Мореход - Александр Белый

По большому счёту, воительницы заслужили гораздо большего но, во–первых, мы спасли их жизни, а это чего‑то стоит и, во–вторых, договор есть договор. А на поощрении Хуа старики настояли сами, без моей подсказки.

— Молодец мальчишка, добрый шкуродёр растёт, — говорил Лагос, — Правда, вся его добыча принадлежит тебе, Рэд, он твой слуга…

— Не переживай, я его не обижу.

На сей раз ценностей в трофеи попалось сказочно много. Полученные противником от продажи парсийских скакунов пятьсот четыре хинданских золотых монеты, что соответствует четыремстам двадцати зеолам, на фоне кучи великолепных мехов, выглядели, как медная мелочь. Все шкурки были рассортированы и плотно упакованы, но под чутким руководством Лагоса, Ханна со своими девчонками и Жоком всё пересчитали и сверили с записями Хондара, свитки которых нашли в его седельной сумке.

Нужно отметить, что бывший хозяин товара дела вёл аккуратно и скрупулёзно. Каждая шкурка была помечена мелом, вписана в список, и оценена, правда, даже на мой неопытный взгляд цена, сравнительно с андрагорской была сильно занижена, как минимум на треть. Кстати, на отдельном свитке был выполнен расчёт отчисления двух десятин и распределения долей охранников, исходя именно из этой цены.

— А чего не так? — Лагос пожал плечами, — Цена оптовая, правильная.

— И ты согласен применить её для расчёта? — спросил у него, между тем понимая, что ни Хондар, ни его сопровождение глупыми не были.

— Конечно, не только я, все будут согласны, — уверенно сказал он, — Кто знает, когда, кому и за сколько ты всё это продашь? А ещё десятина налога, так что цена справедлива.

— А, ну да, — согласился с таким доводом и взглянул в его блестящие глаза, — Ты, наверное, уже всё и прикинул?

— Ха! Конечно!

— И что там получается? — спросил как бы безразлично, хотя и сам уже всё давно посчитал.

— Одна доля — триста одиннадцать! — воскликнул он.

Трофейных мехов мы взяли много и разных, на общую сумму восемь тысяч девяносто девять зеолов, из расчёта так называемых оптовых цен, между тем, торговать ими оптом я совершенно не собирался. Таким образом, стоимость одной доли действительно получилась равной трёмстам одиннадцати с половиной монет золотом. Да плюс по пятнадцать за оружие и доспехи, и по шестнадцать золотых, полученных Хондаром за продажу элитных парсийских лошадей. И это без учёта почти пятидесяти девяти зеолов каждому за трофеи после первого боя.

Моих личных мехов, если считать по этим же ценам, везли на пять тысяч сто тридцать зеолов с мелочью. Положенные за охрану две десятины составляли сумму в одну тысячу двадцать шесть зеолов, которая была разделена теперь уже на восемнадцать долей, это без учёта хозяев товара, меня и Иланы. Здесь тоже рядовой воин получил по пятьдесят семь зеолов, то есть, раза в два больше, чем планировалось изначально.

Забегая немного вперёд, скажу, что собравшийся у нас табун из сорока девяти свободных лошадей мы распродали быстро, особо цен не задирая. Тридцать пять лохматых степняков продали по два зеола за голову, а остальных лошадей — по четыре. Элитных лошадей вообще не продавали, правда, Илана к большому удовольствию деда Котяя обменяла Нигера, на доставшуюся ему отличную вороную кобылу Зою.

— Не хочу больше обмывать жеребца, — шепнула она мне, — уж лучше буду обихаживать кобылку.

Ещё одну породистую кобылку для Хуа обменял у Лагоса на своих двух меринов, таким образом, стал собирать гарем для Ворона. Кстати, его и Нигера признали сразу же при въезде в город Карт, о чём поставили в известность местного вигила. У нас на этот счёт была отработана легенда, согласно которой табун лошадей, среди которых затесался десяток породистых, мы взяли в бою, отбив у банды кочевников.

Увидев скальпы каторжников и кочевников, а так же седельные сумки со слитками серебра, насупленное лицо вигила сразу разгладилось.

— А, так это вы тот самый Рэд Дангор?! Наслышаны!

— Да, господин вигил, — ответил с коротким поклоном, — Нам бы вначале устроиться в гостиницу, привести себя в порядок, а затем мы будем готовы ответить на все ваши вопросы.

Слухи по городу разлетелись мгновенно, и через час в нашем столовом зале было не протолкнуться. Местный полицейский, не обращая никакого внимания на собравшуюся толпу, стал задавать вопросы, но при этом предупредил, что если кто из посторонних откроет рот и будет ему мешать вести дознание, то сразу получит палкой по голове и будет выброшен на улицу. Гиту и Ханну он опрашивал недолго, минут по двадцать, зато меня продержал полтора часа, пришлось и арбалет знаменитого андрагорнского мастера показать и на Илану кивнуть. Правда, во время моего рассказа тишина нарушалась частенько, многие охали, ахали и матерились, и одного какого‑то алкаша помощники вигила таки по башке треснули и за дверь вытолкали.

Вечером прибежал посыльный и пригласил во дворец цезарха, которым оказался довольно молодой аристократ, возрастом не старше двадцати двух лет. Здесь мне обменяли мешки с серебром и скальпы каторжников на два векселя, один на двести восемьдесят два зеола, а второй на сто семьдесят.

— Господин Дангор, депеша эпарху о вашей доблести и честности, а так же посылка со скальпами каторжников будет направлена завтра с первым курьером. Вопрос их уничтожения держал на контроле сам император! И он обязательно будет об этом осведомлён! — глаза молодого экзарха блестели от радости.

Слушая его напыщенную речь и то, как он взглядом косил на полированное бронзовое зеркало, мне стало совершенно ясно, что парень просто красуется сам собой, при этом, на какого‑то Дангора ему глубоко наплевать. Главное, что во дворце императора в хорошем контексте прозвучит имя малоизвестного главы далёкой провинции, то есть, его имя. А затем, в зале под вино и фрукты на протяжении трёх часов пришлось выступать в роли сказочника, теперь уже в окружении чопорной компании местного высшего общества. И ничего не поделаешь, развлечений здесь мало, в городе театра нет, а бродячие артисты приезжают редко, вот и пришлось отдуваться.

Казалось бы, интерес присутствующих к моим похождениям ещё долго не иссякнет но, видно, молодому цезарху надоело, что в центре внимания компании, особенно молоденьких дам, так долго находится не лично он, а какой‑то торговец, и он встал, вежливо поблагодарил за рассказ и разрешил удалиться. Но когда раб сопровождал меня к выходу, в коридоре из‑за поворота прямо мне в руки влетела пухленькая девчонка со смазливым личиком по имени Тэя. Ранее она сидела за столиком рядом со мной и строила глазки, а когда цезарх стал прощаться, то куда‑то исчезла, я так понял, что сейчас меня специально поджидала.

— Ах, Рэд! — с придыханием сказала она, прилипла ко мне грудью и ловко сунула свою руку в штаны, цепко ухватившись «за здесь», который немедленно вздулся и его головка выглянула из‑под пояса, — Ух ты! Пойдём скорее со мной!

На её действия моё тело среагировало мгновенно, движения всех её конечностей мог проконтролировать без проблем, но остался безучастным. О, как я жаждал, наконец, постичь таинство этого основного инстинкта, присущего любому живому существу! Да, я хотел это сделать немедленно, поставив эту девчонку буквой Зю прямо в коридоре!

Эх! Жизнь моя злодейка, был миг сомнения, но я сдержался! Кто знает, кто она такая и какой у них здесь расклад? Завалюсь к ней в постель, а завтра моё холодное тело с позором выбросят на съедение диким собакам, после чего добытое кровью богатство раздерибанят между своими родными и близкими. Нет уж, придётся потерпеть.

— Тэя, моя жена чужую женщину унюхает сразу.

— И что из того? — с придыханием спросила, сжимая и разжимая «за здесь».

— Она ведьма и запах чужих женщин терпеть не может, — сказал сквозь зубы, изо всех сил стараясь не кончить ей в руку, — может наслать проклятье, и твоя пися сразу склеится.

— Это как? — её хват слегка ослаб.

— А так, захлопнется и всё! Ни на что другое, как пописать, станет не пригодна!

— Да?! — широко распахнув глаза, она резко отцепилась от меня и шарахнулась в сторону, а я немедленно ретировался, на улице успокоил дыхание и горько рассмеялся.

Пока мы, с теперь уже никуда не убегающим Лагосом, занимались закупкой шерсти, наши парни два дня отдыхали и отрывались по полной. Как победители каторжников и кочевников, они у местных пользовались неслабой популярностью, им даже жрицы Силары сделали скидки. Не в смысле денег, а по некоторому увеличению срока обслуживания. Мне тоже закрадывалась мыслишка завалиться туда тихонько, да пройти учебный практикум но, боюсь, что об этом кто‑нибудь проведает, и в результате о нас с Иланой пойдут дурные разговоры. Так что перетерпел. И терпел ещё два месяца, пока не добрались домой, имею в виду поллюции, когда пачкал во сне трусы с завидной регулярностью.

Мы с Иланой не спали в одной постели, но о моей проблеме она была осведомлена, так как организация быта и постирушек находились под её непосредственным контролем. Сочувствовала и, конечно, подшучивала, предлагая некоторое своё участие в решении этого вопроса, но я пожурил её и мягко отказался, про себя порадовавшись, что в последнее время моя девочка стала более жизнерадостной и весёлой.