Приманка - Лоис Буджолд

Фаун отступила на шаг, уперев руки в бедра, и бросила на Дага слегка огорченный взгляд, словно, сколько бы вопросов она ни задавала, он уходил от нее куда-то, куда она не могла за ним последовать.

– Значит, – медленно проговорила Фаун, – раз Дар в предметах передвигается... нельзя ли при помощи перемещения Дара двигать предметы?

Даг испытал легкое потрясение. Случайность или строгая логика заставила Фаун задать вопрос, который оказался так близко к сердцу тайн Стражей Озера? Даг заколебался.

– В теории это так, – наконец сказал он. – Не хочешь ли увидеть, как Страж Озера передвинет Дар этой чаши с одного конца стола на другой?

Глаза Фаун загорелись.

– Покажи!

Даг с серьезным видом протянул руку и передвинул чашу на шесть дюймов.

– Даг! – с возмущением воскликнула Фаун. – Я-то думала, ты покажешь мне волшебство!

Даг ответил ей улыбкой – он и вообще не мог на нее смотреть, не улыбаясь.

– Пытаться передвинуть предмет с помощью его Дара – все равно что нажимать на короткий конец рычага. Всегда легче сделать это рукой. Хотя и говорят... – Даг снова заколебался. – Говорят, что древние лорды-волшебники умели объединяться в группы ради больших чудес. Вроде того как мы объединяем Дар пострадавшего и Дар целителя для излечения или как соединяются влюбленные, только с использованием секрета, который утерян.

– А теперь вы такого не умеете?

– Нет. Мы слишком отстали. Может быть, наша кровь была осквернена в темные времена – никто не знает. Как бы то ни было, это к тому же запрещено.

– А ваши объезды?

– Во время объездов используется просто восприятие. Такая же разница, как, наверное, между тем, чтобы нащупать предмет рукой, и его перемещением.

– А почему перемещение запрещено? Или не разрешается объединяться в группы ради перемещения предметов?

Дагу следовало бы знать, что его слова вызовут новые вопросы. Кинуть Фаун факт было все равно что кинуть кусок мяса стае голодных собак: это вызывало только потасовку.

– Это приводило к печальным результатам, – ответил он успокоительно, да только по тому, как Фаун надула губы и наморщила лоб, стало ясно, что это не сработает. Что ж, раз не помогает успокоение, попробуем отвлечение. – Впрочем, позволь сказать тебе, что ни один дозорный не сунется в Лутлию, не научившись отгонять москитов при помощи Дара. Ужасные твари – высасывают всю кровь досуха!

– Вы используете магию, чтобы отгонять москитов? – переспросила Фаун, словно не могла решить: впечатлиться или обидеться. – У нас для этого есть рецепт жуткой гадости, которой можно обмазаться. Если знаешь, из чего она делается, предпочтешь быть искусанной.

Даг усмехнулся, потом вздохнул.

– Говорят, мы – выродившийся народ, и я в это верю. Древние лорды строили великие города, корабли, дороги, изменяли собственные тела, получали долголетие... а под конец разрушили свой мир. Я, правда, думаю, что до этого момента все было по-настоящему здорово. Мы... я отгоняю москитов и еще могу позвать или прогнать своего коня, после того как обучу его такому. И помогаю, если повезет, излечить раны. И вижу благодаря Дару двойственность мира. Боюсь, что только в этом и заключается магия Дага.

Фаун посмотрела ему в лицо.

– И убиваешь Злых, – медленно проговорила она.

– Ага. Это мое основное занятие.

Даг потянулся к Фаун и заглушил ее следующий вопрос поцелуем.

Совести Дага потребовалась почти неделя, чтобы заставить его прекратить витать в облаках и вернуться на землю. Ему хотелось просто сбросить с себя надоевшую тяжесть... но однажды утром, вернувшись в свою комнату после бритья, он обнаружил полуодетую Фаун перед мешком; девушка, хмурясь, смотрела на разделяющий нож на дне.

Даг подошел и обнял Фаун, прижавшись голой грудью к ее голой спине.

– По-моему, нам пора, – сказала Фаун.

– Я тоже так думаю, – вздохнул Даг. – Не то чтобы я отлынивал от дозора годами, но Мари отпустила меня ради разгадки тайны ножа, а не для того, чтобы я наслаждался этим раем на постоялом дворе. Слуги уже давно на меня косятся.

– Со мной они были все время любезны, – уточнила дотошная Фаун.

– Ты легко заводишь друзей.

Все на постоялом дворе – от поварихи, судомоек, горничных, конюхов до хозяина и его жены – опекали Фаун, героиню-крестьянку. Дошло до того, что Даг заподозрил: стоит Фаун распорядиться: «Выкиньте этого долговязого на улицу», – и он тут же окажется в дорожной пыли в обнимку со своими седельными сумками. Жители Глассфорджа, работавшие на постоялом дворе, привыкли к дозорным и их странным обычаям, но Дагу было совершенно ясно, что они еле терпят неподходящую пару, да и то только ради Фаун. Теперь здесь появились другие постояльцы, возчики и речники, которые косились на Дага с Фаун, обмениваясь сплетнями на их счет.

Даг гадал, насколько косые взгляды будут на него бросать в Вест-Блу. Фаун постепенно примирилась с предполагаемой остановкой в ее родной деревне, отчасти из-за его описаний того, как беспокоятся ее родители, отчасти благодаря его обещанию не бросить ее. Это было единственное обещание, о повторении, которого она его просила.

Даг поцеловал Фаун в макушку и скользнул пальцем по заживающим царапинам на ее левой щеке.

– Твои синяки совсем побледнели. Думаю, что если я привезу тебя к родителям в роли твоего защитника, это будет выглядеть более убедительно, если ты не будешь похожа на жертву пьяной драки.

Губы Фаун дрогнули, она поцеловала руку Дага, но ее пальцы тут же коснулись отметин, оставленных на ее шее Злым.

– Эти-то не пройдут.

– Не ковыряй!

– Они чешутся. Когда наконец корочка отвалится? Другие-то шрамы уже зажили.

– Достаточно скоро, на мой взгляд. Эти глубокие красные вмятины еще какое-то время сохранятся, но потом они побледнеют – почти как любые другие шрамы – и станут серебристыми.

– Ох... Тот длинный блестящий шрам у тебя на ноге – от колена и вокруг бедра – это след когтей Злого? – Фаун за последние дни и ночи исследовала все отметины на его теле со старательностью картографа и теперь требовала объяснения каждой.

– Он просто задел... Я отскочил, а мой напарник в следующий момент вонзил в Злого нож.

Фаун повернулась и обняла Дага за талию.

– Я рада, что он не задел выше, – серьезно сказала она.

Даг подавил ухмылку.

– Я тоже, Искорка!

К полудню они выбрались на большак.

Ехали они не торопясь: отчасти потому, что ни один не спешил добраться до места назначения, но главным образом из-за душной влажности после недавнего дождя. Лошади еле брели под раскаленными лучами солнца. Всадники беседовали или молчали, на взгляд Дага, с одинаковым удовольствием. Половину следующего дня, когда снова пошел дождь, они провели в амбаре той фермы у колодца, где впервые увидели друг друга, наслаждаясь вкусной деревенской едой и слушая успокоительный стук капель по крыше и хруст сена на зубах коней; они даже не заметили, когда непогода кончилась, так что решили там же и переночевать.