Борьба за власть на Украине с апреля 1917 года до немецкой оккупации - Евгения Богдановна Бош

ряду важнейших вопросов, они не могут нести ответственность за принимаемые решения, слагают с себя полномочия народных секретарей и уходят на фронт. Назревавший со времени переезда в Киев раскол в среде своих товарищей (б-ков), входивших в Народный Секретариат, произошел в самый трудный момент.

2. Полтава

В момент приезда в Полтаву там уже находились не только Киевский Исполком и парткомитет, но и не малое число киевской Красной гвардии, опередившей наш поезд в пути.

Местный Исполком Совета Раб., Солд. и Крестьян. Депутатов лихорадочно работал по приемке поездов, разгрузке вокзалов, предоставлению помещений и продовольствия приежающим.

Все здания бывшего кадетского корпуса были предоставлены в распоряжение киевлян. Здесь организовали общежитие Киевскому Исполкому и парткомитету, здесь же находился штаб по формированию Красной гвардии, выделенный киевскими рабочими в первый же момент приезда в Полтаву.

Но, несмотря на громадное скопление отступивших, город производил мертвое впечатление. И трудно было поверить, что это наш ближайший военный тыл, где сосредоточено немалое количество уже имеющихся вооруженных сил, прибывших сюда для формирования. Ничто не говорило о какой бы то ни было военной работе. На вокзале и по улицам города бесцельно бродили, в одиночку и группами, красногвардейцы и солдаты с винтовками через плечо, а у здания Совета и помещения киевлян – полное безлюдие и спокойствие.

Члены Киевского Исполкома и парткомитета, за все четыре дня пребывания в Полтаве, не проявили ни малейшей активности и пребывали в полной бездеятельности.

Даже не присутствовали на собрании представителей киевской Красной гвардии, и в избранный Штаб по формированию Красной гвардии не входил ни один из руководящих киевских работников.

Это изолированное и бездеятельное существование усиливало недовольство в рядах киевских рабочих против своих руководящих работников, вызванное преждевременным их отъездом. В городе широко шли разговоры, что киевская Кр. гвард. крайне озлоблена против своих исполкомцев и парткомитетчиков и поговаривает об аресте и предании их революционному суду. На эти разговоры киевляне крайне нервно реагировали и не только не сделали попыток изжить недоразумение и сблизиться с рабочими, а забаррикадировались в своем помещении, выставили усиленный караул и приняли ряд мер к обороне против своей же Красной гвардии. Мы приехали в самый острый момент, когда ждали выступления, и, подъехав часов в 6 вечера к помещению Киевского Исполкома и парткомитета, мы увидали у парадного входа пулеметы и у всех дверей усиленный караул, который никого не впускал без строгой проверки мандатов. Нас остановили громким окриком: «Стой, не подходи, а то будем стрелять!» Мы назвали себя, но на это последовал новый окрик: «Не подходи!» В недоумении остановились. Тревожно забилась мысль: «Не произошел ли здесь контрреволюционный переворот?» Посоветовались между собой, решили не уезжать, не выяснив в чем дело. И так как большинство киевских рабочих меня знали, я вышла вперед и стала вести с ними переговоры.

Несколько минут караул перешептывался между собой, переговаривался с находящимися за дверью и, наконец; выкрикнул: «Тов. Бош, подойдите». На меня направили свет и, убедившись, что перед ними стоит не самозванец, крикнули в коридор: «Пропустите, это тов. Бош, я знаю ее в лицо».

На мой недоуменный вопрос к караулившему в коридоре знакомому товарищу «в чем дело?», он смущенно ответил, что ходят слухи, будто один из отрядов киевской Красной гвардии, прибывший сегодня, собирается устроить налет на занимаемое помещение, чтобы арестовать членов Исполкома и Комитета, которых они считают виновниками сдачи Киева. Поспорив с товарищами насчет нелепости всех приготовлений, составили список для пропуска всех приехавших и условились, что им не будут устраивать опроса на улице.

В самом помещении мы нашли те же приготовления к обороне и крайнюю тревогу, – все были в сборе и вооружены. Во внутреннем коридоре дежурили часовые и без подробного опроса и тщательной проверки документов никого не впускали.

На наши указания, что все эти приготовления только обостряют отношения и действительно могут вызвать столкновения, товарищи ответили, что мы не знаем создавшегося положения, что оно гораздо серьезней, чем нам представляется. Прибывающие отряды киевской Красной гвардии не желают вести никаких переговоров со своими членами Исполкома и парткомитета, устраивают собрания, куда не пускают никого из ответственных работников, избрали свой штаб и решают действовать самостоятельно. После бесполезных споров мы предложили устроить сейчас собрание для заслушания нашей информации о положении дел за последние дни, – товарищи согласились.

На совещании присутствовали киевский парткомитет и Исполком полностью, часть членов ЦИК (б-ков) и Народный Секретариат, приехавший в Полтаву. Слово для доклада предоставили тов. Е. Бош.

В первой части – информационной – докладчик обрушился, в крайне резкой форме, на киевлян за их преждевременный отъезд, подверг критике деятельность Народного Секретариата с момента наступления оккупационных войск и сообщил о разногласиях в Народном Секретариате, во второй части – наши задачи и работа правительства; в основе всей работы поставил организацию обороны и сообщил о предложении меньшинства Народного Секретариата создать Совет Обороны и значительно сократить комиссариатскую работу. Для содоклада слово предоставили т. Скрыннику, который выступил с обоснованием точки зрения большинства Народного Секретариата… По заслушании докладов, собрание приняло решение прения перенести на следующий день[88].

2 марта из переговоров с товарищами из штаба по формированию Красной гвардии – штаб состоял из членов нашей партии, киевских рабочих – выяснилось, что озлобление среди киевских рабочих против своих руководящих работников действительно громадно, но что решения об аресте не было, и штаб, пользующийся доверием избравших его, не допустит этого. Но в связи с контрреволюционным натравливанием, ведущимся отдельными подозрительными типами и проникающими в солдатских шинелях в ряды Красной гвардии, возможно выступление какой-нибудь группки, особенно, если киевские товарищи не изменят своего образа жизни, так как полная изоляция их от Красной гвардии и бездеятельное существование усиливают недовольство, создавшееся в связи с неорганизованным и преждевременным отъездом из Киева. Все члены штаба высказывались за необходимость скорейшей ликвидации этих трений и, как первый шаг, предложили поставить на общем собрании представителей от всех отрядов киевской Красной гвардии доклад члена Народного Секретариата о мероприятиях Советского правительства в борьбе с оккупацией Украины.

2 и 4 марта состоялись собрания представителей киевской Красной гвардии. Штаб внес предложение – «заслушать доклад т. Е. Бош»; в суровом молчании собрание приняло это предложение, и весь доклад прослушали с сосредоточенным вниманием. По докладу записалось свыше 20 человек. Но вначале прения носили сдержанный характер, – выступающие останавливались исключительно на организации обороны; указывали, что руководящими советскими органами очень мало сделано в этой области; что заседания и резолюции – это не дело; что сейчас необходимо идти в массы, чтобы организовать их в боевые