Империя под угрозой. Для служебного пользования - Марина Добрынина

Второй, красномордый, встряхивается, как собака после лужи.

Урод, — добавляю я.

— Что ты сказал? — интересуется красноморденький.

Его более привлекательный товарищ краснеет. Почти догоняет своего партнера по окраске.

— Ничего, — отвечает он, — ты лучше за дорогой смотри.

Морда лопоухая, — добавляю я.

— А ты что, красавец, что ли? — не выдерживает жертва моих нападок.

— Да уж до тебя далеко, — нечаянно вырывается у второго.

— Зато не нажираюсь, как некоторые! — возмущается красномордо-лопоухий. Спасибо, зайка, помог. И тут же подкидываю ему картину того, как его товарищ нелепо копошится в канаве. Грязный и полуголый. Красноморденький весело хрюкает.

— Ты чего ржешь? — с подозрением осведомляется его более симпатичный коллега.

— Да так, вспомнил кое-что.

Еще через пять минут общих воспоминаний парни начинают бодро и эффективно бить друг другу морды, попадая время от времени и по другим жизненно важным частям тела. Ну, пока они так увлечены, переключаюсь на тех, кто ждет в автомобиле. Грузовичок с будкой, предназначенный для перевозки заключенных. Ой, что-то они разбежались с дележом шкуры не пойманной меня.

Продолжаем передачу по заявкам радиослушателей. Настраивайте ваши радиоприемники и готовьтесь следовать полученным инструкциям. А они следующие.

Машину нужно прогреть. Холодно. Окна вот запотели. Заводимся. Ага, чудненько. Теперь включаем первую передачу и снимаем автомобиль с ручника. Как зачем? Проедемся чуток вперед. А вдруг они ушли? Надо проверить. Да, мы едем к тому милому домику с розовыми ставнями. Быстро едем, потому что у нас предчувствия нехорошие. Очень быстро!!!! Кстати, а передачу переключить не хочешь? Умничка. Ой, что это?!!! Где педаль тормоза? Она оторвалась?!! Она испарилась? А она была?

Ну и все. Грузовичок въезжает в дом Евдокии под аккомпанемент разноголосых воплей.

Возвращаюсь к проводникам вся такая удовлетворенная.

— Мальчики, — говорю, — тут еще два индивида остались, но я ними разберусь.

Ухмыляются.

— Мы уже разобрались, — говорит Сергей, — предоставили им, так сказать, время для раздумья. В колодце.

— Ну что же, — радуюсь я, — пора смываться.

А сама чувствую — ноги не идут и глаза закрываются. Переоценила я свои силы в очередной раз. И вообще это вредно — много на себя взваливать, когда рядом такие хорошие помощники имеются. В итоге эти самые помощники меня в лес и утаскивают. На руках. По крайней мере, до леса доносят. Дальше я уже на своих двоих телепаю, если можно так назвать мое неуверенное провисание на руке у Сергея. Очень приятно, не перевелись еще мужчины в имперских селениях.

Пожрать бы еще и поспать — было бы совсем замечательно.

Особенно поспать. С кем-нибудь. Во, с Серегой! Какой он милый… Какие у него руки теплые.

— Сереж, — спрашиваю, — а под свитером ты, наверное, такой же теплый?

И тут же пытаюсь это проверить. Проводник недоуменно отстраняется.

— Май, ты чего?

— Ничего, — мурлыкаю я, — а давайте где-нибудь остановимся, а то у меня что-то ноги заплетаются.

— Рано еще, — бурчит Георгий, — нужно дальше отойти.

Ух, какой нехороший! Ой, бабочка!

— Мальчики, это бабочка! — верещу я и начинаю гоняться по лесу за каким-то ошалевшим желтым мотыльком. Усталости как не бывало. Люблю весь мир отчаянно! Вот Георгия только не люблю. Кака он. И я ему не нравлюсь.

Весело подбегаю к Георгию, пытаюсь подставить ему подножку. Не удается.

— Жора, почему ты меня не любишь?! — требовательно вопрошаю я.

— У нее с головой все в порядке? — интересуется у брата Георгий.

Тот пожимает плечами.

— В порядке! — снова восклицаю я. Я, в общем-то постоянно восклицаю, потому что нормально разговаривать мне неинтересно. Ну нельзя ровным голосом выразить переполняющие меня эмоции. А Георгий-то, оказывается, гадина! Он же меня оскорбил. Так… Где-то у меня здесь в сумке, в кармане нож валялся. Щас я эту сволочь зарежу. И потом мы с Сергей чем-нибудь интересным займемся… А Егор пусть смотрит и завидует. Вуайерист. О, какое я знаю замечательное слово! Ножик у меня острый-острый. Сжимаю рукоятку правой рукой и начинаю медленно подкрадываться к Георгию.

И тут замечаю Сергея, который стоит чуть сбоку, сложив руки на груди. Как памятник!

Лукаво ему улыбаюсь, прижимаю палец к губам, мол тихо, не мешай, заношу нож…

— Майя, что ты делаешь? — осведомляется Серега.

Георгий же быстро поворачивается ко мне. Надо же, он изумлен! Не нужно было меня обижать. Почему меня все обижают? Я роняю нож и начинаю рыдать. Меня никто не любит! Я никому не нужна, только инквизиторам, чтобы галочку в плане по раскрываемости поставить. У-у-у!

Георгий вздыхает, снимает рюкзак, аккуратно опускает его на землю, а потом уже притягивает меня к себе, безропотно позволяя хлюпать носом в его коричневый шерстяной свитер домашней вязки.

— Стресс? — спрашивает Сергей.

— Вряд ли, — шепчет Георгий.

— Евдокия?

После небольшой паузы Георгий снова вздыхает.

— Наверняка.

О, как мне утром стыдно! И ведь, что самое противное, помню все. До мелочей. И неудавшееся покушение на Георгия, и свои гнусные домогательства к его брату. Хм, если точнее, то к обоим младшим братьям. Егор тоже не избежал этой участи, я, помню, затащила его в сторонку и долго объясняла бедняге, какой он красивый, и как мне жаль, что он такой больной, и если бы не это… Егор растерянно улыбался.

Потом я пела песни и рассказывала пошлые анекдоты. Почему-то выяснилось, что приличные анекдоты у меня как-то не запоминаются. Я бегала по лесу и лаяла на белок. Я… моя богатая фантазия позволила реализовать своей носительнице большое количество задумок, пока проводники разжигали костер, раскладывали спальные мешки и одеяла, пока они же готовили ужин и мыли посуду. Батарейки у меня сдохли перед рассветом. Только после этого Мастер Майя Дровник позволила уложить себя баиньки.

Глава 7.

Братья деликатно помалкивают. Но я и без их комментариев подумываю о побеге. Полагаю, так будет легче пережить позор. В глаза-то я им точно смотреть не могу.

Сумку они у меня отобрали, и потому сейчас я медленно тащусь позади, вздыхая и спотыкаясь. Я все снижаю и снижаю скорость, пока Георгий не оказывается далеко впереди. А вот Серега наоборот, тоже притормаживает и ждет, пока я, нога за ногу, доплетусь до него.

— Нам немного осталось, — произносит он, сочувственно улыбаясь.

— Извини, — бурчу я, — больше не буду.

— Да ладно, — хихикает проводник, — это было весело. Особенно вот это: а ты везде такой теплый?