию Гот, по-видимому, рассматривал исключительно в контексте возможности решения указанной проблемы.

Во-вторых, как отмечает С. Ньютон[557], ответ Гота позволяет более глубоко понять его отношения с Манштейном. Аргументы Гота были приняты фельдмаршалом, который использовал их, чтобы выступить против проведения операций «Пантера» и «Ястреб». Ньютон считает, что состоявшийся обмен мнениями определил тон будущих взаимоотношений между двумя этими людьми. При этом фельдмаршал Манштейн оказался не первым из командующих, кто обнаружил, что Герман Гот – подчиненный с сильным характером. Так, во время планирования операции «Барбаросса» в начале 1941 года Герман Гот возглавлял 3-ю танковую группу в составе группы армий «Центр», и командующий группой фельдмаршал Теодор Бок (Theodor Bock) был поражен тем упорством, с которым Гот отстаивал собственные оперативные представления (касающиеся взаимодействия пехотных и танковых войск на различных этапах проведения и развития этой операции по нападению на СССР. – П.Б.). Командующий группой армий понял, что если он согласится с Готом, то окажется изменена вся структура операции, поэтому отказался менять планы. Гот не позволил прекратить дело и продолжал спорить по этому поводу, причем в середине марта 1941 года Бок отметил: «Гот с самого начала бросал взгляды за Днепр и Двину и уделял мало внимания возможности атаковать и уничтожить врага, который находится и ведет сражения поблизости». С учетом общей стратегической ситуации и требований Генерального штаба сухопутных войск Бок отметил: «…я вынужден отказаться от решения Гота, хотя многое можно сказать и в его пользу. Это не могло произойти без многочисленных споров». Однако менее чем через две недели начальник Генерального штаба сухопутных войск Франц Гальдер отмечал, что Готу требовались прямые указания действовать совместно с пехотными дивизиями в начале наступления.

Следующим летом, в ходе проведения первого этапа операции «Блау», Гот командовал 4-й танковой армией, а Теодор Бок возглавлял группу армий «А», тогда как Гальдер все еще оставался начальником Генерального штаба сухопутных войск. В начале июля Гальдер отдал приказ фельдмаршалу Боку силами 4-й танковой армии взять Воронеж, но, столкнувшись с тем, что Герман Гот обращается к своим знакомым в высших военных кругах, чтобы уклониться от исполнения этого приказа, пришел к выводу о способности этого генерала оказывать сильное влияние на свое непосредственное руководство. Фельдмаршал Бок стал полностью зависеть от инициативы Гота и слишком поздно понял, что поддержка изменений, внесенных Готом в план наступления, оказалась главной причиной, по которой его самого вскоре отстранили от командования.

При этом сам генерал Гот остался на посту командующего 4-й танковой армией, что можно объяснить лишь мнением С. Ньютона[558], согласно которому успешная служебная карьера Гота связана с его национал-социалистическими взглядами и приверженностью гитлеровской идеологии.

В действительности, по нашему мнению, характер взаимоотношений Гота и Манштейна был определен задолго до Курской битвы. Манштейн отмечает[559], что генерал Гот являлся его предшественником на посту командира 18-й пехотной дивизии в Лигнице (в 1938 году Манштейн был назначен на эту должность, а Гот переведен с повышением на должность командующего 15-м армейским корпусом. – П.Б.), а когда он командовал корпусом, то Гот уже руководил танковой группой. В офицерской среде германской армии большое этическое значение придавалось соблюдению принципа старшинства при назначении на командные должности и присвоении воинских званий, поэтому Манштейн подчеркивает, что для него очень важна была та лояльность, которую по отношению к нему, младшему по годам командующему, сохранял генерал Гот.

Учитывая боевой опыт и авторитет Гота, а также его повышенную конфликтность, Манштейн, по-видимому, придавал особое значение сохранению взаимопонимания и доверия с командующим 4-й танковой армией и был готов на уступки в случае особого мнения Гота по оперативным вопросам.

Однако, если обратиться к выводам генерала Гальдера относительно событий лета 1942 года, мнение Гота не было объективным, поскольку диктовалось чрезмерно узкой и пессимистической оценкой обстановки. По этому поводу Гальдер отмечает[560], что при обсуждении обстановки 5 июля 1942 года (ровно за год до начала операции «Цитадель». – П.Б.) Гитлер выразил свое несогласие с планами командования группы армий «Юг» направить танковые и моторизованные соединения для усиления 4-й танковой армии генерала Гота, наступающей на Воронеж. В результате телефонных переговоров с командующим группой армий «Юг» фельдмаршалом Боком и начальником штаба группы генералом Георгом Зоденштерном (Georg Sodenstern) Гальдер пришел к выводу, что Гот остался недоволен поставленной ему задачей наступать на Воронеж, и поэтому приступил к ее выполнению с большой неохотой, потребовав от Бока прикрыть его левый фланг от ударов нескольких изолированных танковых частей противника, которые в отчаянии пытались наступать на разных направлениях. Бок согласился с этим требованием и стал заложником инициативы Гота, сместив направление наступления к Воронежу более, чем это было необходимо. В результате 24-я танковая дивизия и моторизованная дивизия «Великая Германия» ввязались в ненужные бои за Воронеж, который, по мнению Гитлера, в данный момент не представлял никакого оперативного интереса, тогда как подвижные соединения требовалось немедленно направить для удара на юго-восток вдоль Дона, в тыл основным силам русских, отступающим за Дон. 6 июля русские эвакуировали Воронеж, вследствие чего стало ясно, что Гот тенденциозно оценивал оперативную обстановку, а Бок попал под его влияние. В связи с этим 23-я и 24-я танковые дивизии, а также моторизованная дивизия «Великая Германия» приступили к выполнению задачи по наступлению в южном направлении с задержкой, что послужило для Гитлера основанием снять фельдмаршала Бока с поста командующего группой армий «Юг».

Как видно, за год до Курской битвы решения генерала Гота уже стали причиной серьезной ошибки германского командования, позволившей русским отвести значительные силы за Дон, а оттуда в район Сталинграда, что вскоре обернулось для немцев катастрофой. Сам Гот также принимал непосредственное участие в боевых действиях под Сталинградом. Находясь в советском плену, командующий 6-й полевой армией вермахта фельдмаршал Фридрих Паулюс (Friedrich Paulus) показал, что 22 ноября 1942 года, уже после начала советского контрнаступления под Сталинградом, он встретился в станице Нижне-Чирской с командующим 4-й танковой армией генералом Готом и его начальником штаба полковником Фангором. Со слов Паулюса[561], генерал Гот находился в подавленном настроении и сообщил ему, что накануне с трудом ушел от русских танков, а сейчас направляется в тыл для организации новой линии обороны и встречи отступающих частей разгромленной 4-й танковой армии.

В дальнейшем, в декабре 1942 года, Гот руководил неудавшимся наступлением ударной группировки 4-й танковой армии, специально созданной с целью деблокирования окруженных в Сталинграде частей 6-й армии. Операция окончилась контрударом советской 2-й гвардейской армии, в ходе которого танковые и механизированные объединения русских (7-й и 13-й танковые корпуса, 2, 6 и 3-й гвардейский механизированные корпуса) стремительно заняли ключевые опорные пункты немецкой группировки на котельниковском направлении, включая базы снабжения и транспортные узлы Котельниково (Котельниковский) и Тормосин.

На наш взгляд, все это свидетельствует, что тенденциозность и субъективизм, изначально присущие оперативному мышлению Германа Гота, стали преобладающими после осенне-зимней кампании 1942–1943 годов, отразившись в переоценке сил и возможностей противника и страхе перед бронетанковыми войсками Красной армии. Отсюда проистекает навязчивое стремление Гота использовать наступление на Курск для борьбы с советскими танковыми и механизированными объединениями и его планирование действий группы армий «Юг» в операции «Цитадель» с целью решения именно этой задачи.

По утверждению С. Ньютона[562], при подготовке операции «Цитадель» весной 1943 года Гот предложил Манштейну серьезно изменить план наступления на Курск без санкции вышестоящего командования. Гот настаивал, что на первом этапе наступления к реке Псел 48-й танковый корпус не располагает достаточными силами для одновременного выполнения задач по прорыву вражеской обороны и обеспечению своего западного фланга. Командующий 4-й танковой армией также не верил в то, что очень слабой 2-й армии, рассредоточившей свои соединения вдоль западного фаса Курской дуги, удастся оказать давление на советские войска, угрожающие западному флангу танковой армии в общем и 48-го танкового корпуса в частности. Когда операцию «Цитадель» первоначально планировалось провести в начале мая, то намечалось применить в качестве бронетанковых соединений этого корпуса только моторизованную дивизию «Великая Германия» и 11-ю танковую дивизию. Затем Гот поставил вопрос об использовании дополнительного времени, появившегося из-за отсрочки операции, чтобы изменить задачи 3-й танковой дивизии, привлекавшейся теперь для усиления 4-й танковой армии. В тот момент Гот еще не рассчитывал сразу же применить эту дивизию в наступлении, поэтому она должна была составить оперативно-тактический резерв для развития успеха и решения задачи прикрытия флангов. Фельдмаршал Манштейн согласился с этим, после чего Гот пошел дальше и вынудил своего командующего внести весьма существенное изменение в первоначальный план операции, что в конечном итоге негативно повлияло на весь ход наступления на южном фасе Курского выступа. Гот предложил сдвинуть к югу от Белгорода разграничительную линию между 4-й танковой армией и оперативной группой «Кемпф». Первоначальный приказ Гитлера и первый план операции, составленный штабом группы армий «Юг», предполагали прямой удар в северном направлении, через реку Псел, силами двух танковых корпусов (48-й и 2-й танковый корпус СС), тогда как 3-й танковый корпус располагался в полосе группы «Кемпф» на их правом фланге, на участке к северу от Белгорода, откуда наступал в район Прохоровки. Гот убедил Манштейна перенести разграничительную линию, включив район западнее и юго-западнее Прохоровки в полосу 4-й танковой армии, следовательно, расширить фронт наступления. Эти оперативно-тактические решения послужили основой для новых приказов на проведение операций, которые были изданы командующим 4-й танковой армией 15–16 мая и продублированы приказами корпусных командиров. Так, в приказе от 31 мая 1943 года командир 2-го танкового корпуса СС генерал Пауль Хауссер (Paul Hausser) потребовал, чтобы после прорыва второй линии обороны русских корпус нанес удар восточнее Псела, по направлению на Прохоровку.