Мастер снов - Алексей Пехов

Я поднялся со стула, который тоже приобретал черты какого-то хищного насекомого, и наклонился над девушкой, сжавшейся в комок.

— Страшно?

— Да, — выдохнула она едва слышно. — Очень.

— Им тоже было страшно. И больно. Туану. Никосу. Кеуте. Мне. Вспомни об этом в следующий раз, когда захочешь напугать или причинить боль. Вспомни этот страх.

— Я поняла. Не надо больше. Пожалуйста!

Я выпрямился, опустил ладонь на ее голову и… открыл глаза. Рядом с громким всхлипом подскочила на постели Хэл. Рывком отстегнула браслет, встала с кровати и, не глядя на меня, вышла из комнаты, спотыкаясь. Сдернула куртку с вешалки, хлопнула сначала дверью в коридоре, затем — входной. Ушла. И мне было понятно ее желание побыть одной…

Невольно вспомнился мой первый сон. Недостроенное здание. Свирепый ветер раскачивает стрелу крана, мотает обрывки проволоки. Человек, висящий в дыре между перекрытиями верхнего этажа, из последних сил цеплялся за тонкий провод. По изрезанным ладоням течет кровь, белое лицо искажено болью и ужасом. Феликс в оранжевом комбинезоне строителя, наклонившись над проломом, с интересом смотрит на жертву, а та все быстрее соскальзывает вниз.

Вряд ли я смогу забыть когда-нибудь. Хотя одно время очень старался.

Хэл вернулась через полчаса, когда я уже лежал в горячей ванне. Вошла, а затем, как была в кофточке, юбке и чулках, забралась в воду, уселась напротив, прислонившись спиной к бортику. Лицо ее было бледным, веки красными, волосы растрепанными сильнее обычного, а ноги ледяными.

— Я действительно понимаю, зачем ты это сделал, — сказала она хрипловатым, севшим голосом. — Но больше не надо макать меня носом в грязь.

— Больше не буду.

Хэл помолчала и призналась, по-прежнему избегая смотреть на меня:

— Мне очень стыдно. Я чуть не провалила задание. Ты ведь это хочешь услышать?

— Если это тебя утешит, мой учитель после моего первого сна устроил мне гораздо большую трепку.

Она взглянула на меня с любопытством и вернувшимся самообладанием.

— Правда? За что?

— Бросился спасать героя сна вместо того, чтобы дать ему возможность защищаться, проявить мужество или, наоборот, слабость…

Почти правда. Слабость с точки зрения Феликса тогда проявил я — когда, не выдержав, метнулся к краю провала, чтобы вытащить человека. Но вот уж о чем Хэл знать было совершенно необязательно.

— Хм… не слишком большое утешение. Ты всегда бросаешься всех спасать. Это твой обычный стиль. А я вела себя жестоко и эгоистично, как… — Она провела ладонью по воде, пытаясь подобрать достойное сравнение, но не нашла.

— Поверь мне, у каждого сновидящего бывают жесткие ошибки и провалы. Не ты первая… Ладно. Не важно. В любом случае, мы хорошо поработали.

Ее порозовевшее лицо отразило искреннюю благодарность за мое участие.

Она вздохнула и, съехав по бортику, окунулась в воду по плечи. Похоже, моя ученица не считала свою работу хорошей и даже удовлетворительной. Но, надеюсь, сделала для себя какие-то выводы.

— Кстати, ты здорово дерешься. А этот дэймос, создатель сна… — спросила она, — ты можешь что-нибудь сказать про него?

— Очень сильный, бесконечно наглый, упивается своей властью и могуществом, считает себя абсолютно безнаказанным. Прекрасное воображение. Не раз был в Баннгоке. Изучил все его закоулки и притоны. Кроме того, надо обладать безграничным самолюбием, чтобы взять себе имя Морфея, и…

Я замолчал, глядя в запотевшее зеркало.

— И?.. — осторожно произнесла Хэл, вопросительно глядя на меня.

Я не ответил, захваченный неожиданной идеей, и начал выбираться из ванны. Схватил первое попавшееся полотенце, вытираясь на ходу и оставляя на полу мокрые следы, поспешил на поиски коммуникатора.

— Ты видела мой телефон?

— Подожди, я сейчас вылезу, — откликнулась ученица сквозь плеск воды.

— Просто скажи, где он!

— Сейчас. Я хочу послушать, о чем ты будешь говорить.

— Хэ-эл!

— В гостиной. На столе. Ты все время бросаешь его где попало.

Я прошел в комнату, схватил коммуникатор и нашел нужный номер. Ответили мне только через несколько минут.

— Да, Мэтт, — прозвучал бодро голос Герарда. — Я уже в курсе, вы отлично справились…

— Послушай меня, — перебил я его. — Дэймос, подсунувший нелегальный сон моему клиенту, и дэймос, убивший борца, — одно лицо.

— Продолжай, — неторопливо произнес оракул.

— Я уверен, но доказательств у меня нет. Я просто чувствую. На уровне инстинкта. Это очень сильный морок. И он играл со мной. Точно так же, как и в первый раз, когда делал вид, что хочет утопить. Вы можете проверить это. Ребята, охотники, Туан и Кеута, поймали его химеру. Проверьте.

— Хорошо. Спасибо. — Герард оборвал разговор.

Я положил коммуникатор на стол. Хэл, освободившаяся от мокрой одежды, сидела на диване, завернувшись в мой халат, и смотрела на меня с напряженным вниманием.

— Как ты это понял?

— Ощущение одинаковое. В обоих снах. Он излучает сытое, надменное самодовольство, которое мгновенно сменяется стремительной атакой. Похож на мурену. Сидит в гроте, глаза стеклянные, пасть открыта, ни на что не обращает внимания, а потом вдруг бросается — и у тебя уже нет куска ноги.

Ученица задумчиво провела рукой по лбу, закидывая назад влажные волосы.

— Думаешь, его поймают?

— Не уверен. Но мы сделаем для этого все возможное.

Хэл серьезно кивнула. Она тоже была готова действовать. Учиться, набираться опыта. Рисковать. Пожалуй, Тайгер в ее лице получил бы прекрасного охотника. Может, я сдерживаю ее способности обучением целительству?

Остаток ночи прошел спокойно.

А ранним утром я услышал, как хлопнула калитка, и, выглянув в окно, увидел кудрявую макушку главного героя вчерашнего сна, уверенно направляющегося к дому.

По тропинке шел Никос. Реальный. Живой и здоровый. Только немного бледный.

Я вышел на крыльцо.

— Доброе утро, Никос.

Он выглядел слегка замороченным, сбитым с толку. Улыбчивая, курносая физиономия была несколько растерянной, а в бледно-серых глазах, потерявших малахитовую зелень, отражалась упорная работа мысли.

— Мэтт, — сказал парень, глядя на меня так, словно не узнавал. — Так странно видеть вас в реальности.

— Зайдешь?

Он посмотрел на дверь за моей спиной и отрицательно мотнул головой.

— Нет. Я на минуту.

— Тогда пройдем туда.

Я направился по тропинке, ведущей в дальнюю часть двора. Там, среди одичавших яблонь с корявыми стволами, покрытыми пятнами серого лишайника, стояла рассохшаяся скамья со скособоченной спинкой. Мы сели. Помолчали. Никос смотрел на старые деревья, но видел явно что-то другое. Ветер шелестел потускневшими листьями, влажный воздух пах сырой корой и подгнивающими плодами, упавшими в поникшую траву. Где-то каркала одинокая ворона. Соседний дом виднелся за забором, и его стены вызывающе белели сквозь искривленные ветви.