Фабрика поломанных игрушек - Гера Фотич

года. Хозяин дома Михаил Михайлович Костин уже доверял ему и даже иногда позволял принимать собственные решения. Можно было выгнать девчонку за ворота. Но уж больно напористо звучали её слова. А вдруг он действительно будет рад её увидеть? К тому же в этом случае вечером хозяин будет занят, а может – и до утра. Значит, его молодая жена Елена Викторовна вправе устроить турне по ночным клубам, взять Вадима в качестве водителя, и они смогут провести остаток времени наедине. Он уже предвкушал соблазнительные ласки хозяйки – экстравагантной леди.

Особое чутьё подсказывало, что Михаил Михайлович на свободе снова пробудет недолго, и тогда он останется следить за домом, а заодно вполне сможет заменить его на супружеском ложе. И на этот раз старикан может из тюрьмы не выйти. Всё решают деньги. У Елены Викторовны они есть.

Вадим решил не спорить и провёл девушку в дом, оставив в большой прихожей. Пошёл доложить хозяину, надеясь, что тот уже встал и успел понюхать кокса для хорошего настроения.

Михаил Михайлович, несмотря на солидный возраст за шестьдесят, был сухопар и улыбчив. Но улыбка скорее напоминала щель змеиной пасти, поскольку, растягивая тонкие губы, он никогда не открывал рот. Серые глаза всегда были холодны и непроницаемы, точно покрыты обледенелой коркой. Это свойство они приобрели благодаря частому общению с недругами и правоохранительными органами, что определила треть жизни, проведённая в следственных изоляторах и тюрьмах.

Он не любил неожиданностей, лежал в халате на кровати – дремал. На сообщение Вадима отреагировал жестко:

– Я никого не заказывал. Какая графиня? Что за шмару ты притащил в мой дом?

Вадим заволновался, неприятности были ему не нужны, он знал крутой нрав своего хозяина, особенно когда тому портили настроение во время блаженства от дури. Но и от встречи с Еленой отказываться не хотелось, поспешил оправдаться:

– Очень симпатичная молоденькая девушка, она вас знает, бывала здесь не раз, уверена, что вы будете рады её увидеть.

Хозяин сузил свои затуманенные глаза, усмехнулся, заметил вслух:

– Неужели она решила и ко мне пожаловать? Интересно… – На молчаливый вопрос в глазах Вадима отвечать не стал, неторопливо поднялся, запахнул халат и вышел в коридор, завернул в прихожую.

Мария стояла посреди комнаты, чтобы унять волнение, разглядывала мебель и висящие на стенах картины. Некоторые из них она узнавала, другие никогда ранее не видела, пыталась догадаться по сюжетам – что могло здесь измениться за время её отсутствия.

Увидев гостью, хозяин, не здороваясь, обернулся к Вадиму:

– Отведи её в переговорную, вызови помощника и ошмонай. Чтобы ни одного жучка не было. Потом проверь периметр дома – нет ли ещё гостей. Я буду у себя, – после чего вышел.

Мария замерла. Да, это был он – садист и насильник, энергичный и резкий, такой же худой, как и раньше. Она помнила его мускулистое сухое тело, обтянутое тонкой морщинистой кожей, татуировку ушастой головы слона в паху с похабной надписью «Работаю всегда».

Мария предполагала, что сейчас всё будет не так, как раньше – она уже не та беспомощная девочка, но чтобы не здороваясь, начать её обыскивать, раздевать? Возмущаться и сопротивляться было бесполезно, да и ни к чему. Она просто хотела договориться.

Вадим проводил хозяина удивлённым взглядом, затем посмотрел на гостью. Похоже, это была не простая графиня, а значит, вечеринки могло не случиться. Вадим вызвал по рации помощника и повёл Марию по коридору…

Через полчаса начальник охраны снова зашёл в комнату хозяина, с улыбкой сообщил:

– Михалыч, всё чисто, медвежонка с собой притащила и вот это, – протянул записку, – нашёл в кармане.

Хозяин взял бумажку, развернул и пробежал глазами:

– Что это за адрес?

Вадим улыбнулся:

– Сказала, что в этой деревне под Всеволожском живёт её дед.

Кастет улыбнулся, растянув рот:

– Какой дед? Может, сутенёр пригрел? – он вернул записку: – Надо будет послать ребят, проверить – кто там живёт. А в игрушке – никаких микрофонов? Может, это пейджер?

Вадим заулыбался:

– Я тоже так сначала подумал. Нет, просто мишка.

Хозяин встал и направился в переговорную комнату, обернулся и переспросил:

– Вокруг внимательно посмотрели? Никого?

Вадим в ответ покрутил головой.

Отсутствие милиции вокруг дома хозяина мало успокоило. Возможно, девка – это подстава, тогда всё прояснится быстро. Если же она просто потеряла осторожность от своей безнаказанности, тогда будет тишина, и придётся от неё избавиться – отвезти в лес без шума и суеты.

Открыв дверь и увидев Марию, стоявшую в джинсовом костюмчике посреди комнаты, хозяин дома распахнул руки для объятий, точно сегодня её ещё не видел, деланно радостно произнёс, идя навстречу:

– Кого я вижу? Так ты теперь стала графиней Апраксиной? Проститутка превратилась в графиню? Ну это неудивительно – в истории такие перемены случались. Наслышан о твоих приключениях, и где же твоя доблестная охрана с большими звёздами и фуражках? Или ты решила выразить мне особое доверие?

Мария стояла молча, не шелохнувшись – её неожиданно снова сковал страх. Обстановка вокруг была ей знакома: стены и потолок, точно гигантские спины огромных животных, пучились прямоугольниками намертво приклёпанной кожи. Столы и стулья прикреплены к полу, в углу скрытая маленькая дверь ведёт в отдельную каморку с койкой, унитазом и раковиной. Именно там она жила взаперти несколько дней перед тем как её отправили в Израиль.

Мария поёжилась, стало холодно. Ещё полчаса назад она внушала себе, что бояться нечего – за спиной её друзья из милиции, которые всегда придут на помощь. А сейчас где-то внутри едва теплилась слабая надежда – если все остальные извращенцы согласились на её предложение, почему бы и Кастету не отдать долг? Зачем ему сложности с милицией?

Но увидев пустой звериный взгляд хозяина дома, почувствовав, как тот проникает внутрь, леденящим холодом сковывает тело, осознала, что надежда ушла, вернулся впервые пережитый здесь несколько лет назад ужас. Она поняла, что для этого человека дело не в деньгах. Она по ошибке перешла черту, за которой существуют другие правила, ей непонятные, и поставила этого изверга в сложную ситуацию, за которую придётся расплачиваться самой.

Михаил Михайлович видел страх девушки, отражающийся