Призывающая волну - Кира Вайнир

решения раньше выходили какими-то куцыми и сложными, от которых не было ощущения законченности и правильности.

Я всё больше понимал, что отпустить Райнис, уже не смогу. И в моей душе начинал рождаться страх, что в нашем с ней ребёнке я буду видеть причину её ухода.

— Что случилось? Ты насторожился, как акула во время охоты, — спросила мама.

— Странно, Райнис должна быть в саду с братом, и только что всё было хорошо, она была спокойна. А сейчас я почувствовал её волнение и даже страх. Быстро прошедший, но всё же… — задумчиво протянул я.

— Ты чувствуешь эмоции Райнис? — уточнила у меня мать.

— Да, недавно началось, — признался я. — После того, как я понял, что другой женщины рядом с собой не приму.

— Ты полюбил её? — мама прижала свои ладони к лицу.

— Возможно это случилось бы гораздо раньше, не отталкивай меня всё это время её поступки и необъяснимая жестокость. — Ответил я. — А сейчас… Похоже, знания о том, что предстоит, уничтожили всё то, что заставляло Райнис быть такой, какой мы все её знали. После ночи оплодотворения… Кто придумал это гадкое название? Даже звучит как-то мерзко!

— Это название отражает смысл этой ночи. — Напомнила мне мать.

— После той ночи она позволила себе быть настоящей. А перед той Райнис, что вышла из пещер, я устоять не мог. — Грустно усмехнулся я. — Она яркая, дерзкая, манящая. Она сияет! Даже её красота засверкала десятками новых граней.

— Кажется, Райнис знала, что так и будет. Не зря же она с такой тоской всегда смотрела на корону наири. — Произнесла мать, ловя мой взгляд. — Ты не думал, что она права, и твои чувства не просто влюблённость в красивую девушку?

— Красива Райнис была всегда, — напомнил я.

— Видишь ли, твой отец тоже чувствовал моё настроение и эмоции. — Мягко улыбнулась мама. — Однажды я ушибла мизинец на ноге, пока твой отец был на совете. Через две минуты я могла лицезреть ворвавшегося в покои с трезубцем в руках мужа.

— Ты так ярко всё помнишь? — посмотрел я на маму.

— Он моя жизнь и моё сердце. То, что я перестала носить траур, это только чтобы не напоминать твоей жене о смерти. Не более. — Ответила она.

— Но если… Если Райнис моя наири, то тогда она не погибнет? Ведь третья ступень силы открывается Повелителям, когда они становятся едины со своей наири! — ухватился за призрачную надежду я.

— Я не знаю сын. Ведь я стала наири твоего отца до того, как забеременела тобой. — Грустно ответила мать.

Через пару дней после того разговора я отправился в Грот. Был очень простой способ проверить, встретил ли я ту, что должна стать моей половинкой или это просто влюблённость, усиленная связью с матерью моего ребёнка.

Когда сердце Саара начинало петь, в Гроте начинал созревать камень для кольца наири.

Вынырнув в гроте, я закрыл глаза. Камень сам должен меня позвать. И он звал, он кричал так громко, что я с закрытыми глазами шёл так уверенно и быстро, словно точно знал куда идти.

Камень я увидел сразу, как только открыл глаза. Как будто и не было больше ничего вокруг. Его скорлупка, напоминающая икринку или яйцо, снизу была покрыта чешуйками и переливалась десятками отблесков самого камня.

— Совсем как хвост Райнис, — усмехнулся я, разглядывая сквозь скорлупу сам камень, переливающийся перламутровыми оттенками синего, пурпурного и белого.

Хвост, который я изуродовал. Сейчас эта мысль не принесла привычного злорадного удовлетворения, а обожгла стыдом и раскаянием.

С момента, как я узнал о созревающем в гроте особом камне, у меня в душе появилась надежда. Я боялся о ней говорить, и даже в мыслях старался не касаться, чтобы не спугнуть. Всё время пока я ждал, когда треснет скорлупа камня, я забивал себе голову проблемами с кочевниками и поисками пропавшей дочери дома Вхен.

— С поисками большие сложности? — спрашивал я у Лу Гуяна, мрачневшего каждый раз, когда речь заходила о девушке.

— Очень много подозрений. — Вздохнул побратим. — Судя по рассказам братьев, те воины, которых они нашли, были в наших доспехах. Но с дополнительным шевроном с изображением ската.

— Ле-Гунн! Но подожди! — сам себя остановил я. — Если Ле-Гунн хотел столкнуть нас с Красным Жемчугом, то явно не оставил бы столь явных следов. Да и эти эмблемы воины Восточных Провинций просто добавляют к тем доспехам, что получают из казны. Если пытались скрыть нападение, то первым делом сняли бы именно эти шевроны.

— Да, но сейчас это выглядит, как предательство Ле-Гунна. Тем более все знают, что воины Восточных провинций подчиняются только командирам из тех же провинций. Отдать приказ о нападении на Красный Жемчуг смог бы только кто-то из рода Ле-Гунн. А по законам мести, принятым у кочевников… — побратим замолчал.

— Вскрылось бы это раньше, и я должен был бы выдать Ле-Гунна с семьёй. Точнее, самого старого наместника и его дочь, потому что до ночи оплодотворения она считалась просто наложницей, и принадлежала к роду отца. — Закончил за него я.

— Именно, Восточные провинции остались бы обезглавленными. Кроме бастарда, который и наследником то признан, поскольку других носителей крови нет, не осталось бы никого. — Продолжил Лу Гуян. — Кочевники и сейчас могут потребовать… Дочь за дочь…

Договорить он не смог, я просто смëл его к стене.

— Даже думать не смей! Чтобы и мысли не было о вреде для неё. — Рычал я в бешенстве. — Будут упорствовать, значит, я уничтожу Вхен. У меня хватит на это сил.

— Она… — смотрел на меня с пониманием побратим.

— Неприкосновенна! — закончил разговор я.

Рождение камня я почувствовал натянувшейся струной внутри. И уже на следующий день вернулся в Грот. Удивительного цвета камень лежал на осколках скорлупы. Из этой скорлупы мой отец сделал раму, в которую вставил зеркало для моей матери. Я вспомнил привычку Райнис пить горячий тате на ночь, поэтому под воздействием моей силы сверкающие скорлупки превратились в чашку и блюдце.

А потом я взял в руки камень. Сияние моей силы сплеталось в узорчатое кольцо. Именно сейчас я плавил нашу историю, создавая её заново.

Я подросток смотрю как по камням парадной аллеи, теряясь среди огромных клумб, с осторожностью идёт черноволосая малышка. Она поднимает голову и смотрит прямо на меня. А я впервые ловлю испуганный взгляд сиреневых глаз.

Вот падает брошенная уверенной рукой жемчужина в купель выбора.

Вот звучит гонг призыва из пещер молчания.

Моя тень накрывает гуляющую среди водорослей